М.А.Булгаков "Мастер и Маргарита"

как-то невольно раздвинулись; иностранец ловко уселся между ними и тотчас

вступил в разговор.

Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить;

от них нет средства, кроме смерти. Но не эта мысль поразила сейчас Пилата. Все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронизала всё его существо.

булыжный откос круглый темный предмет. Скатившись с этого откоса, он

запрыгал по булыжникам Бронной.
Это была отрезанная голова Берлиоза.

– жутких размеров черный кот со стопкой водки в одной

лапе и вилкой, на которую он успел поддеть маринованный гриб, в другой.

котелке на голове и с торчащим изо рта клыком, безобразящим

и без того невиданно мерзкую физиономию.

воздуха колоду карт, стасовал ее и лентой пустил коту. Кот

ленту перехватил и пустил ее обратно. Атласная змея фыркнула, Фагот раскрыл рот, как птенец, и всю ее, карту за картой, заглотал.

внизу под собой даму в одной сорочке и панталонах фиолетового

цвета. На голове у дамы, правда, была шляпка, а в руках зонтик.
Крики и ревущий хохот донеслись и из другого места – именно от левого подъезда, и, повернув туда голову, Григорий Данилович увидал вторую даму, в розовом белье. Та прыгнула с мостовой на тротуар, стремясь скрыться в подъезде.

и чревовещателей, великолепно владеющая своим искусством.

знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в

Москве. И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула с Тверской в переулок и тут обернулась. По Тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидела она меня одного.

переулке, и поразила нас сразу обоих!
Так поражает молния, так поражает

финский нож!
Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так, что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга, никогда не видя…

машинистке, и та перепечатала его в пяти экземплярах. И, наконец,

настал час, когда пришлось покинуть тайный приют и выйти в жизнь.

прямо на стекло часов, от чего оно покрылось трещинами. Маргарита

закрыла глаза, потом глянула еще раз и бурно расхохоталась…
На вырванном из блокнота листе она без помарок быстро и крупно карандашом написала записку: «Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Мне пора. Прощай. Маргарита».

она выбивала дробь на полу, лягалась и рвалась в окно.

Маргарита взвизгнула от восторга и вскочила на щетку верхом…
– Прощайте навсегда! Я улетаю, – кричала Маргарита, заглушая вальс.

подвиты и напомажены, а чернота Коровьева объяснялась очень просто –

он был во фрачном наряде. Белела только его грудь. Маг, регент, чародей, переводчик или чёрт его знает кто на самом деле – словом, Коровьев – раскланялся и, широко проведя лампадой по воздуху, пригласил Маргариту следовать за ним.

ступеней крыльца тянулась к постели лунная лента. И лишь только

прокуратор потерял связь с тем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге и пошел по ней вверх прямо к луне…

громадный черный кот. Он держал в своих лапах примус…
– Не

шалю, никого не трогаю, починяю примус, – недружелюбно насупившись, проговорил кот, – и еще считаю долгом предупредить, что кот древнее и неприкосновенное животное.

из самых красивых зданий в Москве, здания, построенного около полутораста

лет назад, находились двое: Воланд и Азазелло. Они не были видны снизу, с улицы, так как их закрывала от ненужных взоров балюстрада с гипсовыми вазами и гипсовыми цветами. Но им город был виден почти до самых краев.

как ее бешеный конь грызет и тянет мундштук. Плащ Воланда

вздуло над головами всей кавалькады, этим плащом начало закрывать вечереющий небосвод.