А. С. Пушкин. Роман «Евгений Онегин» и онегинская строфа как гениальное изобретение автора

гениальное изобретение автора
Открытый урок в 9 классе
Учитель высшей категории

С. Э. Мисник
ГОУ СО школа № 323 Санкт-Петербурга

Пушкин
П. Вяземскому
4 ноября 1823 года

мышления учащихся
Развивать как ассоциативное мышление, так и способность мыслить по

аналогии
Развивать словарный запас учащихся
Узнавать онегинскую строфу среди других стихотворных примеров по напеву, ритмической организации, рифмовке.
Понимать значение поэтического открытия Пушкина

Цели и задачи урока:

читается живо, с интересом?
В чём специфика онегинской строфы?
В чём гениальность

поэтического изобретения Пушкина?

признаком, повторяющимся периодически.

Каковы особенности строения онегинской строфы?

Онегинская строфа, созданная Пушкиным

для своего романа в стихах, — одна из самых длинных в русской поэтической практике: 14 стихов с рифмовкой АбАб+ВВгг+ДееД+жж. Таким образом, здесь следуют друг за другом четверостишия всех трёх возможных рифмовок — перекрёстной, парной и охватной, а затем заключительное двустишие (М. Л. Гаспаров «Русские стихи 1890-х — 1925-го годов в комментариях»)

Каким размером написан роман «Евгений Онегин»?

4-ёхстопным ямбом — метром, лучше всего передающим особенности разговорного синтаксиса

«Каждая строфа Онегина — это почти самостоятельное стихотворение. Поэтому так

редки переносы стихов из строфы в строфу.
…Первое четверостишие строфы представляет собой законченную формулировку темы строфы. Затем эта тема вольно развивается и варьируется на протяжении 8 стихов. И это развитие темы замыкается как бы заключением афористического характера в последнем двустишии строфы. Таким образом, по одним четверостишиям можно в общем следить за развитием сюжета романа.»
Б. Томашевский

это на примере выученных строф из романа «Евгений Онегин».

Пушкина по напеву, ритмической организации, рифмовке, содержанию.
В последних числах сентября
(Презренной

прозой говоря)
В деревне скучно: грязь, ненастье,
Осенний ветер, мелкий снег
Да вой волков. Но то-то счастье
Охотнику! Не зная нег,
В отъезжем поле он гарцует,
Везде находит свой ночлег,
Бранится, мокнет и пирует
Опустошительный набег.

В последних числах сентября (Презренной прозой говоря) В деревне скучно: грязь, ненастье, Осенний

ветер, мелкий снег Да вой волков. Но то-то счастье Охотнику! Не зная нег, В отъезжем поле он гарцует, Везде находит свой ночлег, Бранится, мокнет и пирует Опустошительный набег.

Аа+БвБв+ГдГд

Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Луна спокойно с высоты
Над Белой Церковью сияет
И

пышных гетманов сады
И старый замок озаряет.
И тихо, тихо всё кругом;
Но в замке шёпот и смятенье.
В одной из башен, под окном,
В глубоком, тяжком размышленье,
Окован, Кочубей сидит
И мрачно на небо глядит.

Звёзды блещут. Своей дремоты превозмочь Не хочет воздух. Чуть трепещут Сребристых тополей листы. Луна

спокойно с высоты Над Белой Церковью сияет И пышных гетманов сады И старый замок озаряет. И тихо, тихо всё кругом; Но в замке шёпот и смятенье. В одной из башен, под окном, В глубоком, тяжком размышленье, Окован, Кочубей сидит И мрачно на небо глядит.

аБаБ+ввГвГ+дЕдЕ+жж

а
Б
а
Б
в
в
Г
в
Г
д
Е
д
Е
ж
ж

мог он ямба от хорея, Как мы ни бились, отличить.

Бранил Гомера, Феокрита; Зато читал Адама Смита И был глубокой эконом, То есть умел судить о том, Как государство богатеет, И чем живет, и почему Не нужно золота ему, Когда простой продукт имеет. Отец понять его не мог И земли отдавал в залог.

имея Для звуков жизни не щадить, Не мог он ямба

от хорея, Как мы ни бились, отличить. Бранил Гомера, Феокрита; Зато читал Адама Смита И был глубокой эконом, То есть умел судить о том, Как государство богатеет, И чем живет, и почему Не нужно золота ему, Когда простой продукт имеет. Отец понять его не мог И земли отдавал в залог.

А б А б В В г г Д е е Д ж ж

была нужна ему, по-видимому, для того, чтобы подчеркнуть характер нового

для стихотворного произведения жанра, а именно романа, отделить с помощью строфы в сознании читателей роман от поэм, с которыми он уже выступил перед ними ранее.
…поэту нужна была стихотворная форма, которая давала бы возможность совместить изложение сюжета, характеристику героев и их душевных движений со свободными лирическими высказываниями автора».
Э. А. Красновский

всякого затруднения и усилия; она словно сама собой слагается, звучит

и льётся…до такой степени естественно, легко и свободно располагаются в нужный строфический рисунок её летучие и беглые строки». Л. Гроссман

эта автономность приводит к тематической обособленности строфы. Строфа «Онегина» —

это не только синтаксическая, но и сюжетно-тематическая единица, ступень в повествовании, миниатюрная глава рассказа. Каждая строфа Онегина – это почти самостоятельное стихотворение».
Б. В. Томашевский

повествования с ярко выраженным личным вмешательством рассказчика. Образ рассказчика, обычно

окрашивающего свою речь в иронический тон, отражается на всём повествовании. Автор и его герои сталкиваются непрерывно».
Б. Томашевский

создаёт субъективное впечатление раскованности, свободы интонации, побеждающей условность поэтической речи.

В результате усложнения структуры возникает иллюзия её уничтожения – победы нестиховой речи над стихом».
Ю. Лотман

изложение сюжета, характеристику героев и их душевных движений со свободными

лирическими высказываниями автора.
Автор избегает монотонности за счёт трёх разнообразных способов рифмовки.
В результате усложнения структуры возникает иллюзия её уничтожения – победы нестиховой речи над стихом (Ю. Лотман)
«Строфа «Онегина» — это не только синтаксическая, но и сюжетно-тематическая единица, ступень в повествовании, миниатюрная глава рассказа» (Б. В. Томашевский).
В строфе, как в капле океана, отразилось содержание и особенности романа в стихах в целом.

определите, онегинской ли строфой они написаны
XXIX
Родов, обычаев боярских
Теперь и следу

не ищи,
И только на пирах гусарских
Гремят, как прежде трубачи.
О, скоро ль мне придётся снова
Сидеть среди кружка родного
С бокалом влаги золотой
При звуках песни полковой!
И скоро ль ментиков червонных
Приветный блеск увижу я,
В тот серый час, когда заря
На строй гусаров полусонных
И на бивак их у леска
Бросает луч исподтишка!

следу не ищи,
А И только на пирах гусарских
б Гремят, как прежде трубачи.
В О,

скоро ль мне придётся снова
В Сидеть среди кружка родного
г С бокалом влаги золотой
г При звуках песни полковой!
Д И скоро ль ментиков червонных
е Приветный блеск увижу я,
е В тот серый час, когда заря
Д На строй гусаров полусонных
ж И на бивак их у леска
ж Бросает луч исподтишка!

АбАб+ВВгг+ДееД+жж

за годом уходил
Обыкновенной чередою.
Исчезло детство. Притекли
Дни непонятного волненья,
И друг на

друга возвели
Мы взоры, полные томленья.
Обманчив разговор очей.
И, руку Олиньки моей
Сжимая робкою рукою,
«Скажи, — шептал я иногда, —
Скажи, любим ли я тобою?»
И слышал сладостное да.

сестрою,
б С ней игры детства я делил;
б Но год за годом уходил
А Обыкновенной

чередою.
в Исчезло детство. Притекли
Г Дни непонятного волненья,
в И друг на друга возвели
Г Мы взоры, полные томленья.
д Обманчив разговор очей.
д И, руку Олиньки моей
Е Сжимая робкою рукою,
ж «Скажи, — шептал я иногда, —
Е Скажи, любим ли я тобою?»
ж И слышал сладостное да.

АббА+вГвГ+дд+ЕжЕж

что мысль — прикосновенье
Скорбящих душ к душе родной…
Вот почему я

так упорно
Из тесноты на мир просторный,
Где только пядь межи — мой дом,
Гляжу в раздумии немом…
И оттого в томленьи духа,
Благословляя каждый час,
Что есть, что вспыхнет, что погас,
Безмолвный жрец, я только глухо
Молюсь святыне Бытия,
Где мысль — кадильница моя…

в то, что мысль — прикосновенье
б Скорбящих душ к душе родной…
В Вот

почему я так упорно
В Из тесноты на мир просторный,
г Где только пядь межи — мой дом,
г Гляжу в раздумии немом…
Д И оттого в томленьи духа,
е Благословляя каждый час,
е Что есть, что вспыхнет, что погас,
Д Безмолвный жрец, я только глухо
ж Молюсь святыне Бытия,
ж Где мысль — кадильница моя…

АбАб+ВВгг+ДееД+жж

— и наконец
стихало всё в холодноватом
амфитеатре, и анатом
всходил на кафедру

— мудрец
с пустыми детскими глазами;
и разноцветными мелками
узор японский он чертил
переплетающихся жил
или коробку черепную;
чертил, — и шуточку нет-нет
да и отпустит озорную, —
и все мы топали в ответ.

лекцию. Свистели
б концы плаща — и наконец
В стихало всё в холодноватом
В амфитеатре, и

анатом
б всходил на кафедру — мудрец
Г с пустыми детскими глазами;
Г и разноцветными мелками
д узор японский он чертил
д переплетающихся жил
Е или коробку черепную;
ж чертил, — и шуточку нет-нет
Е да и отпустит озорную, —
ж и все мы топали в ответ.

Вместо АА+бВВб+ГГдд+ЕжЕж
звучит как ААб+ВВб+ГГдд (ЕжЕж кажутся избыточным довеском)

в рамках крупного произведения. «Евгений Онегин» — единственный в XIX

веке роман в стихах. Всё остальное, написанное онегинской строфой, воспринимается как стилизация.