н. туроверов

Дон.

Николай Николаевич Туроверов
18 марта 1899
23 сентября 1972

Дону в 1899 году, в семье потомственных старочеркасских казаков. В

три года он был посажен на коня, в пять уже свободно ездил верхом, как это было принято у казаков. Но в его семье любили книгу и музыку, а отец его был страстным охотником. 

университета дело не дошло, так как в 1914 году грянула

Первая мировая война. Туроверову в ту пору было всего 15 лет, но на фронт ему страстно хотелось, как и многим его сверстникам, грезившим военной романтикой, которой они и не нюхали. Семнадцати лет от роду был зачислен в лейб-гвардии Атаманский полк, с которым в боях прошел остатки Первой мировой войны.

Белого Движения. Прошел всю гражданскую войну - сражался в донских

степях, ходил в Кубанские походы с Добровольческой Армией, участник Ледяного похода, потом Крым, гнилые воды Сиваша. За три года войны он заработал четыре ранения и орден Св. Владимира 4-й степени — боевую награду, которой фронтовики гордились.
В Крыму Белая армия пала под штыками большевиков. Сломив оборону отборных, но малочисленных офицерских сил, красные дивизии взяли Турецкий вал. Это был конец, о котором тоже сумел рассказать Туроверов, — скупыми и пронзительными строками короткой поэмы «Перекоп»:

блеском засверкала Из ножен вынутая сталь. Последних пламенных порывов Была исполнена душа, В железном

грохоте разрывов Вскипали воды Сиваша. И ждали все, внимая знаку, И подан был знакомый знак… Полк шёл в последнюю атаку,
Венчая путь своих атак…

года среди 140 тысяч русских военных, в том числе 50

тысяч казаков, Туроверов навсегда покинул родину. Его, раненого, внесли на один из последних пароходов в Севастопольском порту. Следом по трапу поднялась жена — Юлия Грекова, красавица-казачка, медсестра крымского госпиталя. Корабль взял курс на греческий остров Лемнос.

земля; Но ни криков, ни стонов, ни жалоб, Ни протянутых к берегу

рук, — Тишина переполненных палуб Напряглась, как натянутый лук, Напряглась и такою осталась Тетива наших душ навсегда. Черной пропастью мне показалась За бортом голубая вода.

не в силах расстаться с уплывающими в никуда казаками. И

об этом душераздирающем расставании Туроверов тоже не смог не написать. Как раз этот момент и снят в фильме «Два товарища». Пройдет еще 20 лет и Николай Туроверов вступит в Иностранный легион. А пока он просто принимает вызов судьбы и начинает жить в предложенных обстоятельствах. Погоны пришлось снять и взвалить на плечи мешки с солью и мылом.

сенгалеза, И отражала нас стеклянная вода. Мы смутно помним прошлые года, Неся по

сходням соль, в чувалах хлеб и мыло. В один недавний сон слилося всё, что было, И всё, что не было, быть может, никогда.

грузчик Туроверов обогатит свой послужной список профессиями лесоруба и мукомола.

У них с Юлией рождается дочь Наталья, и молодому отцу некогда мучиться поиском смысла жизни. Между тем на горизонте начинает маячить голубая мечта всех русских изгнанников — Париж. Друзья помогают устроится Николаю грузчиком. В 1922 году семья переезжает во французскую столицу на постоянное место жительства.

на себя заботу о чудом сохранившемся при исходе из России

архиве Атаманского полка. Он разыскивал новые материалы и документы, сам покупал их на аукционах и в конце концов открыл в собственной квартире музей полка. При музее атаманцев содержалась уникальная коллекция русской книги и старины, собранная генералом Дмитрием Ознобишиным и насчитывавшая свыше десяти тысяч томов и гравюр. В Париже в 1928 году он издает свой первый сборник стихов "Путь". Основные темы его стихов в этом сборнике - степь, станица, Новочеркасск. Он один из активных создателей казачьего землячества, неустанно собирает предметы русской, военной истории, организует выставки. 

стал составителем сборников «Казачьи песни» и «Наполеон и казаки». Последний

считается библиографической редкостью. Николай инициировал создание парижского «Кружка казаков-литераторов», а после войны — «Казачьего союза», который помогал донцам устроиться на чужбине: обзавестись новыми документами, поступить на работу, переехать в другую страну. Почти 20 лет был редактором журнала «Родимый край».

и посвящен его стихотворный цикл "Легион". Несмотря на тяжесть военных

лет в 1942 году Туроверову удается издать новый сборник стихов, следующие выйдут в 1945 и 1955 годах. После войны он так же продолжает активно участвовать в жизни казачьего землячества, в течении 11 лет председательствует в парижском Казачьем союзе, организует выставки "1812 год", "Казаки", "Суворов".
Создает "Кружок казаков-литераторов", музей лейб-гвардии Атаманского полка. В 1960 опубликует в журнале "Новое слово" свою повесть "Конец Суворова". Но все равно известен он как поэт. Его творчество сравнивают с творчеством Гумилева и Бунина,но он был и остается великим казачьим поэтом.

и цветам воспоминаний Не много лет дано цвести. Какие пламенные строфы Напомнят мне

мои поля И эту степь, где бродят дрофы В сухом разливе ковыля?.. ...Как счастлив я, когда приснится Мне ласка нежного отца, Моя далекая станица У быстроводного Донца, На гумнах новая солома, Внизу поемные луга, Знакомый кров родного дома, Реки родные берега, И слез невольно сердце просит И я рыдать во сне готов, Когда услышу в спелом просе Вечерний крик перепелов.. .

его отъезда — то ли в лагере, то ли в

ссылке. Следов их он так и не смог найти, хотя долго искал.

никто, не заплачет, Когда постучусь у двора. Чужая на выгоне хата, Бурьян на

упавшем плетне, Да отблеск степного заката, Застывший в убогом окне И скажет негромко и сухо, Что здесь мне нельзя ночевать В лохмотьях босая старуха, Меня не узнавшая мать.

обнять весь мир, похороните вы меня. И не в гробу,

не в тесной домовине, не в яме, вырытой среди чужих могил, а где-нибудь в степи поближе к Дону, к моей станице, к старому Черкасску, на уцелевшей целине, меня в походной форме положите родного Атаманского полка. Кушак на мне потуже затяните, чтоб грудь поднялась, будто бы для вздоха о том, что все на свете хорошо…»
 

дети — позабыли, Как гудел набат тревожным звоном? Казаки скакали, тесно стремя Прижимая

к стремени соседа. Разве не казалась в это время Неизбежной близкая победа? О, незабываемое лето! Разве не тюрьмой была станица
Для меня и бедных малолеток.

Азова Меж встречающих смерть казаков. И на ранней заре, средь тумана, Как молитва

звучали слова: За Христа, за святого Ивана, За казачий престол Покрова, За свободу родную, как ветер, За простую степную любовь, И за всех православных на свете, И за свой прародительский кров. Не смолкало церковное пенье; Бушевал за спиною пожар;» «Со стены ты кидала каменья

синеет С каждым часом горячей. И опять в полдневной сини, Как в минувшие

века, В горьком запахе полыни Вековечная тоска. Знаешь ты о чем тоскует Эта горькая полынь? Почему тебя волнует Эта выжженная синь? И тебе, рожденной где-то В европейском далеке, Так знакомо это лето В суховейном ветерке? Почему счастливым звоном Вся душа твоя полна, Как полна широким Доном Эта легкая волна?

и рвал над белым Крымом Морозный ветер облака. Спеши, мой конь, долиной

Качи, Свершай последний переход. Нет, не один из нас заплачет, Грузясь на ждущий пароход, Когда с прощальным поцелуем Освободим ремни подпруг И, злым предчувствием волнуем, Заржет печально верный друг. 

муза, Тебя — бесплодному томленью научить, Меня - поэзии картавой и кургузой. Но

нам ли, от мамаевых костров - Сквозь сотни лет - пришедших к Перекопу Довериться баюканью метро, Склонясь челом на сонную Европу? Тебе ль, с жестоким словом на устах, Нести другое — не казачье — знамя, Когда лежат у вечности в ногах И совесть оскудевшая и память? И не тебя ли Пушкин воспевал, Держа свой путь на вольные станицы, Когда в горах ещё шумел обвал, Чтоб и тебе, и Дону поклониться? С тобой одною Лермонтов вдвоём Пел песню колыбельную...

кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Активно подключилось руководство Всевеликого Войска Донского. В Старочеркасске сначала

появилась памятная плита, затем прошел посвященный Туроверову фестиваль «Я вернулся на Дон».  Так же сейчас идут переговоры с возвращением тела поэта, его жены и дочки на Родину, как он сам завещал