Любовь в жизни А.А.Ахматовой

один раз. Но как это было…
В Херсонесе три года

ждала от него письма. Три года
каждый день, по жаре, за несколько вёрст ходила на
почту, и письма так и не получила.»
Имя этого человека Анна Андреевна не открыла никому, кроме
Гумилёва, и то после развода.

– востоковед
В.К. Шилейко
1910 г.- лидер акмеистов
Н. Гумилёв
Сын
Лев

что быть поэтом женщине -
нелепость…»
С Гумилёвым

она была знакома с гимназических лет – по Царскому Селу. «Однажды под
Рождество мы вышли из дому – Аня и я с моим братом Серёжей – прикупить какие-то милые
украшения для ёлки. Был чудесный солнечный день. Около Гостиного двора мы встретились с
мальчиками Гумилёвыми, Митей (старшим, морским кадетом) и Колей-гимназистом…Встретив их,
пошли дальше – я с Митей, Аня с Колей - за покупками. Потом мальчики проводили нас до дома. Аня
не заинтересовалась этой встречей. Мне тоже всегда было скучно с Митей. А Коля отнёсся к этой
встрече не так, как мы. Я часто, возвращаясь с гимназии, видела, как он маячил вдали в ожидании
появления Ани», - вспоминала Валерия Срезневская.

Ахматова с Гумилёвым познакомились в 1903г., когда ей было 14 лет,
а ему 17, то есть они находились в возрасте Ромео и Джульетты. Однако
Анна Горенко, в отличии от Джульетты, достаточно холодно относилась к
ухаживаниям некрасивого, долговязого подростка, называя их
«притязаниями».
Гумилёв преподносил Ахматовой подарки. Одними из первых были
брюсовский шедевр «Tertia Vigilia», который Анна Андреевна хранила под
подушкой, и сборник Блока «Стихи о Прекрасной Даме», с которым она не
могла расстаться и на полдня (читала даже на уроках).

7 лет. И только в 1909 году приняла
официальное предложение стать

его женой. 25 апреля 1910 года в Никольской слободе под Киевом, в
Никольской церкви они обвенчались. Свадьбу решено было не устраивать по причине траура, смерть
отца Гумилёва.Зато в качестве свадебного подарка Николай Степанович преподнёс Анне Париж.
Киевская кузина Мария Александровна постаралась, чтобы «Анечка не выглядела провинциалкой», и
ей это удалось. Это было у Ахматовой первое знакомство с Европой.
Они были людьми, по-видимому, равновеликими в поэтическом таланте, что не могло не осложнять
их жизни, и без того осложненной разницей в чувстве - неизменно пылком у Гумилёва и сдержанном у
Ахматовой. Ближайшая подруга Ахматовой В.Срезневская писала в своих воспоминаниях: «…Конечно,
они были слишком свободными и большими людьми, чтобы стать парой воркующих голубков. Их
отношения были скорее тайным единоборством…»
Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы –
Эти встречи всегда оставляли
Впечатления борьбы…
Когда они поженились, Гумилёв был уже автором 3 книг: «Путь конквистадоров», «Романтические
цветы» ,« Жемчуга». Последняя вышла в 1910 году и была посвящена Ахматовой. Широкой
известности у Гумилёва еще не было, но в литературных кругах он уже считался мэтром, к его
суждениям прислушивались. Ахматова в то время была никому не известна – одно из её стихотворений
напечатал в парижском журнале «Сириус»(под инициалами А.Г.) именно Гумилёв. Он же помог ей
отобрать из 200 стихотворений те 46, которые составили первый сборник Ахматовой «Вечер»,
принёсший мгновенную славу поэтессе.

о романе своего мужа с
«кузиной» Кузьминой-Караваевой. Но Гумилёв не мог

терпеть выяснение отношений, женские
истерики. Разговор не состоялся. Ахматова уехала в Париж, Гумилёв в Африку.Расквитавшись и
повинившись, супруги помирились. И вроде бы простили друг друга.
В 1912 году 18 сентября (1 октября) родился единственный сын Ахматовой Лев Гумилёв. Николай
Степанович отнёсся к этому без энтузиазма, успех сборника «Вечер» обрадовал его куда больше.
Известие о Первой мировой войне Ахматова встретила в небольшой усадьбе Гумилёвых в
Слепнево. Николай Степанович в августе 1914 года ушёл добровольцем на фронт.
В 1918 году после возвращения Гумилёва в Петроград супруги расстались.
В 1921 году Николай Гумилёв был расстрелян по сфабрикованному обвинению в причастности к
контрреволюционному заговору. Место его захоронения было неизвестно, и Ахматова, глядя на
многочисленные островки на взморье, мысленно искала его могилу.
Единственный сын трижды арестовывался.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне…

учёный-востоковед, занимавшийся культурой
Древнего Египта, Ассирии, Вавилона, ассиролог.
Из дневника Лукницкого.

Гумилёв всё-таки спросил Ахматову: «Ты выйдешь замуж? Ты
любишь?»Анна Андреевна ответила: «Да». – «Кто же он?» - «Шилейко». Николай Степанович не
поверил: «Не может быть! Ты скрываешь! Я не верю, что это Шилейко!» Но Ахматова повторила, что
всерьёз собирается замуж за лучшего друга Гумилёва. По всей вероятности, Гумилёв всё-таки решил,
Что Анна Андреевна просто наказывает его за парижские грехи, а заодно и за роман с Ларисой
Рейснер. Поехали вместе к Шилейко. В.Шилейко заверил друга, что всё именно так, как говорит Анна.
Личная жизнь с Шилейко, деспотичным и беспомощным в бытовых делах, не сложилась.
Но его влиянию Ахматова приписывала возрастание сдержанных философских нот в своём
творчестве. Шилейко привёл Ахматову в Фонтанный дом (Шереметьевский дворец), под кровом
которого она прожила несколько лет.
Некоторое время Анна Андреевна, уже поняв, что ошиблась в выборе законного мужа, всё-таки
пыталась делать вид, что всё хорошо. Убедив себя, что Шилейко, несмотря на все свои странности,
большой учёный, перебеливала его мудрёные рукописи, писала под диктовку, кормила, лечила,
добывала одежду и обувь, выгуливала его собаку. И даже не без гордости говорила друзьям, что сидит
дома и нигде не бывает только потому, что Володя не позволяет.
После разрыва с Ахматовой (осенью 1921 года) Шилейко был, судя по всему, не в себе и вот
сравнил её с собакой. Так и сказал: мол, у меня в доме для всех бродячих собак находилось место, вот
и для Анечки нашлось. Сказал гадость, в общем. Да и потом сама Ахматова не стеснялась про него
гадости говорить. Она сочинила такие стихи: «От любви твоей загадочной, как от боли, в крик кричу.
Стала жёлтой и припадочной, еле ноги волочу».

и величал ее «морской царевной».
Вокзал и поезд в жизни

коренных царскоселов выполняли роль клуба интересных знакомств.
Завелись такие знакомства и у Анны Гумилёвой: в поезде она однажды (1912г.) разговорилась с
Николаем Пуниным.
В конце 1922 года становится гражданской женой искусствоведа и музейщика Николая Пунина.
Этот брак окажется самым длительным из её замужеств.
Осенью 1924 года переселяется жить к Н.Н.Пунину. Время было такое, что кров и хлеб можно
было делить «только с милым и непреклонным». А Пунин в ту пору был и мил, и в своём решении
никуда не отпускать волею случая прибившуюся к его очагу странницу непреклонен.
Чувства его к Анне смешались: и восхищение, и зависть, и что-то ещё, чему он не знал имени…
Анна Андреевна же нашла в Пунине надёжное постоянство, рабоче-семейную жизненную установку,
словом то, что называлось порядочностью. И в силу своей порядочности, помноженной на
бесхарактерность, связал свою жизнь с Ахматовой, не только не разойдясь официально с прежней
женой, но и не уходя из семьи. Законная супруга в родственных кругах по-прежнему числилась и
представительствовала в качестве мадам Пуниной.
1935г., 27 октября - арест Н.Н.Пунина и Л.Н.Гумилева. А.А. решила составить письмо Сталину с
просьбой об облегчении участи мужа и сына. 3 ноября - Николай Пунин и Лев Гумилев освобождены
1938г., 19 сентября - расстается с Н.Н.Пуниным, но остается жить в той же квартире, так как иной
жилплощади у нее нет.
1953г., 21 августа - смерть Н.Н. Пунина в воркутинском лагере (поселок Абезь).

с Амедео Модильяни. Их парижские
приключения были лёгкими, без продолжения, вполне

в духе времени.
В этом году Ахматова с Гумилёвым находились в первой
крупной размолвке. Именно поэтому Анна Андреевна уехала
в Париж. Роман с художником, тогда ещё совсем не знаменитым,
как это ни странно, восстановил супружеское согласие.
В том Теофиля Готье, привезённый из Франции специально
для неверного Николая Степановича, неверная его жена,
как бы по забывчивости, вложила романтическое послание
от парижского своего поклонника – Модильяни. Гумилёв пришёл в
бешенство. Тем не менее он простил ей Модильяни и увеселительную прогулку в
Париж, а она ему – Машеньку и Африку.

Николаем Недоброво. Это стало началом влюбленной
дружбы с ним. А также

роль друга близкого, все понимающего и все прощающего была закреплена
за Н.В.Недоброво.
Он был эстет, поэт, интеллектуал, по образованию филолог, по убеждению классик. Николай
Недоброво и красив был какой-то особенной, несовременной красотой. «О, как великолепен был
тогда Недоброво!…Он был безукоризненно красив…У него была стройная, словно точёная фигурка,
впрочем, вполне достаточного, почти хорошего среднего роста. Лицо, руки - всё гармонировало, как в
античных скульптурах».
В 1913 году Возникают новые более или менее продолжительные интимные привязанности
Ахматовой к поэту и критику Н.В. Недоброво.
Ему было 33 года, когда он опубликовал статью о поэзии Ахматовой,которую Анна Андреевна до
конца жизни считала лучшей из всего написанного о её творчестве. Ценила она и некоторые из его
лирических стихотворений, может быть, даже и увлеклась, не слишком, а слегка, и так же легко
разлюбила.
Недоброво были посвящены 2 стихотворения из
сборника «Белая стая», «Есть в близости людей заветная
черта…» обращено к Николаю Владимировичу и
прозаический комментарий-притча к нему:«Недоброво
собирал коллекцию кружев. Я их не видела. Не хотела
видеть».
Лето 1916 года по настоянию врачей проводит на юге,
в Севастополе. Последнее свидание с Николаем
Владимировичем Недоброво.

в Париже. Несколько лет пытался
овладеть секретами византийских мозаик и, несмотря

на весьма скромные способности, стал
профессиональным художником-мозаичистом, добился признания, а со временем и крупных заказов.
Их знакомство совпало с выходом поэмы «У самого моря». Анна Андреевна считала, что сон
героини морской поэмы о явлении царевича предсказал появление в её жизни Бориса Антрепа; как
заморский «царевич» он фигурирует в её некоторых стихах. Всего ему было посвящено 17
стихотворений из сборника «Белая стая».
Необычно высоким ростом, жизнерадостностью, неистребимым донжуанством, странной смесью
беззаботной отваги и практичности Борис Васильевич напоминал Анне отца, каким Андрей
Антонович Горенко был в её детские годы.
В 1917 году эмигрировал в Англию Б.Антреп. Так прокомментировавший свой отъезд: «Я люблю
покойную английскую цивилизацию, а не религиозный и политический бред». Эти слова Ахматова
назвала «недостойной речью». Из тверского села Слепнево она отвечала Антрепу от имени
остающихся: Ты говоришь, моя страна грешна,
А я скажу – твоя страна безбожна,
Пускай на нас ещё лежит вина,
Всё искупить и всё исправить можно.
Впоследствии у адресата этих стихов Б.Антрепа не было сомнений относительно миссии
безрассудно оставшейся в большевистской России Ахматовой: он изобразил её в образе Сострадания
на мозаике в Лондонской национальной галерее и придал её черты Святой Анне в Соборе Христа
Владыки в ирландском городке Маллингаре.

что сон мне пел.
Румяной розе и лучу

И мне одной – один удел.
С покатых гор ползут снега,

А я белей, чем снег.
Но сладко снятся берега
Разливных мутных рек.
Еловой рощи свежий шум
Покойнее рассветных дум.

В апреле 1918 года Борис Васильевич передал Анне Андреевне привет и
подарок (прекрасно сохранившуюся монету времён Александра Македонского и
шёлковый материал на платье) через Николая Степановича Гумилёва. Монету
Гумилёв довёз, а пакет с материалом сунул в первую же попавшуюся «мусорку».

перепевает «Белую стаю». На самом деле это просто 2 части

романа в
стихах, объединённые единством действия, места, времени, своего рода вариация на
тему комедии масок, в основе которой классический любовный треугольник: Пьеро
(Недоброво), влюблённый в Коломбину; Коломбина (Ахматова), влюблённая в
Арлекина; и Арлекин (Антреп), Коломбиной пренебрегший. Однако традиционен он
лишь вначале, на уровне завязки конфликтной ситуации. Продолжение и финал:
смерть Пьеро (Недоброво умер от туберкулёза почек в 1919 году) и революция,
навсегда разлучившая Коломбину с Арлекином ( «нам встречи нет, мы в разных
странах»).

у Ахматовой с
композитором А.С. Лурье.
После смерти Гумилёва (1921г.) Ахматова

жила у подруги – Ольги Судейкиной (один из
прообразов первой красавицы «Поэмы без героя» - Путаницы, Психеи, « Коломбины десятых годов»).
Ольга, обожавшая Анну Андреевну, уступила часть жилплощади, которую делила с очередным своим
мужем – молодым, но уже почти знаменитым композитором Артуром Лурье. Музыка в те годы не
кормила, и Лурье служил в секретариате Луначерского. В 1922г. По служебной надобности его
откомандировали в Берлин. Уже решив, что в Советскую Россию не вернётся, Лурье настойчиво звал
с собой и Ольгу, и Анну (с Ахматовой у него был роман). Ольга уехала за мужем, а Анна Андреевна
со своего места не сдвинулась.

Лурье любил женщин, но его любовь была особого рода. Он был из тех,
кто нежно заботится о всех своих возлюбленных. Уезжая, он по-дружески
попросил приятеля Николая Пунина – больше просить было не у кого -
присмотреть за Анной Андреевной.
В 1922 году эмигрировал из страны, но это не помешало автору «Поэмы
без героя» написать такие вдохновенные строки: «А во сне мне казалось, что
это я пишу для Артура либретто, и отбоя от музыки нет…» А композитор,
оказавшись за границей, тоже много чего написал: в частности, насочинял
музыки к поэме и, можно сказать, оказался одним из ее героев. (Хотя поэма и
носит таинственное название «Без героя»).

посольства и философ.
Он даже в «Поэме без героя» фигурирует как

«гость из будущего», и именно к нему относятся
восклицания «неужели» и «в самом деле» – по всему видать, удивительный был господин. Правда, не
получилось у него дотянуть до поэтического мифа, это он сам признавал. Если уж Гумилев был
«лебедь надменный», Шилейко – «дракон с плетью», а Пунин, по свидетельству современников, –
«третье матримониальное несчастье поэта», то сэр Исайя – это воплощенная катастрофа, по мнению
Ахматовой, несущая ей горести и «любовную заразу». Сам сэр Исайя от подобной роли открещивался
как умел и вообще ни в какой запретной любви к автору «Бега времени» признаваться не желал.
В конце 1945 года в Фонтанном Доме Анну Андреевну в последний раз навестил сэр Исайя
Берлин, английский журналист и политический деятель, выходец из России.

Ахматовой.
В 1944 году послал телеграмму поэтессе с предложением руки и

сердца и даже с вопросом:
согласна ли она при официальном оформлении брака взять его фамилию.
Про себя Анна Андреевна усмехнулась: какие нежности при нашей бедности и нашем,
увы, отнюдь не нежном возрасте (Гаршин был её ровесником). Однако ответила согласием.

Но пока «невеста» добиралась до Ленинграда, где жил Гаршин,
в жизни «жениха», овдовевшего в блокаду, произошло
чрезвычайное происшествие: ему приснился вещий сон. В том сне
учёному-патологоанатому явилась покойница-жена и взяла с него
слово: не жениться на Ахматовой, не вводить эту ведьму с Лысой
горы в их почтенный профессорский дом. Гаршин встретил Анну
Андреевну на вокзале и даже с цветами. Тут же поведал ей о
случившемся. Ахматова очень на него сердилась и в гневе
высказалась так: «Я еще не таких забывала, забывала, представь,
навсегда». Больше они не виделись.

мы еще не понимали, Как земля для двух людей мала,

И что память яростная мучит, Пытка сильных - огненный недуг! - И в ночи бездонной сердце учит Спрашивать: о, где ушедший друг? А когда, сквозь волны фимиама, Хор гремит, ликуя и грозя, Смотрят в душу строго и упрямо Те же неизбежные глаза. 1909

Оттого, что я терпкой печалью Напоила его допьяна. Как забуду?

Он вышел, шатаясь, Искривился мучительно рот... Я сбежала, перил не касаясь, Я бежала за ним до ворот. Задыхаясь, я крикнула: "Шутка Все, что было. Уйдешь, я умру". Улыбнулся спокойно и жутко И сказал мне: "Не стой на ветру". 8 января 1911 Киев

были легки. Я на правую руку надела Перчатку с левой

руки. Показалось, что много ступеней, А я знала - их только три! Между кленов шепот осенний Попросил: "Со мною умри! Я обманут моей унылой, Переменчивой, злой судьбой". Я ответила: "Милый, милый! И я тоже. Умру с тобой..." Это песня последней встречи. Я взглянула на темный дом. Только в спальне горели свечи Равнодушно-желтым огнем. 29 сентября 1911 Царское Село

И отняла золотое кольцо, Первый весенний подарок. Муза! ты видишь,

как счастливы все - Девушки, женщины, вдовы... Лучше погибну на колесе, Только не эти оковы. Знаю: гадая, и мне обрывать
Нежный цветок маргаритку. Должен на этой земле испытать Каждый любовную пытку. Жду до зари на окошке свечу И ни о ком не тоскую, Но не хочу, не хочу, не хочу Знать, как целуют другую. Завтра мне скажут, смеясь, зеркала: "Взор твой не ясен, не ярок..." Тихо отвечу: "Она отняла Божий подарок". 10 ноября 1911 Царское Село