Дикие лебеди

автор мемуарных очерков "Сказка моей жизни". В связи с 200-летием

со дня рождения 2005 был объявлен ЮНЕСКО годом Андерсена.  2 апреля- день рождения Ганса Христиана - Международный день детской книги 

ГАНС ХРИСТИАН АНДЕРСЕН

других игрушек у неё не было. Проткнув в этом листе

дырочку, Элиза смотрела сквозь неё на солнце, и ей казалось, будто она видит ясные глаза своих братьев; когда же по её щёчке скользили теплые лучи, она вспоминала, как братья целовали её.

"ДИКИЕ ЛЕБЕДИ"

Иллюстрации Либико Марайа

чудными коврами и мягкими подушками купальню, взяла трёх жаб, поцеловала

каждую и сказала первой: — Сядь Элизе на голову, когда она войдёт в купальню; пусть она станет такою же тупой и ленивой, как ты! А ты сядь ей на лоб! — сказала она другой. — Пусть Элиза будет такой же безобразной, как ты, и отец не узнает её! Ты же ляг ей на сердце! — шепнула королева третьей жабе. — Пусть она станет злонравной и мучится от этого!

Элиза совсем сбилась с дороги; тогда она улеглась на мягкий

мох, прочла молитву на сон грядущий и склонила голову на пень. В лесу стояла тишина, воздух был такой тёплый, в траве мелькали, точно зелёные огоньки, сотни светлячков, а когда Элиза задела рукой за какой-то кустик, они посыпались в траву звёздным дождём.

было чёрное и гадкое; и вот она зачерпнула горсть воды,

потёрла глаза и лоб, и опять заблестела её белая нежная кожа.

чащу леса. Там стояла такая тишина, что Элиза слышала свои

собственные шаги, слышала шуршанье каждого сухого листка, попадавшегося ей под ноги. Ни единой птички не залетало в эту глушь, ни единый солнечный луч не проскальзывал сквозь сплошную чащу ветвей. Высокие стволы стояли плотными рядами, точно бревенчатые стены; никогда ещё Элиза не чувствовала себя такой одинокой.

девушке горсточку ягод, а Элиза спросила её, не проезжали ли

тут, по лесу, одиннадцать принцев. — Нет, — сказала старушка, — но вчера я видела здесь на реке одиннадцать лебедей в золотых коронах.

к берегу диких лебедей в золотых коронах; всех лебедей было

одиннадцать, и летели они один за другим, вытянувшись длинною белою лентой...

можем оставаться здесь одиннадцать дней и летать над этим большим

лесом, откуда нам виден дворец, где мы родились и где живёт наш отец, и колокольня церкви, где покоится наша мать.

свою голову ей на колени, а она гладила и перебирала

его пёрышки. Целый день провели они вдвоём...

и взвились с милой, спавшей крепким сном, сестрицей к облакам.

Лучи солнца светили ей прямо в лицо, поэтому один из лебедей полетел над её головой, защищая её от солнца своими широкими крыльями.

они едва умещались на крошечном утёсе. Море бешено билось об

него и окатывало их целым дождём брызг; небо пылало от молний, и ежеминутно грохотал гром, но сестра и братья держались за руки и пели псалом, вливавший в их сердца утешение и мужество.

к замку фата-морганы и что фея сама выходит ей навстречу,

такая светлая и прекрасная, но в то же время удивительно похожая на ту старушку, которая дала Элизе в лесу ягод и рассказала о лебедях в золотых коронах.

её покрывались крупными волдырями, но она с радостью переносила боль:

только бы удалось ей спасти милых братьев!

нельзя оставаться! Если ты так добра, как хороша, я наряжу

тебя в шёлк и бархат, надену тебе на голову золотую корону, и ты будешь жить в моём великолепном дворце! — И он посадил её на седло перед собой; Элиза плакала и ломала себе руки, но король сказал: — Я хочу только твоего счастья. Когда-нибудь ты сама поблагодаришь меня! И повёз её через горы, а охотники скакали следом.

раз возле её спальни. Комнатка вся была увешана зелёными коврами

и напоминала лесную пещеру, где нашли Элизу; на полу лежала связка крапивного волокна, а на потолке висела сплетённая Элизой рубашка-панцирь; всё это, как диковинку, захватил с собой из леса один из охотников. — Вот тут ты можешь вспоминать своё прежнее жилище! — сказал король. — Тут и работа твоя; может быть, ты пожелаешь иногда поразвлечься среди всей окружающей тебя пышности воспоминаниями о прошлом

ведь она должна была рвать её сама; как же быть? «О,

что значит телесная боль в сравнении с печалью, терзающею моё сердце! — думала Элиза. — Я должна решиться! Господь не оставит меня!» Сердце её сжималось от страха, точно она шла на дурное дело, когда пробиралась лунною ночью в сад, а оттуда по длинным аллеям и пустынным улицам на кладбище.

сестру самый младший из братьев, и она громко зарыдала от

радости, хотя и знала, что ей оставалось жить всего одну ночь; зато работа её подходила к концу, и братья были тут!

накинули плащ из грубой мешковины; её чудные длинные волосы были

распущены по плечам, в лице не было ни кровинки, губы тихо шевелились, шепча молитвы, а пальцы плели зелёную пряжу. Даже по дороге к месту казни не выпускала она из рук начатой работы; десять рубашек-панцирей лежали у её ног совсем готовые, одиннадцатую она плела. Толпа глумилась над нею.

работу, как вдруг прилетели одиннадцать белых лебедей, сели по краям

телеги и шумно захлопали своими могучими крыльями. Испуганная толпа отступила. — Это знамение небесное! Она невинна, — шептали многие, но не смели сказать этого вслух. Палач схватил Элизу за руку, но она поспешно набросила на лебедей одиннадцать рубашек, и… перед ней встали одиннадцать красавцев принцев, только у самого младшего не хватало одной руки, вместо неё было лебединое крыло: Элиза не успела докончить последней рубашки, и в ней недоставало одного рукава. — Теперь я могу говорить! — сказала она. — Я невинна!