Новгородская живопись. Феофан Грек

одно-, двух-, трехфигурные или же многосюжетные, повествовательного характера – все

они просты, прекрасно вписаны в плоскости и согласованы с их формами. Все элементы распределены в них равномерно и согласно их значимости.
Фигуры людей в новгородской живописи несколько удлиненных пропорций, что придает им строгую стройность и величие. Они всегда имеют глубокое внутреннее содержание. Одни фигуры выражают смирение и благолепие, другие – богатырское величие, третьи – одухотворенность, задумчивость, скорбь, радость, человеческое благородство.
Цветовая гамма всегда спокойная и вместе с тем сильная. Спокойные тона оживляются яркими и темными деталями.
Древнерусские иконы обычно отличаются такой особенностью: выразительные лики с крупными подчеркнутыми чертами лица, некоторые части могут быть подчеркнуты даже красным – так просто и неожиданно. Это придаёт живость русской иконе. Впоследствии для русской иконы в целом характерно то, что икона становится более плоскостной, но эта плоскостность не является неумением передать объем, ибо другая задача – быть частью литургического пространства храма или частью этого храма, перенесенного в дом. Икона должна раскрывать не глубину этого пространства, а открываться вперед: обратная перспектива

века в Новгороде, где уже сформировалась самобытная художественная школа живописи,

появляется выходец из Константинополя — знаменитый Феофан Грек. О нем следует сказать особо. Во-первых, он был гениальным художником. Во-вторых, что является для того времени исключением, мы имеем какое-то живое представление о его личности. И, наконец, а это самое главное, «он настолько тесно сжился с русскими людьми и настолько крепко вошел в русское искусство, что его имя в такой же мере неотделимо от последнего, как имена Растрелли, Кваренги и Росси».
Феофан Грек относится к крупнейшим мастерам средневековья. Его работ, исполненные в Византии, не сохранились. Все известные его произведения были созданы на Руси и для Руси, где он прожил более тридцати лет. Он познакомил русских с высочайшими достижениями византийской духовной культуры, переживавшей в его время один из последних взлетов.
В Новгородской III летописи первая работа Феофана упоминается около 1378 года. Здесь говорится о росписи им новгородской церкви Спаса Преображения на Ильине-улице

разнообразием в выборе приемов. Форма подчеркнута живописна, лишена детализации. Он

создает мир, полный драматизма, напряжения духа. Его святые — суровые, отстраненные от всего вокруг . Стилю Феофана пытались следовать в Новгороде художники, расписывавшие церковь Федора Стратилата на Ручью, однако в целом индивидуальность мастера оказалась исключительной для Руси — страны, далекой от духовного опыта Византии и искавшей свой путь. В любом случае иконы «Спас в силах», «Богоматерь», «Иоанн Предтеча», «Апостол Петр», «Апостол Павел», «Василий Великий», «Иоанн Златоуст» обнаруживают такие черты стиля и такое высокое техническое мастерство, которые позволяют предполагать здесь работу великого мастера. «Живопись Феофана — это философская концепция в красках, притом концепция достаточно суровая, далекая от обыденного оптимизма. Суть ее составляет идея глобальной греховности человека перед Богом, в результате которой он оказался почти безнадежно удаленным от него и может только со страхом и ужасом ожидать прихода своего бескомпромиссного и безжалостного судьи, образ которого с крайней суровостью взирает на грешное человечество из-под купола новгородского храма», - пишет исследователь русского средневекового искусства В.В. Бычков. В Новгородской III летописи первая работа Феофана упоминается около 1378 года. Здесь говорится о росписи им новгородской церкви Спаса Преображения на Ильине-улице

улице в Новгороде. 1378. Фреска

улице. Художник стал «модным», и его пригласили в великокняжескую Москву.

Здесь Феофан расписал церковь Рождества Богородицы (1395), Архангельский (1399) и Благовещенский (1405) соборы. Он также выполнил несколько частных заказов.
На феофановских фресках святые предстают перед зрителем полными внутреннего движения и драматизма. На их лицах читаются мука, душевная неуравновешенность, сомнение, страстное стремление к совершенству, к Богу. В них и чувствуется суровая, грозная сила.
Феофан владел также искусством украшения книг, был «книги изографом нарочитым». Общий красно-коричневый тон, темные контуры, складки одежд, образующие подобные молнии зигзаги, виртуозно брошенные (как раз в нужном месте, в нужном количестве) белильные «движки». И в результате — нервная, динамичная живопись, передающая во всей их реальности не самих людей, а людские страсти, сомнения, раздумья, порывы. Эта реальность страстей и прельщала новгородцев. Смелое вхождение Феофана в новгородскую школу живописи явилось для нее живительной встряской. Гений Феофана разбудил в русской живописи волю к раскрепощению, к свободе.