Иван Сергеевич Соколов- Микитов 1892-1975

создала
Долотовская Ирина Петровна,
учитель русского языка и литературы
высшей категории

2013 г.

(17) мая 1892 года в урочище Осеки недалеко от Калуги

в семье Сергея Никитича Соколова (от имени деда вторая часть фамилии: Микитов), управляющего лесным имением. Его детские годы прошли в лесной смоленской деревне Кислово, на родине отца. В 1903 году Соколов-Микитов поступает в Смоленское Александровское реальное училище, откуда исключен в 1910 году из 5 класса «по малоуспеваемости и за дурное поведение» («по подозрению в принадлежности к ученическим революционным организациям»). В том же году переехал в Петербург и поступил на четырехлетние сельскохозяйственные курсы Главного управления землеустройства и земледелия.

А. С. Грином, М. М. Пришвиным, В. Я. Шишковым определило

его дальнейшую судьбу. В 1911 году он пишет свое первое произведение – сказку «Соль земли», где можно увидеть ту усложненность, которая свойственна сюжетам не фольклорной прозы, а литературной сказке 90-х годов ХIХ века. Молодой автор посвящает свое произведение А. М. Ремизову, который был его читателем и критиком.

родины матери в отцовскую глухую Смоленщину, уже многое менялось, иным

становилось в окружавшей нас жизни. Редели дремучие леса, для опытных старых охотников редкостью стал обычный в смоленских лесах крупный зверь. На деньги предпринимателей-капиталистов строились и прокладывались железные дороги. На смену прогоревшим помещикам-дворянам, имевшим свои родовые гнезда, шел хищник-купец, мало интересовавшийся лирической усадебной тишиною.

нажимом грубой купеческой руки, бросали насиженные дедовские дома и старые

усадьбы, разбегались в столичные, губернские и уездные города. Мелкие "омужичившиеся" дворяне, утратив прежнюю спесь, помалу спивались, жили неряхами, бирюками, становились шутами, на потеху издевавшимся над ними мужиками. Давно исчез старинный помещичий быт, описанный в тургеневских романах; заколоченными стояли старинные усадебные дома, зарадужелыми окнами слепо глядевшими на новую жизнь. Лопухом и крапивою зарастали мраморные памятники в церковных оградах, где еще можно было разобрать начертанные золотом забытые имена... 

в деревне старый, отживавший мир. Что-то чуждое, сказочное виделось нам

в окнах пустого огромного дома дворян Пенских, давным-давно покинутого владельцами, нежилого почти с крепостных времен. Дом этот, стоявший в соседнем селе, навсегда запечатлелся в моей памяти.
Все изменялось тогда в деревне. Все чаще и чаще, страдая от безработицы и безземелья, уходили мужчины на заработки в города, переселялись на шахты, на заводы. Возвращавшаяся из города молодежь, хлебнув иной жизни, привозила новые слова, новые слышались в деревне речи... 

деревне, во многом отличавшейся от калужских мест. Еще стояли кой-где

леса. Как при Иване Грозном, пахали мужики деревянной сохою, боронили еловой бороной. Колдунами и знахарями был полон край. И раннее детство мое, проведенное в деревне, надолго запечатлелось в душе: без малейшего сомнения верил я в колдунов, в нечистую силу, в "анчуток" и домовых, смутными страхами наполнялась впечатлительная душа. На печи, где пахло лучиной, наслушался я много страшных рассказов. Детские страхи эти, увеличенные силою воображения, усиливала и закрепляла церковь, церковная мрачная служба, темные лики святых, всегда вызывавшие в моей душе смутный трепет и страх.

дьякону щекинской заштатной церкви. В те времена стояло село Щекино

в большом дремучем лесу, на берегу тихой и светлой речки Угры, и белая светилась между деревьями колокольня. Село было бедное, деревни кругом -- голытьба, и кормился дьякон, как Адам, на земле: пчелами и садом. Было у деда девять человек детей. Понять невозможно, как он успел выходить, вырастить, всех выпустить в люди. 

происхождением знатным, ни бывшим богатством, ни чинами и орденами моих

босых предков. Знаю, что был у меня прадед пономарь Иван Егорыч, что ходил прадед в лаптях, наравне с мужиками ковырял сохою землицу, что ни единая теперь не укажет душа, где, в каких местах, под которой березою лежат прадедовы кости. 

таинственные вечера, казалось мне сказкой. Сказочным представляется мне тогдашнее отцовское

Щекино с косматыми медведями, приплывавшими через реку ломать пчел на огород к моему деду; речка Невестница, в которой водились необыкновенные лини и щуки, а раков было столь великое множество, что в пору, когда зацветает на полях лен, нужно было брать с собою на ловлю большой осьминный мешок. Сказочным представляется отцовское ученье в городе Дорогобуже, в городском училище, куда, наклавши сухарей в сумку, с младшим братишкой Петей пешком сорок верст босиком топали они по лесным дорогам, рассказ о том, как встречал их каждый раз на полдороге любимый пес Полкан. Теперь, когда вспоминаю отца, его простую ясную душу, по-прежнему со всею силою чувствую, как значителен был нас связывавший нерушимый и светлый мир взаимной нашей любви. 

на солнце вороным пером, вперевалку бродили они по утемневшим дорогам,

белыми носами разбивали мерзлые колтыхи…. 
И в эти же дни впервые собрались кочановские охотники Хотей, Тит и ветродуй Васька в лес за Невестницу, на глухариный ток…
В эти дни валом повалила над речкой Невестницей водяная и лесовая перелетная птица... И в эти же дни впервые собрались кочановские охотники Хотей, Тит и ветродуй Васька в лес за Невестницу, на глухариный ток…

они пришли под самый закат...
Вечер

в лесу подходил тихо. Пискнула, промелькнув от пенька на пенек, пропала под кореньями мышь. Щелкнуло где-то в лесу, упала, долго цепляясь по сучьям, сухая сосновая ветка…
В последний раз багрово вспыхнула над лесом вершина самой высокой сосны и погасла…

большая черная птица быстро пролетела над лесом. Было слышно, как

ухнуло по лесу, и далеко видно, как гомозилась она на вершине, усаживаясь и обрываясь. Так она сидела, прислушиваясь к лесной тишине, и на золотившемся небе четко и сторожко виднелась поднятая над макушей ее голова. Когда в небе первая зажглась звезда, она щелкнула, заворошилась, с шумом спустилась на нижний сук…

заговорил Хотей. — По восьми глушаков за утро брали. Бывало,

к одному бежишь, а пять обочь играют. Тогда, брат, охота была. Свалятся на земли драться, треск пойдет по лесу. На них глядевши, животики надорвешь…

в лохматой овчинной шапке, закрывавшей его маленькие, блестевшие под овчинными

кудлами глазки. — Не всякого, брат, возьмешь. Кто по лесу, как корова, ходит, тому век не взять. Играет — хучь с пушки пали, а замолчит — ни брясь, стой! Хитрая птица... Есть такой, самый старый, — играть не играет, только слухает — не идет ли охотник. Где такой заведется — лучше не суйся...

Соколова-Микитова?
Откуда в фамилии писателя появилась
эта часть: Микитов?
3. Человек

и природа в рассказах И.С.Соколова-Микитова. Найдите в рассказе «Глушаки» фразу, которая с особой очевидностью подтвердила бы мысль о слитности героев повествования с природой.

1,2.»(Траст-имаком, 1994г.)
Стукалов А. «Край мой Смоленский»(Смоленск, 2001г.)
Трофимов И.Т. «Писатели

Смоленщины. Библиографический справочник.»(Смоленское книжное издательство, 1959г.)
Трофимов И.Т. «Писатели Смоленщины»(Московский рабочий, 1973г.)
www.naslediesmolensk.ru
http://www.ruslib.org/books/sokolovmikitov_ivan/detstvo-read.html
http://images.yandex.ru/yandsearch?text=%D1%81%D0%BE%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2-%D0%BC%D0%B8%D0%BA%D0%B8%D1%82%D0%BE%D0%B2%20%D0%BA%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%BA%D0%B8&stype=image&lr=2&noreask=1&source=wiz
http://omskhunter.com/2010-09-05-14-50-28/23-2010-09-05-05-49-45/433-2010-09-11-08-17-47.html