Основные направления современной поэзии

столетия все чаще называют «бронзовым веком» русской поэзии. Время ,

конечно, проверит «степень блеска», но уже сейчас одной из важных характеристик эпохи следует признать необычайное многообразие, многоцветье и «многолюдье» поэзии этого периода.
И образов лирического героя, и вариантов авторского поведения в современном поэтическом процессе очень много, и это объективное свидетельство не только «проблемности» вопроса, но и разнообразия художественного мира поэзии.

Тарковский, С. Липкин, И. Лиснянская)
Поэты 2-3 волны русской эмиграции: (И. Елагин,

Н. Моршен, В. Синкевич, И. Михалевич-Каплан)
Поэты военного поколения (Б.Слуцкий, Д. Самойлов, Е. Винокуров, Ю. Друнина, Ю. Левитанский)
«Шестидесятники» (Е. Евтушенко, Р.Рождественский, А. Вознесенский)
«Городские» лирики (Г. Горбовский, Ю. Мориц, Б. Ахмадулина, А. Кушнер, Р. Казакова, Ю. Ряшенцев, К.Ковальджи)
«Тихие» лирики (В. Соколов, А.Жигулин, Н. Рубцов, О. Чухонцев, Г.Ступин. Г. Русаков)

«Неославянофилы» (Ю. Кузнецов, Ст.Куняев, В. Казанцев, Н. Тряпкин, М. Шелехов)
«Андеграунд» (Н. Коржавин, Б.Чичибабин, А. Тимофеевский, Е. Рейн, И. Бродский, Вс. Некрасов, И. Холин, Г.Сапгир)
Постмодернисты (Д. Пригов, Т. Кибиров, А. Еременко, И. Жданов, В. Месяц, В.Степанцов)
«Неоклассики» (Б. Кенжеев, С.Гандлевский, Л. Губанов, Ю.Кублановский)
Поэты духовной традиции (О. Седакова, О. Николаева, М. Аввакумова)
Авторская песня (В. Высоцкий, Ю.Визбор, А. Галич, Ю. Ким, Ю. Кукин, А. Городницкий, А. Дольский, Е. Клячкин, Д. Сухарев, В. Егоров, А. Иващенко, М. Кочетков, О. Митяев, Л. Сергеев, Т.Шаов, М. Щербаков)
Рок-поэзия, популярная песня (Б.Гребенщиков, А. Башлачев, Ю.Шевчук, И. Кормильцев, В. Цой, И. Тальков, А.Шаганов, Ю. Энтин)

пиру.
Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница
Как вам плакать

и чем вам гордиться,
Как веселья последнюю треть
Раздарить и легко умереть,
И под сенью случайного слова
Загореться посмертно, как слово.

«Меркнет зрение – сила моя…»

(1906–1989)

ностальгии.
Мне нравится чужая сторона.
Из всей – давно оставленной –

России
Мне не хватает русского окна.
Оно мне вспоминается доныне,
Когда в душе становится темно –
Окно с большим крестом посередине,
Вечернее горящее окно.
«Мне не знакома горечь ностальгии…»

(1918–1987)

померкли небеса,
Словно в опустевшем помещении
Стали слышны наши голоса.
Тянем, тянем слово

залежалое,
Говорим и вяло, и темно.
Как нас чествуют и как нас жалуют!
Нету их. И все разрешено.

(1920–1990)

годов на долю нескольких молодых поэтов, из которых особенно выделялись

Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина. Их творчество резко отличалось от поэзии предшествующего поколения и ориентировалось скорее на традиции русского авангарда 10-20-х годов: не случайно одним из мест их публичных выступлений была площадь Маяковского.
Одинаковый жизненный опыт, одинаковый язык, одинаковая нравственная основа: общая бескомпромиссность, желание, как они говорили, не «неправды» и не «полуправды», а «только правды». Их объединили «общие враги».
Эстрадная лирика – одна из форм бытования поэзии, во время «оттепели» вышедшая на первое место.
Эстрадники создавали поэзию максимально открытую – поэзию стадионов.

Роберт Рождественский

Андрей Вознесенский

Белла Ахмадулина

на свете
Нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на

эти,
Как на рынке поменять...

(р. 1936)

бульвара.
Что за варварская мера:
Отрицать, что ты не лира!
Вздрогни! Кто

кому – не пара!
Этот спор решит рапира!
Потому что в лапах вора
Обе, лира и гитара,
Смехотворны, словно помесь
Будуара и амбара.
«Ночь гитары»

(р. 1937)

сухой, сыпучий снег,
Немы елка и береза.
По дороге ни следа.
Глубока очей

остуда.
Не придет никто сюда,
Не уйдет никто отсюда.
Даже дятел не стучит.
Пылью снежною не веет.
Стороною время мчит,
Лишь светает и темнеет.
Печь гудит, молчит вода…
Заварю покрепче чаю,
И горит в окне звезда,
Если света не включаю.
Я не чувствую себя,
Вечность целую осиля,
Ясная моя судьба –
Этот лес, зима, Россия.

(р.1941)

Иванушка во поле вышел
И стрелу запустил наугад.
Он пошел в направленье

полета
По сребристому следу судьбы.
И попал он к лягушке в болото
За три моря от отчей избы.
«Пригодится на правое дело!»-
Положил он лягушку в платок
Вскрыл ей белое царское тело
И пустил электрический ток.
В долгих муках она умирала,
В каждой жилке стучали века,
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.
«Атомная сказка»

делика
кончился достой
лишь глаза зака
— стой Рикуша! стой! –
но встряхнулся весь
и

уже не здесь
<…>
ты уже высо
в космосе повис
в блеске серебрис
каждый волосо
преданно скулишь
не робей малыш!
между звезд скользя
ты плывешь все выш
к новому Хозя
«На смерть пуделя»

(1928–1999)

труда заместо
Гуляет, шляется и пьет
Так кто ж ему подаст пример
О,

только ты, Милицанер
Как столп и символ государства
И волею исполнен страстной
Возьмешь их, как в святом бою
Под руку сильную свою
Из цикла «Апофеоз
милицанера»

(1940–2007)

и в груди
остывшие угли надежды.
Ты вынут из бега, как тень,

посреди
пустой лошадиной одежды.
Таким ты явился сюда, на простор
степей распростертых, и, словно в
костер,
был брошен в веление бега.
Таким ты уходишь отсюда с тех пор,
как в ночь укатила телега.
А там за телегой, к себе самому
буланое детство уходит во тьму,
где бродит табун вверх ногами
и плачет кобыла в метельном дыму,
к тебе прикасаясь губами.
Небесный табун шелестит, как вода,
с рассветом приблизятся горы, когда
трава в небесах заклубится
и тихо над миром повиснет звезда,
со лба молодой кобылицы.

(р. 1948)

прелести –
Выйти на берег тихой руки,
Рефлектируя в рифму. Молчание
Речь мою

караулит давно.
Бархударов, Крючков и компания,
Разве это нам свыше дано!..

(р. 1952)

грудного,
в зацветающий куст, к недающимся розам, к сурово
отвечающим веткам,

клянусь, мы увидеть должны
этот голос порфирный, глубокую кровь тишины.
Этот свет, принимающий схиму, и в образе ветхом
оживляющий кровь, и живущий по гибнущим
веткам
горных роз, выбегающих из-за камней,
и, как к горю, привычных к свободе своей.

Что, не снится ли нам эта тьма, этот куст
остролистый,
разговоры огня над паденьем реки каменистой…
«Пение»

(р. 1949)

и узаконенной массовой песне – то есть музыкально – поэтической

масскультуре.

Булат Окуджава.
Визбор, Якушева, Ким, Клячкин, Городницкий, Кукин – это первая

волна авторской песни.
60-е годы жанр стал поистине массовым (клубы самодеятельной песни по всей стране, грандиозные фестивали под Саратовом) с приходом ярких индивидуальностей В.Высоцкого А.Галича. Оппозиционность по отношению к официальному искусству стали особенно явными, а поэтика значительно обогатилась.
Искренность, непосредственность, отсутствие актерского начала и есть главный, исходный принцип авторской песни. Способ ее существования. Огромное значение имеет интонация, манера исполнения – вообще все специфические проявления этого индивидуального начала.
Ведущая стихия авторской песни не музыкальная, а словесная.
В тематике в 60-е годы явно обозначились три акцента: лирически-интимный, походно-романтический и социально-критический.
Александр Галич певец третьего варианта.

Александр Галич

Булат Окуджава

Владимир Высоцкий

Твоем
Свое построил царство
и ныне правлю в нем.
Хрупка моя обитель,

заботы круглый год.
Я сам себе правитель. Я сам себе народ.

«Мое королевство II»

(р. 1963)

что и слова, и мелодия, и аранжировка лишь в момент

исполнения производят задуманный художественный эффект. Далеко не последнюю роль при этом играют вокальные данные рок-музыкантов.
80-90-ее годы: слово в роке становится ценным и само по себе.
Вторая половина 70-х годов складывается две школы рок-поэзии:
- московская (А. Макаревич «Машина времени»)
- ленинградская («Аквариум» Гребенщикова, Виктор Цой, Юрий Шевчук, Константин Кинчев)
( третья – свердловская – заявит о себе в следующем десятилетии)

Виктор Цой

Константин Кинчев

Юрий Шевчук

публикой «наедине с гитарой», т.е. в положении барда. Это и

Макаревич, и Шевчук, и Лоза, и Градский.
Но были и такие, кто с самого начала был словно призван судьбой под знамена «третьего жанра». Рок-бард по призванию Александр Башлачев (1960-1988)

действительность и как проявление общеевропейской тенденции.

«Поэтика идейных схем и стереотипов»,

искусство как идея» - вот определения концептуализма.

Концепт – это мертвая или отмирающая ( в предствавлении поэта) идея (лозунг), навязший в зубах штамп, клише. Но подается концепт по видимости «серьезно» и словно бы «изнутри» этого заидеологизированного мира. В результате не просто возникает иронический эффект – схема «кончает жизнь самоубийством»

Дмитрий Пригов ( 1940 г/р)
Лев Рубинштейн (1947г/р)
Тимур Кибиров (1955 г/р)
Сергей Гандлевский (1952 г/р)

Игорь Иртеньев

Дмитрий Пригов

Тимур Кибиров

Бахыт Кенжеев

Сергей Гандлевский

для глаза, нежели для голоса.
Дмитрий Авалиани – московский поэт последнего

десятилетия

отношению к дамам). Слово из средневекового рыцарского обихода.
Новоявленные рыцари провозгласили

своей целью возрождение духа галантной «игры в любовь», которая процветала в дворянских замках прошлых веков. Разумеется, этот «дух» не воспроизводится в точности, а иронически пародируется, подчас не без грубости и цинизма.
Герой маньеристов – ценитель женской красоты, изящный, циничный, ненасытный покоритель сердец, словом – Дон Жуан. Тут возможны различные варианты любовных похождений – от «исторических» (с маркизами и графинями 18 века) до самых что ни на есть современно-молодежных.
На металлической тусовке,
Где были дансинг и буфет,
Ты мне явилась в буйном соке
Своих одиннадцати лет.
………………………….
Цедя какую-то фруктозу.
Я про себя воскликнул: «Ах!
Ты металлическая роза,
Бутон в заклепках и шипах!..»

(Вадим Степанцов «Металлистка»)

90-х гг. бьет ключом. Особенно в Москве, где множество литературных

групп и объединений, не меньше литературных салонов, и чуть ли не каждый вечер в каком-нибудь из них поэты читают свои стихи.


Однако здесь одни и те же лица: узкий круг литераторов и «окололитературных» любителей. Широкое общество остается равнодушным к поэзии. Поэты потеряли ощущение своей необходимости, общественной значимости, и практически каждый серьёзный автор оказывается сегодня «одним воином в поле»… издать книгу теперь несложно, но трудно добиться , чтобы ее заметил и прочитал кто-нибудь за пределами круга «своих».

Судить о пришедших в поэзию 90-х гг. пока рано. Ещё не ясно, займет ли со временем кто-то из них прочное место на литературном олимпе. В целом молодых поэтов отличает высокая образованность. Они чувствуют себя как дома среди разных эпох, авторов и стилей, могут комбинировать их, как фигурки на экране компьютера. Но не потому ли они порой столь легко экспериментируют с поэтическими языками, что в глубине души не связаны по-настоящему ни с одним из них? Поэзии (да и искусству в целом) в таком случае грозит превратиться в дело техники или игру.

Золотой и Серебряный век русской поэзии позади. Что ждет ее в новом тысячелетии? И ждет ли вообще что-нибудь?