На переломе

врача, в России начались события, на много десятилетий вперёд определившие

её судьбу. Отречение царя, февральские дни, наконец – октябрьский переворот 1917 года.
«Настоящее таково, что я стараюсь жить, не замечая его… Недавно в поездке в Москву и Саратов мне пришлось всё воочию, и больше я не хотел бы видеть. Видел разрушенные и обгоревшие дома в Москве… тупые и зверские лица… Видел толпы, которые осаждали подъезды захваченных и запертых банков, голодные хвосты у лавок… видел газетные листки, где пишут, в сущности, об одном: о крови, которая льётся на юге, и на западе, и на востоке, и о тюрьмах. Всё воочию видел , и понял окончательно, что произошло»(из письма Михаила Булгакова 31 декабря 1917 сестре Надежде).

Надежда Афанасьевна Булгакова

волны белогвардейцев, петлюровцев, немцев, большевиков, националистов гетмана Скоропадского, вновь большевиков.

Каждая власть проводит мобилизацию, и врачи необходимы всем, кто держит в руках ружьё. Мобилизуют и Булгакова. В качестве военного врача вместе с отступающей Добровольческой армией нон отправляется на Северный Кавказ. То, что Булгаков остался в России, было чистой случайностью, а не свободным выбором: он лежал в тифозной горячке, когда белая армия покидала страну.
После выздоровления Булгаков оставил медицину и начал сотрудничать с газетами. «Грядущие перспективы» – так называется одна из его первых публицистических статей. Первые драматургические опыты появились во Владикавказе: одноактная юмореска «Самооборона», «Парижские коммунары», драма «Братья Турбины» и «Сыновья муллы».

А вот и сам дом-музей М. А. Булгакова. Этот дом занимала с 1906 по 1919 гг. семья Булгаковых. Здесь же жили и Турбины.

Этот номер - самый важный номер на Андреевском спуске!

стекались литераторы. В голодной и холодной столице 1921 Булгаков настойчиво

овладевал новой профессией: писал в «Гудке», сотрудничал с берлинской редакцией «Накануне», посещал творческие кружки, заводил литературные знакомства. К вынужденной работе в газете относится, как к деятельности постылой бессмысленной. Но надо зарабатывать на жизнь… «…Я зажил тройной жизнью», - писал Булгаков в неоконченной повести «Тайному другу»(1929). В очерках, печатавшихся в «Накануне», Булгаков иронизировал над официальными лозунгами и газетными штампами. «Я человек обыкновенный, рождённый ползать», - аттестовал себя рассказчик в фельетоне «Сорок сороков». А в очерке «Москва краснокаменная» описывал кокарду на околыше форменной фуражки: «Не то молот и лопата, не то серп и грабли, во всяком случае не серп и молот».

на манжетах»(1922-1923). В «Необыкновенных приключениях доктора» описания сменяющих друг друга

властей и армий даны автором с нескрываемым чувством неприязни. Дело доходит до крамольной мысли о разумности дезертирства. Герой «Приключений…» не принимает ни белую идею, ни красную идею. От произведения к произведению крепло мужество писателя, посмевшего осудить оба воюющих лагеря.
Булгаков осваивал новый материал, требующий и иных форм отображения: Москва начала 1920-х, характерные черты нового быта, неизвестные ранее типы. Ценой мобилизации душевных и физических сил, Булгаков опубликовал две сатирические повести: «Дьяволицу»(1924) и «Роковые яйца»(1925), написал «Собачье сердце»(1925).