Хатынь

набатный звон.

этой белорусской деревни.

Она была уничтожена карателями весной 1943 года.
Хатынь…

белорусской земле так называемый «новый порядок» - режим террора, насилия

и рабства.
За три года оккупации на территории Белоруссии фашисты превратили в руины 209 городов, уничтожили 186 сел и деревень, расстреляли, повесили, замучили и сожгли свыше 2 миллионов 200 тысяч граждан.

вправо, к месту трагедии. Каждый километр четко отбивают беломраморные глыбы

– первая, вторая, третья, четвертая, пятая.
И вот мемориал.

Бежит, устремляясь вперед, широкая асфальтированная лента шоссе Минск – Витебск. Обычные дорожные знаки по сторонам. И вдруг справа, на 54-м километре, - тревожный указатель…

на своих плечах все тяготы войны, вставшего живым из огня.

Боль и гнев, скорбь и месть выражены на лице его. А руки, натруженные крестьянские руки, горестно и бережно держат тело замученного ребенка. И кажется, бронзовые уста Непокоренного говорят: «БУДЬ ПРОКЛЯТ, ФАШИЗМ!»

символизируют обрушившуюся крышу сарая.
Клинообразная дорога из белого мрамора символизирует

последний путь жителей Хатыни и обрывается у крыши – плиты.
Прислушайтесь, люди!
Сердцем прислушайтесь!...

нашу, и вас, дорогие. Мы сгорели живыми в огне. Наша

просьба ко всем: пусть скорбь и печаль обернутся в мужество ваше и силу, чтобы смогли вы навечно утвердить мир и покой на земле. Чтобы отныне и никогда в вихре пожаров жизнь не умирала!

не покорились фашистским убийцам в черные дни лихолетья.
Вы приняли смерть,

но пламя любви вашей к Родине нашей вовек не погаснет.
Память о вас в народе бессмертна, как вечна земля и вечно яркое солнце над нею!»
Остановитесь, люди! Склоните головы!
Минута молчания…

деревенской улице. На месте каждого из 26 сгоревших домов лежит

первый венец сруба. Только сделан он не из дерева – из бетона, и цвет его не радует глаз, он серый, пепельный. Внутри сруба – тревожный силуэт обелиска, увенчанного колоколом. На обелиске - мемориальная плита с фамилиями и именами непокорившихся врагу, заживо сожженных хатынцев.

тоже из бетона, калитка, приглашающая войти в дом, которого нет.

Больно становится при мысли, что никогда не заскрипит эта калитка живым деревянным скрипом, никогда не потянет дымком из печных труб – обелисков, никто не напьется студеной воды из четырех деревенских колодцев, никогда и никто не услышит на улице звонкого, заливистого смеха жизнерадостной хатынской детворы…

всего лишь год? В чем провинились двухлетние Лена Миронович, Миша

Новицкий, Вова Карабан и сотни, тысячи других людей?

забросили тебя пути – дороги на земле, кроме как в

Хатыни, ты не увидишь «КЛАДБИЩА ДЕРЕВЕНЬ», деревень, уничтоженных фашистами вместе с людьми, уничтоженных и не восстановленных.

из районов республики, доставившие священную землю не возражденных к жизни

деревень.

земли в урны, установленные на могилах…
Могила деревни…
Ни одного человека,

не двух и не трех, а целой деревни, в которой жили десятки и сотни людей.

войны в разрушенные деревни не вернулись коренные жители. Другие люди

пришли на пепелиша, построили новые деревни, но сохранили их старые, довоенные названия…

лагерей. 260 концлагерей и их отделений было организовано гитлеровцами в

Белоруссии в 1941 – 1944 годах.

жестокостью истребляли военнопленных, их расстреливали по любому незначительному поводу. Изнурительный

труд, телесные наказания, инфекционные болезни, голод влекли за собой массовую смертность военнопленных.
Измученные, изголодавшиеся, раздетые и разутые, в зимнюю стужу и в летний зной они не теряли веру в нашу победу, и эта вера помогла им жить, бороться и достойно умирать.
150 концлагерей, их отделений и филиалов было организовано гитлеровцами в Белоруссии для советских военнопленных.