«Дух изгнанья» 200-летию со дня рождения М.Ю. Лермонтова посвящается

дней воспоминанья Пред ним теснилися толпой;

девушку, но, к счастью,
этот его умысел оказывается неудачным.

одной стороны, Лермонтов опирается, конечно, на библейскую традицию о падшем

духе, на мифы о любви ангелов к земным женщинам.
А с другой стороны, его собственный демон (это собственное сочинение Лермонтова, не имеющее никаких аналогов, никаких источников) не окружен никакими другими персонажами: ни небесными, ни подземными.
Он одинок, он мечется в пустынях мира, он наполнен скукой, потому что и зло, которое он совершает, не приносит ему никакого удовлетворения.

нет!
Он был похож на вечер ясный
Ни день, ни

ночь, ни мрак, ни свет.

подразумевалось нечто духовное, божественное, позитивное, а под землей подразумевалось временное,

тленное, греховное, Лермонтов переворачивает буквальным образом вверх тормашками, потому что небесным у него оказывается демон.
Он же оказывается искушающим, соблазняющим.
А с другой стороны, соблазняет и искушает он земное существо, которое, в свою очередь, в поэме представлено как некий ангел земной, как некая возможность земного оправдания этого порочного небесного духа.

души его пустыню
Наполнил благодатный звук —
И вновь постигнул он святыню
Любви,

добра и красоты!..
То был ли признак возрожденья?

вечной правды торжеством.
Клянуся небом я и адом,
Земной святыней и тобой,
Клянусь

твоим последним взглядом,
Твоею первою слезой…
Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться.
Хочу я веровать добру.

на землю станешь ты,
Где нет ни истинного счастья,
Ни долговечной красоты…

И

для тебя с звезды восточной
Сорву венец я золотой;
Возьму с цветов росы полночной;
Его усыплю той росой;
Лучом румяного заката
Твой стан, как лентой, обовью,
Дыханьем чистым аромата
Окрестный воздух напою;
Всечасно дивною игрою
Твои слух лелеять буду я;
Чертоги пышные построю
Из бирюзы и янтаря;
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе все, все земное –
Люби меня!..

Но клятва все-таки
звучит в устах демона.
Она выстраивается так,

что клянется демон всем,
а стало быть, ничем.
Ему самому ничто не дорого.

сверкнувший гребень горный
Взлечу уверенно с тобой.
Я пронесу тебя над бездной,
Ее

бездонностью дразня.
Твой будет ужас бесполезный
Лишь вдохновеньем для меня.
И, онемев от удивленья,
Ты у́зришь новые миры –
Невероятные виденья,
Создания моей игры…
Дрожа от страха и бессилья,
Тогда шепнешь ты: отпусти…
И, распустив тихонько крылья,
Я улыбнусь тебе: лети.
И под божественной улыбкой,
Уничтожаясь на лету,
Ты полетишь, как камень зыбкий,
В сияющую пустоту…
А. Блок

тоска по живому миру, полному цветения и тепла, от которого

он отторгнут. Цветы же, которые его окружают, холодные, каменные цветы: художник подсмотрел их формы и краски в изломах горных пород с их причудливыми вкраплениями и прожилками. Передано то странное состояние души, когда охватывает чувство бесконечного одиночества и кажется, что от всего окружающего ты отгорожен непроницаемой стеклянной стеной .

Известно, что когда картина уже была выставлена, Врубель каждый день

переписывал её.
Демон низринут в ущелье среди скал. Некогда могучие руки стали плетьми, жалко заломленными. Тело деформировано, крылья разметались. Вокруг упавшего лиловый мрак и голубые струи. Дико и жалко лицо падшего с мучительно искривлённым ртом, хотя в его венце ещё горит розовый отблеск.
Золото, сумрачно-синий, млечно-голубой, дымно-лиловый и розовый – все излюбленные цвета Врубеля образуют здесь феерическое зрелище. «Демон поверженный» захватывает не столько своей живописью, сколько зримым воплощением трагедии художника: мы чувствуем – «здесь человек сгорел».

с чертом и дьяволом,
тогда как "черт" по-гречески значит просто

"рогатый",
дьявол - "клеветник", а "Демон" значит "душа"
и олицетворяет собой вечную борьбу
мятущегося человеческого духа,
ищущего примирения обуревающих его страстей,
познания жизни и не находящего ответа
на свои сомнения ни на земле, ни на небе".

телесным и духовным,
реальным и идеальным.
Единственным, узеньким, шатким,
но

нерушимым мостиком через эту бездну
остается душа человека.
Душа, вечно балансирующая на грани «двойного бытия»,
как сказал Ф.И. Тютчев:

О вещая душа моя, О сердце, полное тревоги! О, как ты бьешься на пороге Как бы двойного бытия!

он, надменный, Один, как прежде, во вселенной Без упованья и

любви!..