Фантастика в произведениях Гоголя

стороны глубоко национальные, народные корни, с другой стороны, она опирается

на известные западноевропейские традиции. Перед нами удивительная комбинация украинского фольклорного материала и немецкого романтизма. К тому же особую окраску приобретает она в связи с мировоззрением самого автора. Более того, фантастика эволюционирует от повести к повести.

так или иначе присутствует фантастика, делятся на два типа. Деление

зависит от того, к какому времени относится действие произведения – к современности или к прошлому (давность прошлого: полвека или же несколько веков – не имеет значения; важно, что это прошлое)

В каждом из произведений Гоголь реализует свои, особенные подходы к изображению ирреального, высвечивая при помощи этих «странностей» вполне реальные проблемы человеческой жизни.

время читателя Гоголя. «Не правда ли ,не те ли самые

чувства мгновенно обхватят вас в вихре сельской ярмарки ?» («Сорочинская ярмарка»). Читатель может принять участие в ярмарке как ее современник и очевидец.

"Сорочинская ярмарка" и
"Майская ночь..."

возникает ожидание каких-то страшных событий и бед: под ярмарку отведено

«проклятое место»,в дело «замешалась чертовщина».Обо всем странном ходят слухи.
Купец говорит, что волостной писарь видел, как во окне сарая «выставилось свиное рыло и хрюкнуло так, что у него мороз подрал по коже»
«Все наполнилось слухом, что где-то между товаром показалась красная свитка. Старухе, продававшей бублики ; почудился сатана…»

"Сорочинская ярмарка"

отсвет заметен: и в фигуре цыгана и, в образе Хиври.

«В смуглых чертах цыгана было что-то злобное, язвительное, низкое и вместе высокомерное…Совершенно провалившийся между носом и острым подбородком рот, вечно-осененный язвительною улыбкой небольшие, но живые, как огонь, глаза, беспрестанно меняющиеся на лице молнии предприятий и умыслов, все это как будто требовало особенного, такого же странного для себя костюма».

В другом месте «цыгане» вызывают ассоциацию с гномами: «…они казались диким сонмищем гномов, окруженных тяжелым подземным паром, в мраке непробудной ночи». Гномы (неизвестные украинской и русской демонологии)были подсказаны Гоголю немецкими источниками, причем именно как фантастический образ злой силы.

супруга Черевика выступает просто злой, сварливой женщиной, и ведьмой нигде

не названа, способ ее описания настойчиво убеждает в обратном. В ее лице «проскальзывало что-то столь неприятное, столь дикое, что каждый тотчас спешил перевести встревоженный взгляд…»
Парубок при встречи с Хиврей бросает ей: «А вот … и дьявол сидит!»Черевик боится, что «разгневанная сожительница не замедлит вцепится в его волосы своими супружескими когтями». Хивря очень напоминает типичную сельскую ведьму, какой она виделась Гоголю.

к выводу: «Нет, тут сатана не на шутку вмешался».
Вновь ходят

слухи. «Мало ли чего не расскажут бабы и народ глупый», -предваряет Левко свой рассказ о злой мачехе-ведьме и утопленнице-русалке.

Помимо фантастического оттенка, «Майская ночь…» демонстрирует материальный остаток фантастики. Вторично фантастический план возникает в «Майской ночи…» в форме сна, причем переход от яви ко сну замаскирован. Но вот события сна отменены пробуждением Левко, а в руках его – непостижимым образом оказавшаяся записка от панночки-русалки.

" Майская ночь, или утопленница "

тем, что писатель отодвинул носителя фантастики в прошлое, оставив в

современном временном плане его влияние, «след».

у Гоголя построены на откровенной аналогичности бесовского.
Ведьма

Солоха после путешествия по воздуху предстала в своей избе обыкновенной «сорокалетней кумушкой» , «говорливой и угодливой хозяйкой», у которой можно отогреться и «поесть жирных вареников со сметаною».

" Ночь перед Рождеством "

вспомнить черта в аду из «Ночи перед Рождеством» ,который, «надевши

колпак и ставши перед очагом, будто в самом деле кухмистр, поджаривал…грешников с таким удовольствием, с каким обыкновенно баба жарит на Рождество колбасу».

Иванович с Иваном Никифоровичем из цикла «Миргород» мы наблюдаем эволюцию

фантастики.

Алогизм в речи повествователя. Утверждается какое-то качество персонажей, требующие подтверждения ,но вместо этого утверждается совсем другое. «Прекрасный человек Иван Иванович! Какой у него дом», «Прекрасный человек Иван Иванович ! Он очень любит дыни».

Повесть о том как поссорились
Иван Иванович
с Иваном Никифоровичем

принятая логическая основа сравнения «Иван Иванович очень сердится, если ему

попадется в борщ муха» - «Иван Никифорович чрезвычайно любит купаться».

Появляется что –то необычное в плане изображения. Удивительным образом в ход дела вмешивается животное. Бурая свинья Ивана Ивановича «вбежала в комнату и схватила, к удивлению присутствовавших, не пирог или хлебную корку, но прошение Ивана Никифоровича…»

фантастика и завуалированная фантастика.
В повести осуществляется принцип

«мира наизнанку» .
Формы нефантастической фантастики: алогизм в речи повествователя, странное и необычное в именах и фамилиях персонажей.
На первый план Гоголь выдвигает понятие «лицо». У Гоголя «лицо», если оно «значительное», фигурирует как частное обозначение иерархии. Мотив «лица» - составная часть гоголевского гротескного стиля.

"Шинель"

после смерти, карнавализация: мертвый оживает, униженный становится мстителем, а обидчик

униженным.
Завуалированная фантастика сосредоточена в эпилоге повести. Вводится особый тип сообщения от повествователя – сообщение о факте , якобы имевшим место в действительности, но не имевшим законченного результата.
Это переводит повествование о жизни и смерти «маленького человека» в размышление о неотвратимости наказания и о торжестве высшей справедливости.

Важная особенность гоголевской фантастики в том, что божественное

в концепции Гоголя – это естественное, это мир, развивающийся закономерно, а демоническое - это сверхъестественное, мир, выходящий из колеи.

Итак, Гоголь отодвинул носителя фантастики в прошлое, потом спародировал поэтику романтической тайны сна. Фантастика ушла в быт, в вещи, в ведение людей и в их способ мыслить и говорить.