По мировой художественной культуре 10 класс

огнем нападок, выдержали экзамен времени. Они стремились к красоте, истинности

и свободе и называли себя братством. Братством под необычным и даже немного смешным именем — «прерафаэлиты».
Их дебют состоялся в 1849 году. На свободной выставке в Гайд-парке появились работы трех художников, написанные в необычном, нетрадиционном стиле.

и Данте Габриэл Россетти. Они встретились в Школе изящных искусств

Королевской академии, где родилась их дружба, что вписала прекрасную страницу в историю изобразительного искусства.
Молодые люди были с характером. Хант прошел огонь и воду, прежде чем убедил семью в своем художественном призвании. Миллес стал самым молодым студентом, когда-либо принятым в академию. Ему было 11 лет. Россетти, сын итальянского политического ссыльного из Неаполя, к моменту встречи не был примерным студентом, но переводил итальянских поэтов XII–XIV веков.

как им представлялось, совсем завязла в скуке, жанровых рамках, условностях

и повторениях: пейзажи, бытовая живопись, портреты…
Да и вообще молодые художники ополчились не только на своих соотечественников англичан. Они критиковали Рафаэля и Рубенса. И вовсе дерзнули утверждать, что последние три сотни лет художественного воспитания следовало бы признать ошибкой!
За образец они решили взять средневековое искусство. В произведениях Джотто и Гиберти молодые художники, которых вскоре стало семеро, нашли для себя то, чего раньше не видели. Что-то сильное и вечно правдивое…

«отщепенцы» были верны избранному пути.
Родилось братство «прерафаэлитов». Они решили ставить

на картинах буквы ПРБ в виде криптограмм, которые могли понять лишь некоторые посвященные. Точно так же стали подписывать письма…

идеи. Внимательно изучать природу, чтобы уметь ее выразить. Любить в

искусстве прошлого все серьезное, прямое и искреннее и, наоборот, отбрасывать все банальное, самодовольное и рутинное».

новое и более смелое английское искусство, которое заставило бы людей

размышлять».
В самый разгар нещадной критики всей этой «прерафаэлитской ереси», внезапно и некстати явившей себя на сцене чинного и спокойного английского изобразительного искусства, у молодых художников неожиданно появился сторонник и защитник. Весомый, значительный, уважаемый. Джон Рёскин. Его авторитет в художественной среде был неоспорим.
«Утверждалось, что они не владеют перспективой, и эта критика исходила от людей, которые понимали в перспективе не больше, чем в астрологии. Утверждалось, что они грешат против настоящей правды, и это мнение было выдвинуто критиками, которые никогда не нарисовали с натуры ни листочка, ни цветка.
Труд, затраченный на эти произведения… Верность своего рода правде… Уже… достаточны для того, чтобы поставить их над обычным презрением».

прерафаэлитах в самом начале их творческого пути прошли испытание временем.

Тогда он сказал: «Они могли бы заложить у нас в Англии основы самой благородной художественной школы, какую видел мир за последние триста лет».

Теннисон и, разумеется, Шекспир.
«Офелия» Миллеса поразила всех своим цветовым решением,

символизмом и вниманием к деталям. В течение лета 1851 года Миллес рисовал с натуры пейзаж на берегу реки Хогсмилл, в графстве Суррей, оставив полные юмора воспоминания о работе над картиной: «В течение 11 часов я сижу в костюме под зонтиком, отбрасывающим тень размером не больше, чем полпенни, с детской кружечкой для питья. Мне угрожает, с одной стороны, предписание предстать перед магистратом за вторжения на поля и повреждение посевов… Мне угрожает ветер, который может снести меня в воду… Мое несчастье усугубляют два лебедя, упорно разглядывающие меня как раз с того места, которое я хочу рисовать, истребляя по ходу дела всю водную растительность, до которой они только могут дотянуться».

братства, но их идеи и творческий дух подхватывали все новые

и новые художники по всей Англии. А их искусство завоевывало все больше поклонников за пределами страны.

никогда не было и никогда не будет, что освещено самым

прекрасным светом и находится в таком месте, которое нельзя ни найти, ни вспомнить, а можно только лишь желать» — это слова Бёрна-Джонса, художника, который станет одной из главных фигур английской живописи второй половины XIX века. Он вдохновлен средневековыми легендами о рыцарях Круглого стола, о Короле Артуре, о священном Граале. С ним и с его учениками в искусство прерафаэлитов вернутся темы, связанные с рыцарскими идеалами, чистотой, мужеством, благородством.

Моррис и его друзья-художники трудятся в созданной им компании «Искусства

и ремесла», воплощая идеи прерафаэлитов в дизайне и декорации интерьеров, в производстве мебели, витражей, изразцовой плитки, ковров, обивочных тканей.
Одновременно в своем издательстве «Кельмскотт Пресс» Моррис выпускает книги, стараясь воссоздать в них дух поздней готики. Сам верстает, стоит у печатного станка, придумывает новые типографские шрифты и скромно признается: «Суть моей работы в том, чтобы не просто производить печатную продукцию, а делать красивые книги».
А еще он напишет картину «Королева Гвиневра». И придаст героине черты своей жены Джейн. Морис не был высокого мнения о своем таланте живописца и потому скажет супруге очень просто и искренне: «Я не могу вас нарисовать, но я вас люблю».

приносили свои труды на алтарь Жизни и Прекрасного. Связывали, как

могли, прошлое и настоящее. Балансировали на грани живописи и фотографии, старины и модернизма. И, верные однажды изреченному принципу, старались подарить людям искусство, которое бы учило размышлять.

движение, питавшее художественную жизнь Викторианской эпохи почти пятьдесят лет.
Луначарский написал:

«Да, искусство Уильяма Морриса и его друзей было великим. И великолепной была их мечта рассеять лучи его по жилищам бедных и трудящихся. Мечта оборвалась. Они спят в своих могилах. Мало кто пришел им на смену. Но их надежда не из тех, что умирает…»