ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА вторая половина XVI в.

(1820—1879)
В.О. Ключевский (1841—1911)
С.Ф. Платонов (1860—1933)
М.Н. Покровский (1868—1932)
Р.Ю. Виппер  (1859—1954)
А.А. Зимин

(1920—1980)

В.Б. Кобрин (1930—1990)

Р.Г. Скрынников

Необходимо «кликнуть» по имени учёного

Карамзин явно оправдывает. Осуществление Иваном IV своего намерения «сразить главу

Казани» историк называет «знаменитым подвигом», а взятие Казани и утверждение Ивана IV на тамошнем престоле — «торжеством победы». Завоевание Астраханского ханства Карамзин считает «менее трудным, но также славным завоеванием».

Ливонская война, по мнению Карамзина, явилась результатом «недоброжелательства Ливонского ордена». Желание Ивана IV «выйти к Балтийскому морю» историк называет «благодеятельными для России намерениями». Поражение русских войск в противоборстве с наемной армией польско-литовского короля Стефана Батория историк называет «жестоким оборотом судьбы, злополучием отечества и стыдом царя

Карамзин считает, что правление Ивана IV было неизбежным злом — страна должна была испытать кроме «бедствий» удельный системы и татаро-монгольского ига «грозу самодержца-мучителя». Светлую сторону этого периода историк видит в том, что русский народ своим долготерпением доказал, что он достоин иметь таких монархов, как Петр I, Екатерина II, Александр I.

«допекла Руси хуже Батыева разорения». Завоевание Казанского ханства «открыло путь

дальнейшему движению русского племени» на восток. Присоединение к России Астраханского ханства, по мнению Костомарова, было выполнением решения Избранной рады продолжить подчинение России «татарских народов».

Костомаров пишет, что Ливонская война истощала силы и труд русского народа. Историк объясняет неудачу русских войск в противоборстве со шведами и поляками полной деморализацией отечественных вооруженных сил в результате опричных «мучительств и развращения».

Костомаров так оценивает внешнеполитическую ситуацию в результате мира с Польшей и перемирия со Швецией: «Западные пределы государства съеживались, терялись плоды долговременных усилий».

IV, по мнению Соловьева, определялась тем, что «покончить с Казанью»

было необходимо для успешного противостояния с Крымом. Историк считает главным итогом взятия Казани то, что это было первое завоевание, и завоевание «татарского ханства». Завоевание же Астраханского ханства было, по мнению Соловьева, следствием победы над более северным татарским государством.
С присоединением Казанского и Астраханского ханств, отмечает историк, русское население получило возможность распространяться в «богатые страны» по западным притокам Волги и восточным притокам Дона.

Ливонскую войну, начавшуюся в 1559 г., Соловьев объясняет потребностью России в «усвоении плодов европейской цивилизации», носителей которых на Русь якобы не пускали ливонцы, владевшие основными балтийскими портами. Потеря Иваном IV завоеванной, казалось бы, Ливонии была результатом одновременных действий против русских войск поляков и шведов, а также результатом превосходства регулярного (наемного) войска и европейского военного искусства над русским дворянским ополчением.

ханств Ключевский обходит вниманием. О завоевании Казани историк упоминает лишь

в связи с какими-либо социально-экономическими преобразованиями или событиями внутриполитической жизни Московского государства.
Ливонской войне Ключевский в своем «Курсе русской истории» уделяет очень мало места, так как рассматривает внешнее положение государства лишь с точки зрения его влияния на развитие социально-экономических отношений внутри страны. В связи с этим историк не выделяет Ливонскую войну из десяти войн, которые вела Россия на северо-западе в 1492—1595 гг. со Швецией, Польшей—Литвой и Ливонией.
Правление Ивана IV Ключевский относит к московскому, царско-боярскому периоду истории Русского государства (XV—XVII вв.). Ученый считал царя и боярство представителями одной высшей власти; у них отсутствовали какие-либо принципиальные расхождения, а противоречия разрешались придворными интригами.

через два-три десятилетия и сама Казань, и всё Поволжье до

Астрахани стали «русской страной», а выход к Каспийскому морю и на азиатские рынки целиком оказался в распоряжении Москвы.
В Ливонскую войну, по мнению Платонова, Россия была втянута. Историк полагает, что Россия не могла уклониться от того, что «происходило на ее западных границах», что «эксплуатировало ее и угнетало (невыгодными условиями торговли)».
Поражение войск Ивана IV на последнем этапе Ливонской войны объясняется тем, что тогда наблюдались «признаки явного истощения средств для борьбы». Историк отмечает также, упоминая экономический кризис, постигший Русское государство, что Стефан Баторий «бил уже лежачего врага, не им поверженного, но до борьбы с ним утратившего свои силы».
Период правления Ивана IV Платонов характеризует как эпоху, когда «торжество государственного объединения и прикрепления было ... злобою дня, очередным вопросом, занимавшим умы и возбуждавшим чувства». Историк отмечает также, что другими особенностями этого периода стали апология абсолютизма и национального единства, сознание вселенской роли Москвы и — в связи с этим — стремление к общению с другими народностями.

Астрахани», по мнению Покровского, был результатом временного совпадения интересов «командующих

групп»: боярства, «московской буржуазии» и средних землевладельцев, заинтересованных в присоединении земель «черноземного Поволжья». Историк полагает, что набеги казанцев на Русь были лишь «отличным предлогом» для вторжения. Достигнутый компромисс между «правящими группами» оказался несостоятельным из-за ожесточенного многолетнего сопротивления населения бывшего ханства русским войскам.
Историк отмечает также, что первыми в Поволжье стали переселяться крестьяне, в результате чего крестьянин в середине XVI в. стал «редкой вещью», которую помещик пытался привязать к своей земле всеми возможными средствами и переманить с земли своего соседа.
Ливонская война якобы была начата Иваном IV по рекомендации каких-то советников — без всякого сомнения, вышедших из рядов «воинства». Историк отмечает как «весьма удачный момент» для вторжения, так и отсутствие «почти всякого формального повода» для этого. Покровский объясняет вмешательство шведов и поляков в войну тем, что они не могли допустить перехода под власть России «всего юго-восточного побережья Балтики» с торговыми портами. Главными поражениями Ливонской войны историк считает неудачные осады Ревеля и потерю Нарвы и Ивангорода. Он также отмечает большое влияние на исход войны крымского нашествия 1571 г.

IV, подготовленной «настойчивой и искусной политикой правительства эпохи опеки» (т.е.

Избранной рады). Историк также отмечает наличие у Ивана IV «великолепной артиллерии».
По мнению Виппера, Ливонская война готовилась задолго до 1558 г. деятелями Избранной рады и могла бы быть выиграна — в случае более раннего выступления России. Историк считает сражения за Восточную Прибалтику крупнейшей из всех войн, ведшихся Россией, а также «важнейшим событием общеевропейской истории». Виппер объясняет поражение России тем, что к концу войны «военное устройство России» находилось в распаде, а «изобретательность, гибкость и приспособляемость Грозного кончились».

было вызвано потребностями русской экономики. Эти государства были помехой для

русской восточной торговли, а плодородные земли Поволжья были предметом интереса для служилого дворянства.
Взятие Казани в 1552 г. Зимин называет «делом нелегким» и отмечает превосходство русских в «передовой военной технике». Главным итогом падения татарской столицы историк считает то, что Иван IV мог после этого именоваться не только «государем всея Руси», но и «казанским царем».
Присоединение «всего волжского пути», по мнению Зимина, предотвратило для народов Поволжья «гнет татарских феодалов» и «новое порабощение» со стороны «султанской Турции», а также создало условия для экономического и культурного развития региона.
Зимин считает втягивание в Ливонскую войну «ряда крупных западных держав» результатом «близорукой политики Избранной рады». С этим, а также с разорением страны, с деморализацией служилых людей, с гибелью в годы опричнины искусных военачальников историк связывает поражение России в войне.

Адашева». После того как турки покорили Крымское ханство, возникла реальная

опасность соединения татарских государств «под эгидой Османской империи». Поход русских войск на Казань в 1552 г. Скрынников называет «последним решительным наступлением». Присоединение же Астраханского ханства он вообще не комментирует.
Историк подчеркивает, что в результате включения в состав России Казанского и Астраханского ханств было прекращено трехвековое господство татар в Поволжье. На смену «гнету татарских феодалов» пришел «гнет царизма». Историк отмечает оживление русской восточной торговли в результате овладения всем волжским путем.
Начало «войны за Ливонию» Скрынников связывает с «первым успехом» России — победой в войне со шведами (1554—1557).
Историк указывает на «особые цели» России в войне, главной из которых было создание условий для русской торговли. Ведь Ливонский орден и немецкие купцы препятствовали коммерческой деятельности московитов, а попытки Ивана IV организовать собственное «пристанище» в устье Наровы провалились.
Поражение русских войск на последнем этапе Ливонской войны, было результатом вступления в войну вооруженных сил Польши во главе со Стефаном Баторием; в войске Ивана IV в это время было, а лишь 35 тысяч. Кроме того двадцатилетняя война и разорение страны способствовали ослаблению дворянского ополчения.

заинтересованностью «феодалов» в земельных раздачах в Казанском крае, а купцов —

в торговом пути по Волге. Одобряя присоединение новых земель, историк в то же время обращает внимание на «национально-колониальную политику царизма», проявившуюся уже во времена Ивана IV и приведшую к восстанию народов Поволжья после 1552 г.
В результате бескровного присоединения Астрахани к России, отмечает Кобрин, всё течение Волги от верховьев до устья оказалось в руках русских. Другое важное значение присоединения татарских ханств историк видит в окончательном закреплении за Иваном IV царского титула — царя Московского, Казанского и Астраханского.
Ливонская война, по мнению Кобрина, стала бесперспективной для России, когда через некоторое время после начала конфликта противниками Москвы стали Великое княжество Литовское и Польша. Историк отмечает ключевую роль Адашева, бывшего одним из руководителей внешней политики России, в развязывании Ливонской войны.