Эпистемический авторитет: границы интеллектуальной автономии

аргументации.
Апелляция к авторитету – это то, что отличает различные

формы традиционного знания (богословие) от научного знания.
Традиционное (сакральное) знания всегда было отделенным и недоступным для понимания и критики «дилетантов».
Ср. Религиозные тексты должны быть непонятны «простому обывателю»: «Веды» на санскрите, «Библия» на латыни (старославянском), «Коран» на литературном арабском.

Аргумент к авторитету

котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться

своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине — это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude! — имей мужество пользоваться собственным умом! — таков, следовательно, девиз Просвещения» (Кант).

история посмертных оскорблений, где всякий следующий шаг немыслим без полного

уничтожения предыдущего наследия.
Каждый философ, претендующий на мысль, должен объявить все предыдущие и будущие попытки мыслить неудачными.
В известных пассажах первой книги «Метафизики» Аристотеля перечисляются заблуждения всех предыдущих философов, причем Аристотель не находит ни одного философа, как из числа древних, так и современников, которые бы не заблуждались».

то означает ли это, что каждый должен начинать процесс познания

ab ovo (от лат. с яйца, т.е. с начала), как будто бы до нас никто не мыслил?
Ведь самостоятельность, оригинальность, новизна считаются одним из показателей качества научной и философской работы.
Но если это так, то кто такие эти «интеллектуалы», «ученые» и «философы»? Чем, они лучше любого «диванного эксперта»? В демократическом государстве не должно быть никаких авторитетов: каждый из нас равен другому, следовательно, мнение каждого равно мнению другого?

Вопросы:

авторитету:
Первая стратегия: традиционализм - отстаивание сакральности, священности некоего авторитета (например,

православная философия).
Вторая стратегия: негативизм - отрицательное отношение к любому авторитету, никакого авторитета, кроме меня самого («мейнстримная» позиция в западной философии ХХ в.).
Третья стратегия: либеральная защита авторитета (аналитическая философия, критическое мышление)
Baehr, 2011: «Бывают случаи, когда думать за себя может препятствовать нашим попыткам познавать и расширять наше понимания».

не так проста.
С одной стороны, знание не существует вне системы

критики, дискуссии. Все, что предлагается в качестве знания, должно пройти горнило критики (принцип фальсифицируемости К. Поппера).
С другой стороны, в сфере знания мы выделяем тех, кого мы называем «эксперты» и «дилетанты». Существует некоторое разделение «интеллектуального труда». Все не могут быть экспертами во всем. В большинстве случаев мы даже не способны вступить в дискуссию по какому-то предмету (от сантехники до мировой политики).

любой области.; спровоцированное Google, Wikipedia и блогами стирание любых границ

между профессионалами и дилетантами, студентами и преподавателями, знающими и просто любопытствующими – другими словами, между теми кто достиг определенных успехов в какой-то области, и теми, кто этим похвастаться не может» («Смерть экспертизы»).

пациенты».
Легкий доступ к информации создает иллюзию всезнания. Кажется, что любая

информация в одном клике, стоит только нажать.
Отсюда вывод, что 10-минутный поиск в Интернете заменяет десятилетний опыт работы в какой-то области.
См. феномен Википедии и др. peer-to-peer системы.

RESEARCH OR WEB SEARCH?

которые регулируют интеллектуальную жизнь человека извне: передают нам знание, являются

образцом для интеллектуального подражания, создают и поддерживают интеллектуальный этос, который направляет нас в познавательном процессе. Такие влияния вовсе необязательно разрушают нашу автономию, не подавляют ее и не детерминируют нашу интеллектуальную мотивацию. Они дополняют и создают по-настоящему нашу автономию.

не опирается. Он не верит никому на слово, но принимает

только то, что сам для себя выяснил, полагаясь только на собственные когнитивные способности и силу рассуждения и вывода».

самого себя, которому буквально некого благодарить за его интеллектуальные способности

и достижения. Он никогда не открывал двери университета или какой-то другой школы. Он работает совершенно один, никогда не консультируясь с коллегами, никогда не слушает критику от других, никогда не читает то, что написали другие…. Это не та автономия, которую Кант называет Просвещением; это не может быть тем, что Кант называет “пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого”. Перспективы такого “автономного” индивида пролить свет на что-либо действительно туманны».

взаимного интеллектуального обогащения его участников.
Позитивная роль гетерономии

является ключевым для нашей познавательной активности. Ребенок подражает родителям, ученик

– наставникам, коллеги подражают друг другу, ученые подражают прославленным авторитетам в их области.

Позитивная роль гетерономии

интеллекта был бы лучше без таких санкций. Можно предположить, что

без наград и наказаний много блестящей интеллектуальной работы не появилось бы на свет. Некоторые очень интеллектуально добродетельные субъекты могли бы никогда не стать таковыми, если бы их не сформировали на раннем этапе с помощью внешней системы наград и наказаний»

Позитивная роль гетерономии

по любому вопросу в рамках его компетенции. Но, с другой

стороны, без авторитетов интеллектуальное сообщество не могло бы существовать. Должны быть люди, которым мы можем доверить осуществление образовательной деятельности, руководство научными проектами, экспертизу научных работ и т.д.

Позитивная роль гетерономии

образом: у меня есть основания быть убежденным, что р, только

если непосредственное использование моих познавательных способностей убедило меня в том, что р . Тот факт, что другой человек имеет убеждение, что р, не дает мне никаких оснований, чтобы верить, что р. Убеждения других не являются релевантными, так как они являются результатом использования их познавательных способностей.
Разница между эпистемическими эгоистами и эпистемическими не-эгоистами в том, что первые имеют доверие только к своим собственным интеллектуальным способностям, тогда как не-эгоисты доверяют также способностям других.

узнать все, что оно хочет, опираясь только на себя, могло

бы соответствовать этому идеалу [полной эпистемической автономии]… Учитывая риски, которые влечет эпистемическая зависимость от других, это высшее существо, я полагаю, находится в лучшем положении, чем мы, простые человеческие существа. То есть, если оно знает из первых рук все то, что я знаю, опираясь на свидетельство других людей, оно было бы в более эпистемически безопасном положении, а следовательно, в практическом отношении более независимым и автономным, чем я. Но так же как я могла бы сожалеть о том, что я не могу летать или жить 300 лет, я могу сожалеть о том, что я не являюсь таким существом»

двух фундаментальных принципах:
принцип автономии – всегда полагаться только на

себя;
принцип интеллектуального эгалитаризма – люди, в целом, являются равными в своих основных познавательных возможностях. Иными словами, другие люди в самом широком смысле являются моей эпистемической ровней.

НО если способности других людей равны моим, то на каком основании я должен относится к другим людям более скептично, чем к самому себе?

у меня нет причин не доверять их убеждениям на том

основании, что они в каком-то интеллектуальном отношении ниже меня.
Чтобы быть логически последовательными, нам необходимо выбирать одно из двух:
либо мы полагаемся только на себя, и тогда необходимо отрицать принцип эпистемического эгалитаризма, поскольку в этом случае мы ставим себя в эпистемическом отношении выше, чем других;
либо мы утверждаем принцип эпистемического эгалитаризма, и тогда нет какой-то собой причины предпочитать себя другим в эпистемическом отношении, а, следовательно, необходимо отрицать принцип полагаться только на самого себя.

к формированию убеждения является необходимым предварительным условием познания.
2. Обладание другими

людьми такими же способностями к формированию убеждений, какие имеет субъект познания.
3. Субъект должен относиться к одинаковым вещам одинаково.
4. Следовательно, субъект должен доверять истинностной проводимости способностей к формированию убеждений других людей.

определенном отношении эпистемически превосходят меня. Допустим, кто-то является признанным экспертом

в области изменения климата. Поскольку я не разбираюсь в изменении климата, этот эксперт будет для меня авторитетом в данной области.
Это не противоречит принципу эпистемического эгалитаризма, так как данный эксперт является не авторитетом в познании вообще, а только относительно данной области и только по отношению ко мне.
Таким образом, следующий шаг в аргументации заключается в переходе от общей идеи доверия к чужому свидетельству к идее предпочтительного доверия определенным людям, которых мы считаем экспертами в чем-то. Доверие к эксперту – это частный случай доверия к свидетельству, в целом.

большего доверия, чем другие.
6. Некоторые убеждения других людей имеют такие

же свойства и могут иметь большую степень доверия, чем если бы они были сформированы самим субъектом (на основании его знаний и способностей).
7. Следовательно, учитывая п.3, некоторые убеждения других людей заслуживают большего доверия, чем соответствующие убеждения самого субъекта.

познании также существует разделение труда. Достаточно, если в каждой области

будут эксперты, к которым можно обратиться в необходимом случае.
Т.е. если нам нужно узнать значение слова «атом», мы обратимся к ядерному физику и т.д.
Также как профессия ювелира предполагает умение отличать настоящие драгоценные камни от фальшивки, так и в каждой области существуют эксперты, которые специализируются на получении истинного знания в данной области.

Концепция разделения лингвистического труда

грань между бедным и богатым), но эта грань есть.
Николс

приводит некоторый набор признаков, который в большинстве случаев позволяет идентифицировать экспертов (хотя имеются исключения):
1) Образование;
2) Талант (миф про 10000 часов);
3) Опыт;
4) Уважение профессионального сообщества.

Кто такие «эксперты», «профессионалы», «интеллектуалы»?

и не-профессионала?
Как профессионал, эксперт выражает не просто свое мнение, а

мнение, соответствующее определенному развитию культуры.
Когда врач ставит диагноз, он не свое мнение говорит, а выражает определенное знание – профессиональное – о данном симпто-комплексе.
Конечно, в этом есть и недостаток, потому что все экспертное сообщество тоже может ошибаться. Но это в любом случае лучше, чем обывательское мнение.

Зачем нужны эксперты?

является экспертом относительно H в какой-то области W во время

t, только если S имеет превосходящую способность в t определять истину пропозиций в W, которая основана на превосходящих перцептуальных и/или когнитивных навыках и знании» .

специалист в области ботаники с массой заслуг; кроме того, она

является непревзойденным специалистом по орхидеям. Фрэнк, напротив, новичок в ботанике, но зато он одержим тем, какой у него статус среди коллег, и как много они о нем думают. Более того, Фрэнк идиот. Сьюзан и Фрэнк знают друг друга очень хорошо, и они осведомлены о заслугах друг друга.
Допустим, Сьюзан и Фрэнк в ботаническом саду, и у них разногласия по поводу наименования определенного сорта орхидей. Должна ли Сьюзан серьезно вступить в спор с Фрэнком?

Сьюзан вступать в полемику с таким тупицей, как Фрэнк, и

рассматривать его как интеллектуальную ровню было бы эпистемическим пороком».

жилет к другому пикейному жилету. — Выступление графа Бернсторфа.
— Бернсторф

— это голова! — отвечал спрошенный жилет таким тоном, будто убедился в том на основе долголетнего знакомства с графом. — А вы читали, какую речь произнёс Сноуден на собрании избирателей в Бирмингаме, этой цитадели консерваторов?
— Ну, о чём говорить… Сноуден — это голова! Слушайте, Валиадис, — обращался он к третьему старику в панаме. — Что вы скажете насчёт Сноудена?
— Я скажу вам откровенно, — отвечала панама, — Сноудену пальца в рот не клади. Я лично свой палец не положил бы.
И, нимало не смущаясь тем, что Сноуден ни за что на свете не позволил бы Валиадису лезть пальцем в свой рот, старик продолжал:
— Но что бы вы ни говорили, я вам скажу откровенно — Чемберлен всё-таки тоже голова.
Пикейные жилеты поднимали плечи. Они не отрицали, что Чемберлен тоже голова. Но больше всего утешал их Бриан.

Ильф и Петров, «Золотой Телёнок»

— этот человек предал свою родину, который унижался и на

коленях ползал, чтобы ему дали кафедру, понимаете, в университете — чтобы он там преподавал, писал какие-то непонятные книги, которые никто из здесь стоящих не читал и никогда читать не будет…»


Из выступления вице-адмирала И.Мухаметшина 3 декабря 2018 г. перед моряками Балтийского флота

здесь не сработает. Мы не можем требовать от вице-адмиралов, а

тем более от простых моряков, чтобы они читали Канта и формировали собственное суждение о нем.
Напротив, попытка вице-адмирала формировать свое собственное суждение о Канте на самом деле ухудшает его эпистемическую позицию.
Мы вправе требовать, чтобы вице-адмиралы воздерживались от суждений о Канте и делегировали это экспертному сообществу (в данном случае – философам).
Т.е. интеллектуальной автономии вице-адмирала не будет противоречить то, что в суждениях о Канте он проявит гетерономность.

S1 находится в сознании другого субъекта S2. Пол Фолкнер (Faulkner,

2000) называет это концепцией «расширенного обоснования» (extended warrant).
Расширенное обоснование Фолкнер определяет как соединение обоснования, которое имеется у исходного источника свидетельства для своего убеждения, с цепью коммуникаторов. Обоснование «прицепляется» (hooks) к свидетельству и передается по всей цепочке дальше к конечному реципиенту. В этом смысле конечный реципиент находится в эпистемической зависимости от всей коммуникативной цепи.

Социальный экстернализм в теории обоснования

субъекту S2. S2, в свою очередь, сообщает, что р, субъекту

S3 и так далее до Sn, который сообщает, что р, аудитории А.
Обоснованием для убеждения, что р, лично обладает только первый говорящий, но оно по цепочке передается к аудитории, и теперь про аудиторию тоже можно сказать, что она обоснованно убеждена, что р. При этом нет необходимости, чтобы изначальное основание было в сознании какого-то одного субъекта. Оно может быть распределенным между многими субъектами так, что каждый из них имеет свою частичку обоснования. Но конечный реципиент свидетельства, что р, в случае распределенного обоснования все равно будет иметь обоснованное убеждение, что р.

Схема эпистемической зависимости

свидетельствам, субъект во многих (если не во всех) случаях просто

не имеет шанса овладеть надежным методом познания чего-либо. Даже при обучении методу непосредственно от эксперта, в совершенстве им владеющего, на начальном этапе обучения субъект должен довериться тому, что имеет дело с экспертом, и тому, что этот эксперт говорит об изучаемом предмете».

мы прибегаем к помощи чужой мысли, сопрягая с ней свои

рассуждения… Философствование непременно осуществляется в пространстве чтения, продумывания, обсуждения и создания философских текстов».

Г.В. Мелихов. Дисс. на соискание ученой степени
д-ра наук, 2009.

что экспертов нельзя «назначить» указом президента, с другой стороны, их

нельзя выбрать на всеобщем голосовании.
Должны существовать социальные институты, которые внутри себя должны это определять. Очевидно, кто является экспертом по Канту должно определять некое институциональное сообщество, в данном случае, профессиональное сообщество философов.
Однако, всегда такого рода сообщество может быть консервативным и отказать в статусе эксперта тому, кто обладает реальной экспертизой (пример с биографией того же Канта).

Основная проблема

физически не умрут все приверженцы старой парадигмы.
М. Фуко (1975): школа

как репрессивный властный институт.
Р. Лэйнг (1960): шизофрения и другие психические заболевания не имеют медицинской природы, а результат переживания экзистенциального кризиса («антипсихиатрия»).

Критика системы институциональной экспертизы на примере научного знания

области и худшими в данной области. Но мы не оцениваем

в целом данное сообщество по наиболее худшим его представителям.
Пример: Есть гениальные пианисты, есть просто хорошие пианисты и есть откровенно слабые пианисты. Но даже весьма посредственный пианист играет на пианино гораздо лучше, чем большинство из нас. То же самое касается других областей.
«У неуклюжего дантиста не очень хорошо получается выдергивать зубы, но он это делает лучше, чем вы» (Николс).

Возможные ответы

что нам нужна экспертиза. Ведь ошибка указывает на то, что

это некое в принципе фальсифицируемое знание. А фальсифицируемость – это то, что отличает, по Попперу, науку от не-науки. Люди учатся на своих ошибках. Способность опровергать себя – это как раз то, что характеризует эксперта (см. начало презентации).
Быть «всегда правым» может только упрямый скептик, который ничего не утверждает и поэтому никогда не ошибается.

Возможные ответы

их высказывания. Даже если большинство их высказываний компетентны, некоторые утверждения

могут быть спорными. Иногда эксперты выходят за границы своей компетенции и делают высказывания в той области, где не являются экспертами. Иногда эксперты злоупотребляют прогнозами. Наконец, есть откровенное жульничество и злоупотребление служебным положением.

Возможные ответы

пренебрежительным, но с другой стороны, к эксперту нельзя относится как

к оракулу. Обращаясь к экспертам, средне-статистический человек тоже, в принципе, должен проявлять критическое мышление. Люди не должны быть просто пассивными получателями информации.
Общество одинаково плохо функционирует, когда разрыв между экспертами и непрофессионалами слишком большой, так и тогда, когда его вовсе нет.

Возможные ответы

может ли не-врач отличить того, кто только притворяется врачом, от

настоящего врача?
Хардвиг (1985,1991) Когда не-эксперт доверяется мнению эксперта, это доверие необходимо слепо. Доверие не-эксперта эксперту не может быть рационально оправдано.

Проблема не-эксперт/эксперт

разобраться в том, какой эксперт прав?
Устроить дебаты между экспертами

и оценить их аргументы?
Но сможет ли он оценить качество аргументов и их обоснованности
Узнать, какое экспертное мнение разделяется наибольшим количеством экспертов?
Но возможно они все принадлежат к какой-то одной группе и подчиняются мнению своего начальника.
Изучить прошлые мнения эксперта на предмет совпадения с реальностью?
Но прошлые совпадения не означают, что он прав в данном случае.

Проблема не-эксперт/2 эксперта

(peer disagreement)? Т.е. вы как эксперт пришли к одному выводу,

а ваш коллега к прямо противоположному?
Должны ли вы придавать равное значение мнению коллеги? Тогда следствием является, что вам придётся воздержаться от суждения по данному вопросу.
Или нужно собственной оценке придавать больший вес? Предположим, вы один из 100 экспертов. Ваше мнение обязательно = 1/100? Ну тогда надо просто устраивать голосования.

Проблема эксперт/эксперт

на воспроизводство экспертного знания. Институты экспертизы могут существовать только как

самоуправляемые институты, на которые пагубно оказывать давление извне.
С другой стороны, должна существовать реальная конкуренция между экспертами, монополия в экспертизе вредна точно также, как и в экономике, а это требует вмешательства и контроля извне, т.е. со стороны государства.

Проблема взаимоотношения власти и экспертизы

успешного функционирования институциональной экспертизы?
Как должны выстраиваться отношения экспертного сообщества

и граждан (crowd science, citizen science)?
Что делать в ситуации эпистемически враждебной среды, т.е. такой среды, где не просто не работают и плохо работают институты экспертизы, а где «эксперты» систематически вводят в заблуждение?
Могут ли peer-to-peer системы (напр. Википедия) полностью заменить институты экспертизы?

загуглю: как неограниченное количество информации отупляет / Смерть экспертизы. М.:

Эксмо, 2019.