Федор Михайлович Достоевский

идейно-философских исканий Ивана Карамазова»

Ивана Карамазова»
Проблемы, которые волновали и мучили Достоевского, -

это вековечные, старые, как мир, и новые, как завтрашний день, вопросы человека о мире, вопросы о счастье и смысле жизни. Ставя и разрешая задачи общечеловеческого характера, Достоевский ведет читателя к познанию жизни своим особым путем, мучительно выстраданным и всесторонне продуманным.

действительность с христианской идеей добра, Ф.М.Достоевский активно обращается к библейскому

тексту, находя в нем образы, символы, сюжеты, позволяющие подчеркнуть извечность поисков всепримиряющей гармонии. В тексте романа множество цитат из Ветхого и Нового Завета, реминисценций, аллюзий, интерпретаций и пересказа сюжетов Книги Книг. Но особую функцию выполняет вставной эпизод, несущий основную смысловую нагрузку. Это созданная Иваном Карамазовым «Легенда о Великом Инквизиторе»

текст романа, выявить место некоторых библейских образов-символов характеризующих Ивана Карамазова

и функцию «Легенды о Великом Инквизиторе

Достоевского к образу Христа, в котором, по мысли писателя, воплощены

высшие нравственные критерии. Однако исторический опыт неумолимо опровергал эту веру, свидетельствуя, что христианство не способно создать рай на земле. Иван Карамазов, повторяя тезис Вольтера, восклицает: «Я не Бога не принимаю, пойми ты это, я мира, им созданного, мира-то божьего не принимаю и не могу принять»

бытия, так называемые метафизические вопросы: о Боге, о душе, о

добре и зле, о мировом порядке, о смысле жизни, представляются не праздными вопросами теории, но имеют самую живую, непосредственную реальность. Такие натуры не могут жить, не поставив и не разрешив этих вопросов. Характерной особенностью состояния, в котором находится Карамазов, является недоверие к настоящему и прошлому, осознание переходности между Добром и Злом современной действительности. Такое переходное состояние болезненно воспринимается героем Достоевского.

таким выводом, отрицающим нравственность, его сердце, “высшее, способное такой мукой

мучиться”, не может смириться. Достаточно вспомнить страдания Ивана, считавшего себя виновным в убийстве отца. Разум приходит здесь в разлад с чувством, то, что отрицает логика, принимает сердце.
Цитирую: "...Принимаю бога прямо и просто", но "я мира этого божьего не принимаю", - бросает свой вызов молодой мыслитель.

венец познания и все объяснится», когда будут оправданы и объяснены

неким высшим смыслом сегодняшние муки, страдания. Он видит трагический парадокс мироустройства в том, что человек, с тем нравственным чувством, которое дано ему свыше, с инстинктом любви и милосердия, должен допустить и оставить без возмездия слезы и кровь невинных и на них построить конечную гармонию, добыть этой страшной ценой истину и благодать.

Такую истину, такую гармонию Иван отрицает со всей неистовостью карамазовской натуры, отрицает из любви к человечеству. Никто не смеет простить мучителям, и, значит, нет гармонии, и следует оставаться с «неутоленным негодованием», а «билет» на вход в грядущее небесное царство Богу почтительнейше возвратить.

Иов, прямо, без посредников, обращающийся к Богу с требованиями открыть

последнюю истину и объяснить, зачем страдает на земле невинный. Но если Иову Бог отвечает великим откровением и являет, хотя и в иррациональной форме, смысл мироустройства и Иов отступается от своего бунта, то у Достоевского вопрос человека остается без ответа и ему предстоит отыскивать этот ответ, искать истину в страшном мире.

Неверующего. Апостол Фома не хотел верить рассказу о воскресении Христа.

Когда Христос воскрес и явился ученикам еще раз, Фома воскликнул (цитирую евангельский текст): «Господь мой и Бог мой!». Христос же сказал: «...ты поверил, потому что увидел Меня: блаженны невидевшие и уверовшие».

Черт, убеждая Ивана, говорит: «А не верь, что за вера насилием? Притом же в вере никакие доказательства не помогут, особенно материальные. Фома поверил не потому, что увидел воскресшего Христа, а потому, что еще прежде желал поверить...». В этой библейской параллели заключен очень важный смысл

цивилизации”, утративший “источник живой жизни” и непосредственность ощущений, хочет говорить

с Христом. Он, атеист, ищет свою дорогу к Богу. Он, стоящий перед широко распахнутыми воротами в ад и одновременно остающимися открытыми райскими дверьми, хочет исцеления,

И хотя в финале романа сознание Ивана по-прежнему расщеплено, он отшатывается от бездны, раскрывшейся перед его глазами. Иван не восклицает как Фома: «Господь Мой и Бог Мой!» - но то, что он идет доносить на себя - символ духовного покаяния. Так Достоевский утверждает, что от “расколотости” спасает только порыв ко Христу. Истина (в контексте символа веры) - это человеческая природа, доступная всем искушениям

жаждет веры, но боится собственного неверия как евангельский Фома.

текста, образов и символов (например, Иван говорит Алеше: «Он тебя

испугался, тебя голубя. Ты “чистый херувим”, тебя Дмитрий херувимом зовет. Херувим... громовой вопль восторга серафимов. Что такое серафим?») мы обнаруживаем множество мотивов, образов, ассоциативно отсылающих к Священному Писанию.

Обратимся, например, к словам Ивана, который пришел на суд, чтобы публично покаяться в содеянном только мысленно: «Есть у вас вода или нет, дайте напиться, Христа ради!- схватился он вдруг за голову». В этой реплике кроется символический мотив. В драматический момент герой “раскрывается” перед читателями: в противоположность “хлебу”, материальной силе мира, под “водой” здесь разумеется “живая вода христианской истинны и любви “. Это уже не тот Иван, что разговаривал со Смердяковым, это Иван, жаждущий (в прямом и переносном смысле) веры и спасения.

план - Иван рассказывает задуманную поэму "Великий инквизитор", весь смысл

которой заключен в критике христианства.
Образ Христа в «Легенде о Великом инквизиторе» воплощает принципиальную особенность христианского мировоззрения Достоевского, исходящего из того, что Бог по природе Своей непостижим для человеческого разума.

В своей знаменитой «поэме» о Великом Инквизиторе Иван пытается дать ответ на главнейший тезис христианской морали, ответ, исполненный небывалой силы атеистического отрицания. Суть ответа в том, что, признавая истину, заключенную во Христе, Иван отделяет и противопоставляет её истине, заключенной в человеческой природе. Он разрывает метафизическую связь между Христом и человеком, между абсолютным и относительным, между земным и вселенским.

и образы Достоевского», герой не согласен с Великим Инквизитором в

том, что созданные им порядки наиболее подходят для человечества. Но вместе с тем он не может предложить ничего другого, ибо хотя Иван Федорович в своей статье и говорил об «оцерковлении» государства, но сам в это не верит, не верит и в возможность счастья для человечества в его земном существовании. И в этих противоречиях он мучается и доходит до сумасшествия, до «общения с чертом».
Черт – олицетворение мучительных мыслей Ивана. В споре с Карамазовым он называет зло необходимым элементом мира. Без зла, без отрицания, - говорит он Ивану, была бы только одна осанна, и если бы на земле все было бы благоразумно, то ничего бы не происходило, и не было бы самой жизни. Черт высказывается за свободу человеческого выбора между добром и злом.

горячее желание, чтобы настала «гармония» в этом, посюстороннем мире. В

душе Карамазова кипит борьба между верой и неверием – и не в Бога, а в человека. Как и в душе Достоевского.

Таким образом, в бунте Ивана Карамазова против зла на земле, в его «Легенде», во всех его рассуждениях, в диалоге с чертом звучит не только отчаяние неверие

Достоевскому, достигаются путем страданий. Но они не самоцель. Это духовный

путь человека, пытающегося найти свое место в несправедливо устроенном мире.
Этот путь и проходит Иван Карамазов, являясь, по-существу, образом-символом человека ищущего, но не находящего. Истина, которую пытается осознать герой Достоевского, находится где-то в ином пространстве, вне его и действительности. Вот почему он вступает в диалог с чертом, пытается в аллегорической форме «Легенды» высказать свое неверие в добро, которого так жаждет.

Добром и Злом, Достоевский вводит в роман множество цитат, аллюзий,

прибегает к откровенным сравнениям и реминисценциям из Евангельского текста, что позволяет увидеть в Иване Карамазове носителя не только авторского замысла, но и замысла Божьего, завещавшего человеку вечные страдания и метания в поисках Истины.