Проблемы стран “третьего мира”

и Гузев Дмитрий

и Латинской Америки, включающая в себя бывшие колонии, полуколонии и

формально независимые ранее государства, отставшие в результате империалистического гнета от стран развитого капитализма. В 1983 г. насчитывалось около 120 Р. с. Они различаются по социально-экономической структуре и социально-политической ориентации. Общими чертами, позволяющими объединить их в одну группу, являются сравнительно низкий уровень развития производительных сил, многоукладная экономика, высокий удельный вес в ней патриархального и мелкотоварного хозяйственных укладов, незавершенность социально-экономических преобразований. Большинство Р. с. все еще не вырвалось из мирового капиталистического хозяйства. Они остаются пока неравноправными партнерами на мировом капиталистическом рынке, подвергаются эксплуатации со стороны империалистических государств. Их хозяйственная структура нередко ориентирована на потребности монополий развитых стран. Неэквивалентный обмен, ограбление природных ресурсов, высокие проценты и объемы платежей за внешнюю задолженность подрывают их экономические возможности в преодолении своей отсталости.

Согласно первому из них, понятие третьего мира возникло в 1950

— 1960-е годы на волне публицистического осмысления движения неприсоединившихся стран. Мир, расколовшийся на страны НАТО и Варшавского договора, обнаружил в раз­ломе массу стран, не желающих ориентироваться на две полярные системы. В подобном значении "первый" и "второй" миры были паритетны; их многолетнее противостояние подтвердило равенство сил. Вне этой политической дуги напряжения оказалась значительная часть мирового пространства. То, что оставалось за рамками "первого" и "второго" миров, назвали "третьим". Таким образом, в основе выделения трех миров лежали их идеологи-политические ориентации: полюсное положение двух первых держав мира конституировало ареалы их приверженцев как обособленные (и потому "пронумерованные") миры геополитического пространства, тогда как страны, стоящие перед выбором, какой из сверхдержав следовать, были объединены под ярлыком третьего мира. В этой традиции принадлежать к третьему миру означало быть "на распутье" в смысле выбора политической ориентации и идеологического кумира.

по экономико-технологическому критерию. Хотя, не вполне ясно тогда, что в

этих координатах означает мир "второй", но третий мир при данном подходе ассоциировался с такими понятиями, как неразвитость, непросвещенность, отсталость, бедность. В эконо­мической области его характеризуют как технологически отсталый, с преобладанием сельской и домашней экономики, мелких форм ор­ганизации производства. В политическом плане повышена вероятность революционных вакханалий, резких смен курса развития, диктаторского управ­ления. Социальная же система диаметрально противоположна основным ха­рактеристикам общества всеобщего благоденствия, что проявляется в отсут­ствии социальной защиты, высочайших уровнях безработицы, нищеты, криминализированности, гражданской дезинтеграции.

другие, им подобные, не содержат строгих количественных параметров. На «обывательском»

уровне сознания это — скудная еда, плохая одежда, ветхое жилище. На более высоком уровне — уровне усложнения материальных и духовных потребностей — это еще и состояние души. Люди, годами испытывающие тяготы и материальные лишения, привыкают думать только о «хлебе насущном». Бедность страшна как бы «обреченностью» души, отсутствием интереса к жизни .

Голодающие жители стран “третьего мира”

выступает в разных формах. Так, в социальной сфере она проявляется

в резкой дифференциации доходов по странам и группам населения ; в сфере производства — в значительно более низкой средней производительности труда; в сфере быта — в проживании сотен миллионов людей в примитивных жилищах, не соответствующих элементарным современным стандартам и т. д. Отсталость может проявляться и в необеспеченности огромных масс населения стран «третьего мира» таким жизненно необходимым ресурсом, как пресная вода. Она выражается также в том, что люди лишены возможности пользоваться медицинской помощью, получать образование, наконец, иметь такую высокую продолжительность жизни, как в Японии.

спутником населения Земли, но по своим качественным параметрам сегодня она

заметно отличается от того, что было в прошлом. Кроме того, параметры бедности по основным регионам развивающегося мира также сильно различаются, что позволяет говорить о таких категориях, как «абсолютная бедность» и «относительная бедность».
В мире существует более или менее общепринятая «шкала» отсталости, разработанная в свое время специальной рабочей группой Комитета по планированию развития ООН.

мира (Афганистан, Ботсвана, Бурунди, Бутан, БуркинаФасо, Гаити, Малави, Мали, Нигер,

Сомали, Судан, Руанда, Чад, Эфиопия и др.)» группа использовала три основных критерия: ежегодный валовой национальный продукт на душу населения — не свыше 100 долл.; доля обрабатывающей промышленности в ВНП — до 10%; коэффициент грамотности населения в возрасте старше 15 лет — до 20%. С тех пор прошло немало времени, но основные критерии «неразвитости» государств остались прежними, за исключением размера среднедушевого дохода, который несколько увеличился.
В соответствии с этой «шкалой» уровень концентрации массовой бедности и нищеты наиболее высок в странах Тропической Африки. Здесь сосредоточено 1/3 наименее развитых государств мира, в которых величина ВНП на душу населения — всего 200 долл. в год. В одном ряду с ними стоят некоторые азиатские страны (Афганистан, Бангладеш и др.), отдельные страны Латинской Америки и Океании.
Разумеется, критерии отсталости не ограничиваются тремя вышеупомянутыми. Некоторые ученые в качестве наиболее обобщающей характеристики уровня жизни населения называют показатель средней продолжительности жизни. По этому показателю разрыв между странами Тропической Африки и Западной Европы достигает почти 30 лет.

утверждению: Россия никогда не принад­лежала и не принадлежит к третьему

миру (равно как и не развивается по Западному либо Восточному пути) в силу ее уникальности, невписанности ни в какие общеклассификационные схемы прогресса. Россия идет собственным — витиеватым, сложным и неповторимым — маршрутом; вся ее история есть подтверждение неспособности и пагубности попыток повторить чужой опыт, равно как и поделиться своим. Это мнение, традиционно увязываемое с позицией славянофилов, форму­лируется тем отчетливее, чем явственнее в нашем обществе распознаются возможности альтернативных путей движения российской истории. Таков был интеллектуальный импульс дискуссии, предвосхищавшей отмену крепо­стничества и обсуждавшей сценарии капиталистической будущности. Таков и заряд споров о рыночной реформе 1990-х годов. Именно уподобление России птице-тройке, которая может свернуть и направо, и налево, остановиться или понести, теряя ездоков, есть самая точная метафора состояния нашей страны как персонифицированной уникальности. Замечу, что традиция отмежевания России, от каких угодно классификационных схем не является достоянием истории, равно как нельзя списать ее и на националистические предрассудки. С разной степенью жесткости этот тезис отстаивает ряд современных ис­следователей — историков, социологов, экономистов, философов

имманентного свойства ее истории последнего столетия. В этой точке зрения

особенность и загадочность российского пути трактуются лишь как неудачная попытка сравнения с западным миром, тогда как сопос­тавление с историей стран третьего мира объявляется методологическим приемом "расколдовывания" российской истории и придания ей черт типичного и обыденного.
Сторонники такого мнения зачастую ссылаются на коллизии начала века, когда революционные события 1905 — 1907 гг. доказали неправомерность равнения России на буржуазные революции Франции, Германии, Австрии. Отличие состояло как в смещении главных революционных событий с центра империи на ее периферию, так и в неожиданной активности российского крестьянства, зарекомендовавшего себя в революциях в Европе промонархически настроенной и довольно пассивной социальной силой. В этой же плоскости трактуется эволюция взглядов двух великих реформаторов нынешнего столетия — Столыпина и Ленина, — сводящаяся к осознанию, но еще не признанию особенностей России как страны внезападной логики раз­вития. Проводимые ими реформы — при всем различии, как по классовым целям, так и по избранным средствам — рассматриваются, как отчаянные по­пытки вырвать Россию из "третьемирскости", означающей не просто расту­щее отставание от развитых стран, но и консервацию негативного состояния экономики, политики, культуры.

которые отдалены от условий жизни в развитых странах столетиями экономического

и социального прогресса. Население высокоразвитых стран потребляет 88% совокупного мирового продукта, тогда как пятая часть жителей Земли, проживающая в беднейших странах, - лишь 1.5% этого продукта. Ликвидация разрыва экономического и культурного развития между развитыми странами и развивающимся миром, голода, нищеты и неграмотности, в условиях которого существуют сотни миллионов людей, - одна из тяжёлых проблем, доставших в наследство от XX века.