Романтизм. Истоки русской поэзии

году, когда им было напечатано «Житие Фёдора Васильевича Ушакова с

приобщением некоторых его сочинений». Воспользовавшись указом Екатерины II о вольных типографиях, Радищев завёл свою типографию у себя на дому и в 1790 году напечатал в ней свое «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске, по долгу звания своего».

безысходности. Радищев словно предчувствовал, что не сумеет вписаться в новый

поворот истории, что жизнь его скоро оборвется, и не мог скрыть от читателей свой страх перед будущим.

традиций Ломоносова и Сумарокова.[2]
Для него предназначение поэта — прославление великих

поступков и порицание дурных. В оде «Фелица» он прославляет просвещённую монархию, которую олицетворяет правление Екатерины II. Умная, справедливая императрица противопоставляется алчным и корыстным придворным вельможам

зла не терпишь одного…

всём богатстве личных вкусов и пристрастий. Многие его оды имеют

философский характер, в них обсуждается место и предназначение человека на земле, проблемы жизни и смерти:
Я связь миров повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? — безвестен:
А сам собой я быть не мог.

его од сочетается с эмоциональным отношением к описываемым событиям. В

стихотворении «Снигирь» (1800) Державин оплакивает кончину Суворова:
Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый снигирь?
С кем мы пойдем войной на Гиену?
Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?
Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?
Северны громы в гробе лежат.

века. В начале 19 века полностью поменял жанр своего творчества.

Читатели знали его как автора остроумных комедий, язвительных и глубоких философско-сатирических повестей. Но с 1807 года он полностью сосредоточился на одном единственном жанре – басня. Многие выражения из басен Крылова стали крылатыми. В 1805 г. Крылов был в Москве и показал И. И. Дмитриеву свой перевод двух басен Лафонтена: «Дуб и Трость» и «Разборчивая невеста». По словам Лобанова, Дмитриев, прочитав их, сказал Крылову: «это истинный ваш род; наконец, вы нашли его».

уже изучали, но сейчас мы впервые обратим внимание на противоречие,

заключенное в самом ее построении. Все дело в том, что мораль помещена здесь не в конце, а вначале.
Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнустна, вредна; но только все не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.