Весна в сиреневой накидке 11 класс

Евгений Олегович
МОУ «Средняя общеобразовательная школа № 5»

в Петербурге.
Отец его, Василий Петрович, - военный инженер умер в

1904 г. сорока четырех лет.
Мать происходила из известного дворянского рода Шеншиных, к коим принадлежал и А.А. Фет (1820-1892), нити родства связывали ее также со знаменитым историком Н.М. Карамзиным (1766-1826).

предисловие к которому было написано
Ф. Сологубом).
Северянин был избран

публикой «Королём поэтов» на выступлении в московском Политехническом музее в 1918 г.

"Др-у В.И. Гайдукову с приветом Игорь-Северянин. 26.IV. Аккерман". На передней

обложке запись орешковыми чернилами рукой Гайдукова : "на 1-й стран. автограф автора. 26 апреля 1933 г. Аккерман." На 2 с. обложке запись той же рукой : "26 апреля 1933 г. поэзовечер Игоря Васильевича Северянина в зале Музыкальн. Общества."

"Адриатика" ( Эстония, Нарва, 1932)

Экземпляр с автографом автора

запоздалый отклик. Игорь-Северянин. Tallinn, 26.II.1937 г."

отразил столь широко в своих стихах природу и жизнь Эстонии,

как Игорь Северянин. Он же стал крупнейшим переводчиком эстонской поэзии на русский язык.
После присоединения Эстонии к Советскому Союзу в 1940 году возобновил творческую активность, пытаясь публиковаться в советской печати.

Из тридцати восьми лет литературной деятельности Северянин почти двадцать четыре года прожил в Эстонии, куда переехал в 1918 г. В 1921 г женился на эстонке Фелиссе Круут (единственный его зарегистрированный брак).

сердечного приступа, в присутствии Валерии, младшей сестры своей гражданской жены

Веры Борисовны Коренди (Запольская).

Похоронен на Александро-Невском кладбище в Таллине

Что думает о нем толпа пустая, Стихов принципиально не читая,

Раз нет в них ананасов и авто. Фокстрот, кинематограф и лото - Вот, вот куда людская мчится стая! А между тем душа его простая, Как день весны. Но это знает кто? Благословляя мир, проклятье войнам Он шлет в стихе, признания достойном, Слегка скорбя, подчас слегка шутя Над всею первенствующей планетой... Он - в каждой песне им от сердца спетой, Иронизирующее дитя. 1926Ф.И.Тютчев. Полное собрание стихотворений. Ленинград, "Советский писатель", 1957.

эстеты, мы — ювелиры, Мы ювелиры таких колье. Колье принцессы — небес

палаццо, Насмешка, горечь, любовь, грехи, Гримаса боли в глазах паяца... Колье принцессы — мои стихи. Колье принцессы, колье принцессы... Но кто принцесса, но кто же та — Кому все гимны, кому все мессы? Моя принцесса — Триумф-Мечта!
1910. Февраль.

как златотрубны Снопы ржаные моих поэз! В них водопадят Любовь и Нега, И

Наслажденье, и Красота! Все жертвы мира во имя Эго! Живи, Живое! — поют уста. Во всей вселенной нас только двое, И эти двое — всегда одно: Я и Желанье! Живи, Живое! Тебе бессмертье предрешено!

Веймарн 1912

Любится – вот и люблю. Любовь уподоблена тройке взбешенной и

шалой, Стремящей меня к отплывающему кораблю.

Куда? Ах, не важно. Мне нравятся рейсы без цели. Цветенье магнолий… Блуждающий, может быть, лед… Лети, моя тройка, летучей дорогой метели Туда, где корабль свой волнистый готовит полет!

Топчи, моя тройка, анализ, рассудочность, чинность! Дымись, кружевным, пенно-пламенным белым огнем! Зачем? Беззачемно! Мне сердце пьянит беспричинность! Корабль отплывает куда-то. Я буду на нем!

Любовь - беспричинность

и ясны, Как хороши, как свежи были розы Моей любви, и славы,

и весны! Прошли лета, и всюду льются слезы… Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране… Как хороши, как свежи были розы Воспоминаний о минувшем дне! Но дни идут — уже стихают грозы Вернуться в дом Россия ищет троп… Как хороши, как свежи будут розы Моей страной мне брошенные в гроб!
1925

Как хороши, как свежи были розы В моем саду! Как взор прельщали мой! Как я молил весенние морозы Не трогать их холодною рукой!

1843 Мятлев

снова — я: я снова молод!
Я снова весел и влюблен!
 
Душа

поет и рвется в поле,
Я всех чужих зову на «ты»...
Какой простор! какая воля!
Какие песни и цветы!
 
Скорей бы — в бричке по ухабам!
Скорей бы — в юные луга!
Смотреть в лицо румяным бабам!
Как друга, целовать врага!
 
Шумите, вешние дубравы!
Расти, трава! цвети, сирень!
Виновных нет: все люди правы
В такой благословенный день!

в Россию... Ты шляпу шелковую надень: Ты в ней особенно красива... И будет

праздник... большой, большой, Каких и не было, пожалуй, С тех пор, как создан весь шар земной, Такой смешной и обветшалый... И ты прошепчешь: "Мы не во сне?.." Тебя со смехом ущипну я И зарыдаю, молясь весне И землю русскую целуя!

чтобы в ней вечно сквозила весна, Манящая с нею кататься на

яхте — Качели солено-зеленого сна... И ревность должна ее быть невесомой, И верность должна ее быть, как гранит. О, к ласковой, чуткой, влекуще-влекомой Мужчина всегда интерес сохранит! За женственность будет любить голубую, За желтые, синие солнышки глаз. Ах, можно ли женщину бросить такую, Которая всячески радует вас?!.

Таллин 1935. Октябрь

поля
Весенний луч теплом измаял, -
И зеленеет

вновь земля.

И море в день обезольдилось,
Опять на нем синеет штиль;
Все к созиданью возродилось,
И вновь зашевелилась пыль.

На солнце дров ольховых стопик
Блестит, как позлащенный мел,
И соловей, - эстонский: oopik, -
Запеть желанье возымел ...

Опять звенит и королеет
Мой стих, хоть он - почти старик!..
В закатный час опять алеет
Улыбка грустной Эмарик.

И ночь - Ночь Белая - неслышной
К нам приближается стопой
В сиреневой накидке пышной
И в шляпе бледно-голубой ...

—
Да будет подданным светло!
Я так велик и так уверен
В себе,

— настолько убежден, —
Что всех прощу и каждой вере
Отдам почтительный поклон.

Меня не любят корифеи —
Им неудобен мой талант:
Им изменили лесофеи
И больше не плетут гирлянд.

Отныне плащ мой фиолетов,
Берэта бархат в серебре:
Я избран королем поэтов
На зависть нудной мошкаре.

Лишь мне восторг и поклоненье
И славы пряный фимиам.
Моим — любовь и песнопенья! —
Недосягаемым стихам.