Часть 5 ЕГЭ "Человек и война Аргументы. Тесты. Сочинения"

людей в годы войны?)
Проблема патриотизма (В чём проявился патриотизм людей

в годы войны?).
Проблема подвига народа в годы войны (В чём состоял подвиг, совершённый народом в годы Великой Отечественной войны?).
Проблема героизма( В чём проявляется героизм на войне?)
Проблема героического. (Какие поступки, поведение, свершения можно считать героическими?)
Проблема выделения критериев героического. (Каковы сегодня критерии героического?)
Проблема нравственного выбора человека на войне.
Проблема героизма и лжегероизма.
Проблема самопожертвования.
Проблема народной памяти, осмысления военных событий новым поколением.
Проблема взросления на войне (Что делает человека взрослым на войне)?
Что давало силы солдатам в военное время?
Какова роль отдельно взятого человека в войне?

времени от других поколений?
О чем мечтали дети войны?

В чем заключался дух военного времени?
Как ужасы войны отражаются на судьбе человека и его жизни?
Почему важно хранить память о героях войны?
Нужно ли охранять памятники войны?
Какова роль личности в военное время?
Проблема долга живых перед родственниками погибших друзей.
Проблема чувства вины перед родственниками погибших.

а Ваниной — тёти Люды. (2)В войну она была маленькой

и жила в детдоме, ещё в детдоме был аквариум с рыбками.
4)Рыбок было десять. (5)Этот аквариум привезли из Москвы и поставили в спальне девочек, (б)Рыбки были золотые и очень красивые. (7) Розовые прозрачные плавники с голубыми жилками на блестящих лунах и полулуниях.
(8)Девочек тоже было десять. (9)Старшей, Инне, уже исполнилось шестнадцать лет. (1О) Самой маленькой, Люсеньке, только шесть. (1 1) Все девочки, кроме маленькой Люсеньки, были очень занятными девочками. (12)А если у них и находилось свободное время, они возились с золотыми рыбками. (13)Хлебных крошек, конечно, не было, рыбкам сыпали кусочки казеинового клея. (14)Меняли им воду или просто любовались через толстое зелёное стекло. (15 Но никто никогда не вспоминал про маленькую Люсеньку. (1б)Никто не спрашивал, что она кушает. (17)Для этого были воспитатели. (18)И вдруг золотые рыбки стали исчезать. (19)Их оказалось сперва девять, потом восемь. (20)В углу обнаружились обглоданные головы. (2 1)Девочки изумлённо разглядывали в аквариуме золотые луны и полулуния, но рыбки не могли говорить. (22)Они только шевелили задумчиво плавниками. (23)И девочки решили поймать вора (24) Они не спали всю ночь и тихо лежали. (25)Когда в аквариуме заплескалась вода, девочки зажгли свет и бросились на шум. (26)Перед ними стояла маленькая Люсенька. (27)Она прижимала к животу мокрую рыбку. (28)— Ага, попалась рыбка! — крикнула громко одна, из девочек. (29)И маленькая Люсенька ещё сильней прижала рыбку. (3О) Крупные капли воды потекли по голубоватой коже, и все девочки застыли поражённые странным сходством. (31)Они впервые видели Люсеньку такую, без одежды. (32)Молча они разглядывали худенькое тельце. (33)Кожа на руках была розовато-прозрачная, с голубыми жилками. (34)Когда старшая девочка Инна прибежала к ночной няне и попросила хоть кусочек хлеба, та проворчала: (35)— Полуночники! (3б) Опять, что ли, золотая рыбка пропала? (37) И Инна ответила: (38)— Нет, нянечка, не пропала. (39)Теперь не пропадёт...(4О)Теперь мы уследим.
(По А. Приставкину). Рассказ «Фотографии».
 

несёт ответственность за более или менее нормальное существование детей во

время войны?)
Во время войны дети оказываются наименее защищённой частью населения, и поэтому забота о маленьких и их существовании ложится не только на взрослых, но и на старших детей.
2. Проблема ответственности за более беззащитного, сохранения человеческого в человеке. (Как влияет война на душевное состояние людей, на их способность сострадать?)
2. Во время войны беззащитные становятся более беззащитными и нуждаются в особой опеке и заботе.
3.Проблема взаимоотношений между детьми разного возраста в детском доме. Как следует относиться старшим детям к младшим товарищам?)
3. Старшие дети должны быть внимательны к своим младшим товарищам.
А. Приставкин вместе с сестрой испытали все трудности детдомовской жизни: «У меня война оставила невероятное чувство бесконечности ее и голода»; «… голод был так силен, что моя младшая сестренка ночами ела живых рыбок из аквариума. За рыбок ее избили до полусмерти»

Осталась одна Таня.
 Из дневника Тани Савичевой.
 Ленинград, 1942 год.
 Я Валя Зайцева

с Васильевского острова.
 У меня под кроватью живет хомячок. Набьет полные щеки, про запас, сядет на задние лапы и смотрит черными пуговками... Вчера я отдубасила одного мальчишку. Отвесила ему хорошего леща. Мы, василеостровские девчонки, умеем постоять за себя, когда надо...
 У нас на Васильевском всегда ветрено. Сечет дождь. Сыплет мокрый снег. Случаются наводнения. И плывет наш остров, как корабль: слева — Нева, справа — Невка, впереди — открытое море.
 У меня есть подружка — Таня Савичева. Мы с ней соседки. Она со Второй линии, дом 13. Четыре окна на первом этаже. Рядом булочная, в подвале керосиновая лавка... Сейчас лавки нет, но в Танино время, когда меня еще не было на свете, на первом этаже всегда пахло керосином. Мне рассказывали.
 Тане Савичевой было столько же лет, сколько мне теперь. Она могла бы давно уже вырасти, стать учительницей, но навсегда осталась девчонкой... Когда бабушка посылала Таню за керосином, меня не было. И в Румянцевский сад она ходила с другой подружкой. Но я все про нее знаю. Мне рассказывали.
 Она была певуньей. Всегда пела. Ей хотелось декламировать стихи, но она спотыкалась на словах: споткнется, а все думают, что она забыла нужное слово. Моя подружка пела потому, что когда поешь, не заикаешься. Ей нельзя было заикаться, она собиралась стать учительницей, как Линда Августовна.
 Она всегда играла в учительницу. Наденет на плечи большой бабушкин платок, сложит руки замком и ходит из угла в угол. «Дети, сегодня мы займемся с вами повторением...» И тут споткнется на слове, покраснеет и повернется к стене, хотя в комнате — никого.

такого. Мы, василеостровские девчонки, кого хочешь найдем! Но теперь врач

уже не нужен. Она осталась там... моя подружка Таня Савичева. Ее везли из осажденного Ленинграда на Большую землю, и дорога, названная Дорогой жизни, не смогла подарить Тане жизнь.
 Девочка умерла от голода... Не все ли равно отчего умирать — от голода или от пули. Может быть, от голода еще больнее...
 Я решила отыскать Дорогу жизни. Поехала на Ржевку, где начинается эта дорога. Прошла два с половиной километра — там ребята строили памятник детям, погибшим в блокаду. Я тоже захотела строить.
 Какие-то взрослые спросили меня:
 — Ты кто такая?
 — Я Валя Зайцева с Васильевского острова. Я тоже хочу строить.
 Мне сказали:
 — Нельзя! Приходи со своим районом.
 Я не ушла. Осмотрелась и увидела малыша, головастика. Я ухватилась за него:
 — Он тоже пришел со своим районом?
 — Он пришел с братом.
 С братом можно. С районом можно. А как же быть одной?
 Я сказала им:
 — Понимаете, я ведь не так просто хочу строить. Я хочу строить своей подруге... Тане Савичевой.
 Они выкатили глаза. Не поверили. Переспросили:
 — Таня Савичева твоя подруга?
 — А чего здесь особенного? Мы одногодки. Обе с Васильевского острова.
 — Но ее же нет...
 До чего бестолковые люди, а еще взрослые! Что значит «нет», если мы дружим? Я сказала, чтобы они поняли:
 — У нас все общее. И улица, и школа. У нас есть хомячок. Он набьет щеки...

поверили, выпалила:
 — У нас даже почерк одинаковый!
 — Почерк? — Они

удивились еще больше.
 — А что? Почерк!
 Неожиданно они повеселели, от почерка:
 — Это очень хорошо! Это прямо находка. Поедем с нами.
 — Никуда я не поеду. Я хочу строить...
 — Ты будешь строить! Ты будешь для памятника писать Таниным почерком.
 — Могу, — согласилась я. — Только у меня нет карандаша. Дадите?
 — Ты будешь писать на бетоне. На бетоне не пишут карандашом.
 Я никогда не писала на бетоне. Я писала на стенках, на асфальте, но они привезли меня на бетонный завод и дали Танин дневник — записную книжку с алфавитом: а, б, в... У меня есть такая же книжка. За сорок копеек.
 Я взяла в руки Танин дневник и открыла страничку. Там было написано:
 «Женя умерла 28 дек. 12.30 час. утра 1941 г.».
 Мне стало холодно. Я захотела отдать им книжку и уйти.
 Но я василеостровская. И если у подруги умерла старшая сестра, я должна остаться с ней, а не удирать.
 — Давайте ваш бетон. Буду писать.
 Кран опустил к моим ногам огромную раму с густым серым тестом. Я взяла палочку, присела на корточки и стала писать. От бетона веяло холодом. Писать было трудно. И мне говорили:
 — Не торопись.
 Я делала ошибки, заглаживала бетон ладонью и писала снова.
 У меня плохо получалось.
 — Не торопись. Пиши спокойно.
 «Бабушка умерла 25 янв. Зч. дня 1942г.».
 Пока я писала про Женю, умерла бабушка.

влияния войны на ребёнка и взрослого человека. (Как влияет война

на человека?)
1. Война физически и нравственно калечит людей, особенно детей, которые всю жизнь несут в себе боль пережитых страданий.
2. Проблема памяти. (Почему мы должны хранить память о Великой Отечественной войне?)
2. Люди, не видевшие войны, должны знать о страшном периоде жизни нашей страны, чтобы не допустить повторения подобной трагедии.
 Текст.
(1)Нас увозили из Ленинграда через Ладожское озеро, когда машины уже не ехали по льду, а плыли по воде. (2)Приближалась весна, и лёд на озере быстро таял.
(3)Машины плывут по воде — дороги не видно, а что-то вроде реки, по которой не то едут, не то плывут машины. (4)Я сижу, прижавшись к маме, на каких-то мягких узлах. (5)Мы едем в машине с открытым кузовом у заднего борта. (б)Холодно, сыро, ветрено. (7)Нет сил даже плакать, наверное, всем страшно. (8)Лёд уже тонкий и в любую минуту может провалиться под тяжёлой машиной. (9)А в небе в любую минуту могут появиться немецкие самолёты и начать бомбить дорогу и лёд. (10)Страх сковывает и без того беспомощное тело. (11)Помню, что от этого жуткого страха хотелось вскочить и убежать всё равно куда, только бы не сидеть в этой безвыходной обречённости.
(12)Люди в машине ведут себя по-разному, и это бросается в глаза. (13)3а свою короткую детскую жизнь я видела и перечувствовала тогда уже так много, что перестала быть ребёнком и стала малолетнею старухой... (14)Иногда мысли проваливаются словно в пропасть. (15)Я то ли засыпаю, то ли теряю сознание. (16)Потом сознание возвращается, и снова мысли идут по кругу: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!» (17)Так невыносимо хочется есть.
(18)Сколько мы так страшно ехали, не знаю — казалось, бесконечно. (19)Когда меня сняли с машины и попытались поставить на ноги, это не получилось. (20)Ноги, видимо, затекли, коленки подкашива- лись, и я валилась на снег. (21)На руках меня отнесли в какое-то помещение. (22)Там было тепло. (23)Но хотелось только одного — есть, есть и есть, потому что сытость не наступала. (24)И сытость не наступит ещё очень и очень долго. (25)Всё же чувство забытого тепла навалилось на меня, и я спала, спала, спала... (26)Конечно, теперь, когда мне уже 16 лет и я пишу эти строки, я могу всё это осознать и найти нуж- ные слова, чтобы выразить то своё состояние. (27)А тогда... (28)Моя детская Память хранит на своих полках очень многое, что невозможно забыть, невозможно не помнить. (29) Но не всё это будет востребовано жизнью, и потускнеют воспоминания и восприятия прошлого.
(30)Но всё будет лежать до востребования и когда-нибудь пригодится. (31)Главное, какие ценности востребуются в моей взрослой жизни. (32)И пока помню, пока болею блокадой и военной памятью, сделаю эти наброски о страшном периоде моей маленькой жизни и жизни большой Страны, наброски о гибельной голодной жизни в моём Ленинграде, о страшной дороге по Ладожскому озеру, о том, что было после того, как нас посадили в поезд и мы с мамой поехали сначала в Горький, а потом навстречу Сталинградской битве... (33)Наброски о том, как калечили людей нравственно и психически голод и война...

(35)Пишу для себя, для Памяти, пока ещё помню мелочи и

детали событий. (36)Пишу, чтобы выплеснуть на бумагу мою непроходящую боль от того, что нас, несмышлёнышей, бросили под откосом, раненых и больных, взрослые люди, когда нас отправляли обратно в Ленинград после кошмара Демянска и Лычкова, что в одиночестве пришлось осиливать мучительный голод зимы 1941—1942 гг., потому что мама была на казарменном положении, что в моей маленькой жизни был Сталинград и госпиталь с огромными человеческими страданиями. (37)У меня много причин, и может быть, когда я поделюсь своей болью с бумагой, мне станет легче. (38)А ещё и потому, что, когда у нас собираются сослуживцы отца и вспоминают войну, мне так хочется выкрикнуть: (39)«А знаете ли вы, что выпало на долю ваших семей, ваших детей в Ленинграде? (40)В Сталинграде? (41)В других местах, где шла война, где были бои?» (42)Но с нашей Памятью не считаются. (43)Вот и пусть эта моя горькая Память тихонечко лежит среди моих книг и тетрадей. (44)Пусть лежит, и может быть, кто-нибудь когда-нибудь найдёт в выброшенном хламе эту тетрадь и узнает, как мы жили и выжили в войну, и пусть это будет неравнодушный человек. (45)Мои беды и страдания — это мои, до которых никому нет дела. (46)У когото, может, было куда хуже. (47)Да и наверняка хуже, иначе люди бы не умирали. (48)Но и мне с лихвой хватило этого и хватит на всю оставшуюся жизнь. (49)3абудутся какие-то мелочи, но тот страх голода, бомбёжек, обстрелов, страдания раненых в госпитале, смерть Даниловны и её помощь и тёти Ксении не забудутся никогда. (По Л. Пожедаевой*)
* Людмила Васильевна Пожедаева (род. в 1934 г.), будучи школьницей, в 16 лет написала мемуары о том, как в 7 лет оказалась в адском хаосе Великой Отечественной войны — в ужасе, голоде, холоде блокады Ленинграда. Её книга «Война, блокада, я и другие... Мемуары ребёнка войны» о том, как 900 дней и ночей город и люди, живые и мёртвые, вопреки всему противостояли голоду, разрушению, смерти.

уходит к спокойным пастбищам на восток, на перекрёстке села машина

останавливается. (3)На ступеньку вскакивает хлопчик лет пятнадцати.
— (4)Дяденька, дайте два патрона.
— (5)На что тебе патроны?
— (6)А так... на память.
— (7)На память патронов не дают.
(8)Сую ему решётчатую оболочку от ручной гранаты и стреляную блестящую гильзу.
(9)Губы мальчишки презрительно кривятся:
— Ну вот! (10)Что с них толку?
— (11)Ах, дорогой! (12)Так тебе нужна такая память, с которой можно взять толку? (13)Может быть, ты хочешь вот эту зелёную бутылку или эту чёрную гранату? (14)Может быть, тебе отцепить от тягача вот ту небольшую противотанковую пушку? (15)Лезь в машину, не ври и говори прямо.
(16)И вот начинается рассказ, полный тайных недомолвок, увёрток, хотя в общем нам уже всё давно ясно.
(17)Уходят отцы, дяди и старшие братья в партизаны. (18)А он ещё молод, но ловок, смел. (19)Он знает все лощинки, последние тропинки на сорок километров в округе.
(20)Боясь, что ему не поверят, он вытягивает из-за пазухи завёрнутый в клеёнку комсомольский билет. (21)И не будучи вправе рассказать что-либо больше, облизывая потрескавшиеся, запылённые губы, он ждёт жадно и нетерпеливо.

руку обойму. (24)Это — обойма от моей винтовки. (25)Она записана

на мне. (26)Я беру на себя ответ за то, что каждая выпущенная из этих пяти патронов пуля полетит точно в ту, какую надо, сторону.
— (27)Послушай, Яков, ну зачем тебе патроны, если у тебя нет винтовки? (28)Что же ты, из пустой крынки стрелять будешь?
(29)Грузовик трогается. (30)Яков спрыгивает с подножки, он подскакивает и весело кричит что-то несуразное, бестолковое. (31)Он смеётся и загадочно грозит мне вдогонку пальцем. (32)Потом, двинув кулаком по морде вертевшуюся около корову, он исчезает в клубах пыли.
(33)Дети! (34)На десятки тысяч из них война обрушилась точно так же, как и на взрослых, уже хотя бы потому, что сброшенные над мирными городами фашистские бомбы имеют для всех одинаковую силу.
(35)Остро, чаще острее, чем взрослые, подростки — мальчуганы, девочки — переживают события Великой Отечественной войны. (36)Они жадно, до последней точки, слушают сообщения Информбюро, запоминают все детали героических поступков, выписывают имена героев, их звания, их фамилии. (37)Они с беспредельным уважением провожают уходящие на фронт эшелоны, с безграничной любовью встречают прибывающих с фронта раненых.
(38)Я видел наших детей в глубоком тылу, в тревожной прифронтовой полосе и даже на линии самого фронта. (39)И повсюду я видел у них огромную жажду дела, работы и даже подвига.
(40)Пройдут годы. (41)Вы станете взрослыми. (42)И тогда в хороший час отдыха после большой и мирной работы вы будете с радостью вспоминать о том, что когда-то, в грозные для Родины дни, вы не путались под ногами, не сидели сложа руки, а помогали своей стране в её тяжёлой и очень важной борьбе с человеконенавистническим фашизмом. (По А. П. Гайдару)
 

дети переживали военные события? В чём заключалось их участие в

борьбе с врагом?)
  Авторская позиция
 В годы войны дети чувствовали, что не могут оставаться в стороне от происходящих событий, ощущали жажду дела, шли на любые уловки, лишь бы помочь стране в борьбе с врагом на фронте или в тылу.

Сочинение
Война – это то событие, которое не оставило равнодушным никого. Одни сражались с врагом на поле боя, другие поддерживали жизнь в тылу и своей верой вдохновляли солдат. Но как переживали военные события дети? И в чем заключалось их участие в борьбе с врагом? Вот над какими вопросами предлагает нам задуматься А.П. Гайдар.
Герой данного текста – Яков, маленький мальчик, пытающийся выпросить патроны «на память» у фронтового водителя. Автор акцентирует внимание на том, что истинная потребность ребенка заключается совсем не в том, что тот хотел показать. Мальчик «жадно и нетерпеливо», со свойственным ему героизмом, подобно своему отцу и деду, ждет патроны, чтобы в будущем использовать каждый из них по назначению. Писатель обращает внимание читателя на тот факт, что и Яков не находится в отстранении и всех событий – он переполнен жаждой действий.
А.П. Гайдар считает, что в годы войны дети чувствовали свою сопричастность ко всему происходящему, ощущали жажду дела, и, подобно Якову, шли на любые уловки, чтобы помочь стране в борьбе с врагом.

личностное становление выпало на период войны, главной своей жизненной целью

считали именно помощь своему Отечеству. Их предметом для подражания были самоотверженные солдаты и их жены, из чего, конечно, и вытекал тот энтузиазм и огонь в глазах, с каким дети того времени относить ко всему происходящему.
Таким же взглядом на войну обладал Петя Ростов, герой романа-эпопеи Л.Н. Толстого «Война и Мир». Автор в своем произведении противопоставлял детей и войну, и на этом контрасте строил сюжет и раскрывал одну из основных идей романа-эпопеи. Так, смерть Пети Ростова, одаренного, доброго, еще не раскрывшегося мальчика, со своими мечтами и любовью к людям, показала, что нет ничего беспощаднее войны. И хоть писатель и раскрывает образ Пети Ростова как юного героя, движимого достойной целью помочь своему Отечеству, основной целью автора служит именно показать всем, что дети и война – это неуместное сочетание, потому как, будучи совсем еще юными, они не до конца осознают суть своего героизма.
В повести В. Быкова «Обелиск» так же ярко раскрывается тема детей и войны. Автор, подобно Л.Н. Толстому, показывает огонь в глазах детей, но при этом раскрывает недоосмысленность детского героизма. Гибель ребят в повести так же «героична», как гибель Пети Ростова. Да, учитель Мороз вложил много сил в их патриотическое воспитание, однако позже его разрывает чувство вины оттого, что ему не удалось спасти этих самых юных героев. И даже несмотря на то, что на могиле у этих детей в последствие установили обелиски, у читателя на долгое время остается четкое послевкусие напрасных жертв и несправедливо оборвавшихся судеб.
В заключение хотелось бы еще раз отметить, что, конечно, дети в военное время всегда были переполнены героизмом и жаждой помочь своим солдатам. Возможно, в то время нельзя было существовать иначе, однако мне кажется, что даже при том уровне патриотизма, который нужно было поддерживать, этим детям стоило так же говорить про то, насколько важна и ценна жизнь каждого из них. Быть может, в этом случае было бы меньше столь напрасных жертв.

было хорошо. (2) Во-первых, там давали есть. (3) Во-вторых, там у каждого

была мама Кира из самого старшего 7-го класса. (4) Мама Кира помогала делать уроки и даже мыла Лёку в бане. (5) А когда кто-то из детей заболевал, сама Мария Константиновна, директор, подходила вечером и гладила по голове.
(6) Ещё у детского дома были грядки, на которых росла еда! (7) Репка, лук, морковинки, а главное — огурцы. (8) В начале лета все вместе сажали. (9) Лёка всё бегала и смотрела, не появились ли огурчики из желтеньких, как бабочки, цветов. (10) Мама Кира сказала, они из цветов будут. (11) Лёка никогда не видела огурцов, просто не успела: сначала она маленькая была, а потом война началась.(12) В блокаду не было еды никакой, даже воды. (13) Последний кипяток вместе с горбушкой мама отдала Лёке и умерла. (14) А от папы писем не приходило совсем, ни одного письма, мама сначала сильно плакала, а потом вдруг перестала, только смотрела в никуда и отдавала Лёке свой хлеб. (15) Лёка тогда несмышленая была, не понимала, что нельзя мамин хлеб есть, она ела. (16) Есть хотелось каждую минуту. (17) Но потом, когда город сковали большие холода, у Лёки уже не осталось сил — есть.
(18) Тогда мама сходила за снегом, растопила его на керосинке и Лёке в рот влила. (19) Лёка согрелась и уснула. (20) А проснулась уже в детском доме. (21) Ей сказали, что мамы больше нет. (22) Но Лёка не поверила, она долго ещё не верила, вставала на окно на коленки и смотрела на улицу, вдруг мама придёт. (23) Но улица была пустая и страшная, безглазая. (24) Без людей, без машин, без военных даже, без никого. (25) Без мамы... (26) А мама у Лёки была самая красивая во дворе. (27) Может, и не только во дворе. (28) У неё платья переливались и шуршали. (29) До войны у неё было много нарядных платьев, блестящих, как золотинка, а в войну остались лишь ватники. (30) А главное, голос. (31) У мамы был особенный голос, певучий, как рояль. (32) В детском доме тоже есть рояль, на нём Мария Константиновна играет. (33) Но она не поёт. (34) А мама пела. (35) Она пела и смеялась. (36) У неё на щеках тогда прорезывались ямочки, у Лёки тоже одна ямочка есть, в маму. (37) А папа был очень высокий, в чёрной шинели, шинель сильно кололась. (38) В детском доме ей сказали, раз шинель чёрная, значит, папа твой — моряк. (39) Лёка знает, моряки плавают на кораблях, некоторые корабли очень большие, далеко уплыть могут, даже туда, где войны нет. (40) У папы были большие руки. (41) Он Лёку кружил и приговаривал: «Лёка-Лёка, два прискока, третий зайка, убегай-ка!» (42) Зайка, потому что Лёка беленькая. (43) Когда в детский дом приходили — усыновлять, Лёку часто выбирали. (44) Беленьких, видно, больше любят. (45) А может, из-за банта. 

Лёку так и принесли в детский дом, с бантом, Мария

Константиновна рассказывала. (48) Кроме этого банта, у Лёки ничего больше не осталось. (49) Но она не согласилась — в дети. (50) Спряталась под кровать, и Мария Константиновна её не отдала. (51) Лёка не хотела других папу и маму, она своих помнит. (52) А вдруг папа вернётся, а Лёка у чужих живёт, он же тогда не найдёт её!
(53) А потом зима прошла, и в город вернулось солнышко. (54) Как оно землю пригрело, так сразу Мария Константиновна им семена дала. (55) Некоторые семечки сами взошли, а огурцы — из рассады. (56) Лёка все думала: огурец — какой? (57) Круглый или длинный? (58) Она как просыпалась утром, так скорей на огород! (59) Нянечка Шура говорит, что Лёка — жаворонок, птичка такая, которая раньше всех голосит. (60) И вот Лёка прибегает, смотрит, а огурец высунулся из листьев, зеленый, как маленький карандаш. (61) Лёка сразу вспомнила, какой он на вкус, она, оказывается, просто забыла! (62) Он на вкус хрустящий, летом пахнет. (63) Лёка не понимает, как это случилось, что огурец вот только что был на грядке, и вдруг раз — у нее во рту. (64) И — нет огурца! (65) Это было очень стыдно, а может, даже и воровство, огурец-то общий! (66) Лёка стала красная от ужаса.
(67) На линейке Мария Константиновна спросила строго: «Куда девался огурец?» (68) Никто ничего не сообразил, огурец-то одна Лёка видела, а Лёка поняла и опустила голову.
(69) Мария Константиновна к ней подошла, и все смотрели на Лёку и молчали. (70) И тут мама Кира говорит:
— (71) Мария Константиновна, это я сорвала огурец для Лёки, потому что у неё день рождения.
— (72) Я так и поняла, — произнесла Мария Константиновна. — (73) Но всё-таки лучше было спросить.
(74) И ничего больше говорить не стала. (75) И никто не стал, хотя старшие все знали, что Лёкин день рождения не известен. (76) Лёка попала в детский дом без документов, в мамином ватнике и с бантом, а бумаг при ней не было.
(77) У Лёки слезинка от стыда выкатилась из глаза и остановилась на щеке. (78) Она решила, что, когда вырастет взрослая, обязательно отдаст Кире огурец, а Марии Константиновне целую корзинку огурцов!..
Татьяна Кудрявцева

от полдника осталась. Хоть блокаду уже и сняли, но Лёка

теперь никогда ничего не съедала сразу, оставляла на черный день. Хоть крошечку. И вдруг в заборе Лёка увидела чье-то лицо. Совершенно взрослое, даже старое, потому что небритое. Этот кто-то глаз не сводил с ее сухаря. Лёка точно поняла, что именно с сухаря. Сначала она спрятала сухарь за спину. Потом и сама повернулась к забору спиной. Но даже спиной Лёка чувствовала этот взгляд. Она поняла, что там кто-то голодный. Лёка вздохнула, но все-таки подошла к забору, отломила половинку половинки и протянула…
А Колька Безымянный, из старшей группы, подглядел. У Кольки внутри не осталось памяти, а осталась только ненависть.
— Что ты делаешь? — закричал Колька. — Это же вражина, фашист! Немец пленный, чтоб он сдох! Немцы у нас всех убили, а ты ему сухарь! Забери назад!
Лёка заплакала. Но назад забрать она не могла. Не потому что боялась, а — не могла. И объяснить Кольке тоже ничего не умела. В свои восемь лет Лёка хорошо знала, кто такие фашисты. Но ведь и у фашистов животы есть, а живот есть просит.
Колька так кричал, что прибежала мама Кира из 7-го класса. Мама Кира прижала к себе Лёку и увела.
А вечером Мария Константиновна собрала всех и велела:
— К забору ходить не нужно. Гуляйте в другой стороне.
Лицо у неё было грустное-грустное. Лёка подумала, что сторон для гулянья совсем уже не осталось. А потом нечаянно услышала, как Мария Константиновна сказала нянечке Шуре:
— Откуда у нее только сила взялась на жалость?
И Лёка поняла, что Мария Константиновна на нее не сердится. И что жалеть — не стыдно. А это было самое главное.
С тех пор тайком они прокрадывались к забору и кормили пленных немцев. У них была такая банка от «Лендлизовской» тушенки, они в банку сливали суп, кто сколько мог, и кормили.
Немцы эти были очень тихие, все время бормотали что-то про танки и шины. Лёка спросила у Киры, что это значит: «Танки-шины?»
Мама Кира сказала, что по-немецки это «спасибо». «Данке шеен».
А к лету уже и Колька стал с ними ходить. Девочки ничего ему не говорили, и он девочкам — тоже ничего. Да и что тут скажешь!
Немец, тот, которому Лёка первому полсухаря дала, вырезал для Лёки маленькую куколку. Из губной гармошки. Лёка не знала, можно ли взять у фашиста. Но он протягивал и улыбался. И Лёка опять подумала: «Хоть и фашист, а живой ведь. Не взять, все равно что ударить». И взяла.
Татьяна Кудрявцева

разговаривая, вышли на Плужникова из-за уцелевшей стены. (З)Карабины висели за

плечами, но даже если бы они держали их в руках, Плужников и тогда успел бы выстрелить первым. (4)Он уже выработал в себе молниеносную реакцию, и только она до сих пор спасала его.
(5)А второго немца спасла случайность, которая могла стоить Плужникову жизни. (6)Его автомат выпустил короткую очередь, первый немец рухнул на кирпичи, а патрон перекосило при подаче. (7)Пока Плужников судорожно дёргал затвор, второй немец мог бы давно прикончить его или убежать, но вместо этого он упал на колени. (8)И покорно ждал, пока Плужников вышибет застрявший патрон.
— (9)Комм, — сказал Плужников, указав автоматом, куда следовало идти.
(10)Они перебежали через двор, пробрались в подземелья, и немец первым влез
в тускло освещённый каземат. (11)И здесь вдруг остановился, увидев девушку у длинного дощатого стола.
(12)Немец заговорил громким плачущим голосом, захлёбываясь и глотая слова. (13)Протягивая вперёд дрожавшие руки, показывая ладони то Мирре, то Плужникову.
— (14)Ничего не понимаю, — растерянно сказал Плужников. — (15)Тарахтит.
— (16)Рабочий он, — сообразила Мирра, — видишь, руки показывает?
— (17)Дела, — озадаченно протянул Плужников. — (18)Может, он наших пленных охраняет?
(19)Мирра перевела вопрос. (20)Немец слушал, часто кивая, и разразился длинной тирадой, как только она замолчала.
— (21)Пленных охраняют другие, — не очень уверенно переводила девушка. — (22)Им приказано охранять входы и выходы из крепости. (23)Они — караульная команда. (24)Он — настоящий немец, а крепость штурмовали австрияки из сорок пятой дивизии, земляки самого фюрера. (25)А он — рабочий, мобилизован в апреле...
(26)Немец опять что-то затараторил, замахал руками. (27)Потом вдруг торжественно погрозил пальцем Мирре и неторопливо, важно достал из кармана чёрный пакет, склеенный из автомобильной резины. (28)Вытащил из пакета четыре фотографии и положил на стол.
— (29)Дети, — вздохнула Мирра. — (30)Детишек своих кажет.

медленно пошёл к лазу.
(33)Они оба знали, что им предстоит. (34)Немец

брёл, тяжело волоча ноги, трясущимися руками все обирая и обирая полы мятого мундира. (35)Спина его вдруг начала потеть, по мундиру поползло тёмное пятно.
(36)А Плужникову предстояло убить его. (37)Вывести наверх и в упор шарахнуть из автомата в эту вдруг вспотевшую сутулую спину. (38)Спину, которая прикрывала троих детей. (39)Конечно же, этот немец не хотел воевать, конечно же, не своей охотой забрёл он в эти страшные развалины, пропахшие дымом, копотью и человеческой гнилью. (40)Конечно, нет. (41)Плужников всё это понимал и, понимая, беспощадно гнал вперёд.
— (42)Шнель! (43)Шнель!
(44)Немец сделал шаг, ноги его подломились, и он упал на колени. (45)Плужников ткнул его дулом автомата, немец мягко перевалился на бок и, скорчившись, замер...
(46)Мирра стояла в подземелье, смотрела на уже невидимую в темноте дыру и с ужасом ждала выстрела. (47)А выстрелов всё не было и не было...
(48)В дыре зашуршало, и сверху спрыгнул Плужников и сразу почувствовал, что она стоит рядом.
— (49)3наешь, оказывается, я не могу выстрелить в человека.
(50)Прохладные руки нащупали его голову, притянули к себе. (51)Щекой он ощутил её щеку: она была мокрой от слёз.
— (52)Я боялась. (53)Боялась, что ты застрелишь этого старика. — (54)Она вдруг крепко обняла его, несколько раз торопливо поцеловала. — (55)Спасибо тебе, спасибо, спасибо. (56)Ты ведь для меня это сделал?
(57)Он хотел сказать, что действительно сделал это для неё, но не сказал, потому что он не застрелил этого немца всё-таки для себя. (58)Для своей совести, которая хотела остаться чистой. (59)Несмотря ни на что.
(По Б. Л. Васильеву)

отчаянные и тяжелые время каждый человек раскрывается в самой полной

мере. Война – это событие, которое отражается на характере и мировоззрении каждого её участника. О проблеме проявления человечности и милосердия на войне рассуждает в данном нам тексте Б.Л. Васильев.
Описывая один из периодов военного времени, автор текста знакомит нас с ситуацией, в которой одному из героев нужно было делать серьезный нравственный выбор. Встреча Плужников и немца «произошла неожиданно», и так же неожиданно подошла к логическому завершению: кто-то один должен был погибнуть, и вот уже немец стоит на коленях и кричит что-то жалостливое, «захлебываясь и глотая слова». В этом крике было что-то о семье, детях и пощаде, писатель делает акцент на том, что немец «не хотел воевать, конечно же, не своей охотой забрел он в эти страшные развалины», это понимал и советский солдат. Ему предстояло совершить убийство, и о жалости к немцам в то время не могло идти и речи – однако Б.Л. Васильев подводит нас к мысли о том, что во всем бывают исключения, особенно в том случае, когда солдат стремится несмотря ни на что сохранить чистоту своей совести.
Мысль писателя мне ясна: он считает, что даже в страшнейшие военные времена тот, у кого чистая совесть и кто осознает ценность человеческой жизни, способен пощадить пленного врага и проявить к нему сострадание и милосердие.
Сложно не согласиться с Б.Л. Васильевым, ведь он не понаслышке знает о том, насколько важно было оставаться человеком в период Великой Отечественной войны. Я тоже считаю, что для солдата, для его нравственного и душевного здоровья, очень важно, несмотря на физическое изнеможение и гнев, уметь сохранять в себе человечность и милосердие, ведь не каждый немец мог заслужить самой зверской расплаты.
В повести В.А. Закруткина «Матерь человеческая» главная героиня проносит свои человечность и милосердие через все испытания. Она, ощущая жгучую ненависть к фашистам, убившим её семью, встретив на своем пути мальчика-немца, отказывает себе в мести. Услышав крик мальчика, Мария прониклась жалостью к ребенку, и, благодаря своему гуманизму и сердечной доброте, оставила его в живых.
Герой рассказа М.А. Шолохова «Судьба человека» потерял на войне всех своих родных. Он вынужден был пройти через множество испытаний, однако даже будучи усталым и озлобленным, Андрей Соколов нашел в своем сердце место для любви и милосердия. Встретив маленького мальчика, волей судьбы оставленного одного на улице, наш солдат берет его под свой контроль, подарив тем самым мальчику шанс на счастливую жизнь.
О том, как тяжело оставаться человеком во время войны, написан не один десяток книг. Каждый из тех солдат, кто боролся за наше будущее, испытал то количество потрясений, которое современный человек не сможет даже в полной мере осознать. Однако больше всего написано о тех, кто даже в той бесчеловечности и грязи умудрился сохранить себя, свои чистые помыслы и доброе сердце.

госпиталя в свою часть и увидел ветряную мельницу при дороге.

(2)В стороне от мельницы было ещё недавно какое-то великое село, но оно погорело, и ничего там более нету. (3)На мельнице три крыла целые, а остальные повреждены. (4)Ну, я гляжу, мельница тихо кружится по воздуху. (5)Неужели, думаю, там помол идёт? (6)Мне веселее стало на сердце, что люди опять зерно на хлеб мелют и война ушла от них.
(7)Подле мельницы я увидел ещё, как крестьянин пашет землю под озимь. (8)Крестьянин был малорослый и шёл за плугом натужливо, как неумелый или непривычный. (9)Тут я заметил, что впереди плуга не было лошади, а плуг шёл вперёд и пахал, имея направление на мельницу. (10)Я тогда подошёл к пахарю ближе и увидел, что к плугу спереди упряжены две верёвки, а далее они свиты в одно целое, и та цельная верёвка уходила по земле в помещение мельницы. (11)Эта верёвка давала плугу натяжение и тихим ходом волокла его. (12)А за плугом шёл малый, лет не более пятнадцати, и держал плуг за рукоятку одной своей правой рукой, а левая рука у него висела свободно, как сухорукая.
(13)Я подошёл к пахарю и спросил у него, чей он сам и где проживает. (14)Пахарю и правда шёл шестнадцатый год, и он был сухорукий. (15)Мельница находилась близко от пахоты — саженей в двадцать всего, а далее пахать не хватало надёжной верёвки.
(16)От своего интереса я пошёл на мельницу и узнал весь способ запашки. (17)Дело было простое и правильное. (18)Внутри мельницы другой конец той рабочей верёвки наматывался на вал, что крутил мельничный верхний жёрнов. (19)Теперь жёрнов был поднят над нижним лежачим камнем и гудел вхолостую. (20)А верёвка накручивалась на вал и тянула пахотный плужок. (21)Тут же по верхнему жёрнову неугомонно ходил навстречу кругу другой человек, он сматывал верёвку обратно и бросал её наземь, а на валу он оставлял три либо четыре кольца верёвки, чтобы шло натяжение плуга.
(22)Малый на мельнице тоже был молодой, но на вид истощалый и немощный.
(23)Я опять направился наружу. (24)Скоро плуг подошёл близко к мельнице, и сухорукий малый сделал отцепку, и пряжка уползла в мельницу, а плужок остановился в почве.
(25)Отощалый малый вышел с мельницы и поволок из неё за собой другой конец верёвки. (26)Потом вместе с пахарем они вдвоём поворотили плуг и покатили его обратно в дальний край пашни, чтоб упрячь там плуг снова и начать свежую борозду. (27)Я им тут помог. (28)Сам взялся за плуг и пошёл в пахоте, а сухорукий следовал за мной и отдыхал.
(29)Они, оказывается, мягчили почву под огород на будущее лето. (30)Немцы угнали из их села всех годных людей, а на месте оставили только нерабочие души: малолетних детей и изнемогших от возраста стариков и старух. (31)Сухорукого немцы не взяли по его инвалидности, а того малого, что на мельнице, оставили помирать как чахоточного. (32)Прежде тот чахоточным не был, он заморился здесь на немецких военных работах; там он сильно остудился, работал некормленым, терпел поругание и начал с тех пор чахнуть.

— сказал мне сухорукий. — (34)Мы одни и можем ещё

терпеть работу, а у других силы нету — они маленькие дети. (35)А старым каждому по семьдесят лет и поболее. (36)Вот мы и делаем вдвоём запашку на всех, мы здесь посеем огородные культуры.
— (37)А сколько ж у вас всего-то душ едоков? — спросил я у сухорукого парня.
— (38)Всего-то немного: сорок три души осталось, — сообщил мне сухорукий. — (39)Нам бы только до лета дожить... (40)Но мы доживём: нам зерновую ссуду дали. (41)Как закончим пашню, так тележку на шариковых подшипниках начнём делать: легче будет, а то силы мало — у меня одна рука, у того грудь болит... (42)Нам зерно надо с базы возить — от нас тридцать два километра.
— (43)А лошадей или скотины неужели ни одной головы не осталось? — спросил я тут у сухорукого.
— (44)Не осталось. (45)Скотину немцы поели, лошади пали на работе, а последних пятерых коней и племенного жеребца они с собой угнали.
— (46)Проживёте теперь? — я у него спросил.
— (47)Отдышимся, — ответил мне сухорукий. — (48)У нас желание есть: видишь — пашем вот вдвоём да ветер нам на помощь, а то бы в один лемех впрягать надо душ десять — пятнадцать, а где их взять! (49)Кой-кто от немцев с дороги сбежит — запашку с весны большую начнём, детишки расти будут... (50)Старики вот только у нас дюже ветхие, силы у них ушли, а думать они могут...
— (51)А это кто ж вам придумал такую пахоту? — спросил я.
— (52)Дед у нас один есть, Кондрат Ефимович, он говорит — всю вселенную знает. (53)Он нам сказал — как надо, а мы сделали. (54)С ним не помрёшь. (55)Он у нас теперь председатель, а я у него заместитель.
(56)Однако мне, как солдату, некогда было далее на месте оставаться.
(57)И жалко мне было сразу разлучаться с этим сухоруким пахарем.
(58)Я поцеловал его на прощание, чувствуя братство нашего народа: он был хлебопашец, а я солдат. (59)Он кормит мир, а я берегу его от врага. (60)Мы с пахарем живём одним делом.
(По А. П. Платонову)
 

нашей истории запомнились не только количеством погибших людей, не только

масштабом разрушений, но и силой духа, а также смекалистостью русского человека. Как люди выживали в годы войны? На этот вопрос отвечает в своем тексте А.П. Платонов.
Повествование ведется от лица солдата, ставшего свидетелем того, насколько упорным, ответственным и жизнелюбивым может быть человек. Не секрет, что в годы войны приходилось выживать и справляться со всеми трудностями без надежды на помощь. Раскрывая проблему, рассказчик приводит в пример жителей одной из деревень, пострадавших от нападения фашистов. При условии, что в живых остались двое совсем молодых и покалеченных парней, а также несколько детей и стариков, мало способных на какую-либо деятельность, в деревне работала мельница и продолжалась работа на поле. Два молодых человека, переживших жесточайшее нападение немцев и оставшихся почти в полном одиночестве, взяли на себя ответственность прокормить себя и еще 43 души. Для этого они, последовав совету мудрого старика, смогли продолжить пахотную деятельностью, движимые одним лишь желанием дожить до лета. Писатель обращает наше внимание на стойкость этих ребят, покалеченных, но не сломленных войной. Несмотря ни на что у них было желание жить и давать жизнь остальным.
А.П. Платонов считает, что в тяжелые годы войны люди находили в себе силы проявлять изобретательность. Оказавшись, казалось бы, в самом тяжелом и отчаянном положении, не имея никаких средств для выживания, они находили способы преодолевать трудности и при этом помогать себе и окружающим.
Мнение писателя мне понятно, и я тоже считаю, что стойкость, упорство и жизнелюбие русского человека – это исключительное явление. В годы войны все выживали как могли, и в самые тяжелые и, казалось бы, безвыходные моменты нашим людям помогала их смекалка и настоящая любовь к жизни.
Так, например, в истории существует знаменитый летчик, Алексей Петрович Маресьев, история жизни которого описана в повести Б. Полевого «Повесть о настоящем человеке». Оказавшись в лесу без какой-либо надежды на спасение, со ступнями, требующими скорой госпитализации, этот герой не падал духом и двигался навстречу к людям. Его способы выживания и защиты от зверей могут вызвать лишь восхищение. Алексей был движим желанием выжить и отомстить врагу, и это помогло ему сохранить свою жизнь и вернуться в кабину истребителя.
Характер поведения людей во время войны показан так же в рассказе В. Шукшина «Далекие зимние вечера». В то время, когда под Москвой шли тяжелые бои, в далекой сибирской деревне справлялась с голодом и холодом русская семья. Чтобы поесть, мать принесла муку и кусок мяса, а затем вместе со своим сыном отправилась на поиски дров. Пережив жуткий холод и накормив семью, женщина принялась шить одежду своему ребенку. Отчаяние и страх не захватили наших героев: они жили и верили в победу своих соотечественников, пользуясь всеми благами жизни и утешая себя мыслью о том, что солдатам в окопах гораздо тяжелее. Таким образом, можно сделать вывод, что в тяжелые годы войны выживать приходилось с помощью смекалки, упорства и стремления увидеть победу своих соотечественников над фашизмом.

выживали в годы войны?)
 
2. Проблема проявления заботы о ближних

в годы войны. (Возможно ли проявление заботы о ближних в годы войны?)
 
Авторская позиция
 
1. В тяжёлые годы войны люди проявляли изобретательность, находили различные способы преодолеть трудности и выжить, даже оказавшись в, казалось бы, самом отчаянном положении. Так, герои текста придумали, как можно пахать, не имея лошадей, чтобы прокормить себя и других.
 
2. Человек способен проявить заботу о ближних даже в годы войны, когда тяжёлые жизненные условия лишают человека физических сил и возможностей: человек с добрым сердцем найдёт возможность справиться с трудностями.
 

«Вася Конаков»
В этом рассказе (ДЕМО ЕГЭ 2015) автор не изображает

героических подвигов в сражениях, он считает, что именно в окопах решается исход битв. Вот что рассказывает командир роты, находившейся на участке обороны у самого подножия Мамаева кургана: «Трудновато было, что и говорить. Сам удивляюсь, откуда нервы взялись… Тогда еще, когда ход сообщения рыли, в роте было человек шесть бойцов. Потом один за другим все вышли из строя. Немец каждый день по три-четыре раза в атаку ходит, а пополнения нет. Что хочешь, то и делай. Звоню комбату, а он что? – сам солдат не родит. Жди, говорит, обещают со дня на день подкинуть. Вот мы и ждали – я, старшина и пацан, связист Сысоев. Сысоев на телефоне, а мы со старшиной по очереди на передовой. Постреливаем понемножку, немцев дурачим, пусть думают, что нас много. А как атака… Ну тут нас пулеметчики и артиллеристы вывозили. На насыпи, под вагонами, два станковых стояло и одна сорокапятка. Вот они и работали… Но вообще, что и говорить, приятного было мало. Особенно когда старшина на берег, на кухню ходил. Бродишь один-одинешенек по передовой, даешь редкие очереди – много нельзя, патроны для дела беречь надо – а сам как подумаешь, что вот ты здесь один, как палец, да в блиндаже Сысоев с трубкой, а впереди перед тобой, метров за пятьдесят каких-нибудь, немцев черт его знает сколько. Сейчас вот вспоминаешь, улыбаешься только, а тогда…».
И становится понятна уверенность автора: «Но когда вспоминаю его – большого, неуклюжего, с тихой, стеснительной улыбкой; когда думаю о том, что этот человек вдвоем со старшиной отбивал по нескольку атак в день и называл это только «трудновато было», – мне становится ясно, что таким людям, как Конаков, и с такими людьми, как Конаков, не страшен никакой враг. А ведь Конаковых у нас миллионы, десятки миллионов».

идёт поезд. (3)Все, кто бывает в тех краях, обязательно приходят

в крепость.
(4)3десь громко не говорят: слишком оглушающими были дни сорок первого года и слишком многое помнят эти камни. (5)Сдерясанные экскурсоводы сопровождают группы по местам боёв, и вы можете спуститься в подвалы 333-го полка, прикоснуться к оплавленным огнемётами кирпичам, пройти к Тереспольским и Холмским воротам или молча постоять под сводами бывшего костёла.
(6)Не спешите. (7)Вспомните. (8)И поклонитесь.
(9)В музее вам покажут оружие, которое когда-то стреляло, и солдатские башмаки, которые кто-то торопливо зашнуровывал ранним утром 22 июня. (10)Вам покажут личные вещи защитников и расскажут, как сходили с ума от жажды, отдавая воду детям... (11)И вы непременно остановитесь возле знамени — единственного знамени, которое пока нашли в крепости. (12)Но знамёна ищут. (13)Ищут, потому что крепость не сдалась и немцы не захватили здесь ни одного боевого стяга.
(14)Крепость не пала. (15)Крепость истекла кровью.
(16)Историки не любят легенд, но вам непременно расскажут о неизвестном защитнике, которого немцам удалось взять только на десятом месяце войны. (17)На десятом, в апреле 1942 года. (18)Почти год сражался этот человек. (19)Год боёв в неизвестности, без соседей слева и справа, без приказов и тылов, без смены и писем из дома. (20)Время не донесло ни его имени, ни звания, но мы знаем, что это был советский солдат.
(21)Каждый год 22 июня Брестская крепость торжественно и печально отмечает начало войны. (22)Приезжают уцелевшие защитники, возлагаются венки, замирает почётный караул.
(23)Каждый год 22 июня самым ранним поездом приезжает в Брест старая женщина. (24)Она не спешит уходить с шумного вокзала и ни разу не была в крепости. (25)Она выходит на площадь, где у входа в вокзал висит мраморная плита:
С 22 ИЮНЯ ПО 2 ИЮЛЯ 1941 ГОДА ПОД РУКОВОДСТВОМ ЛЕЙТЕНАНТА НИКОЛАЯ (фамилия неизвестна) И СТАРШИНЫ ПАВЛА БАСНЕВА ВОЕННОСЛУЖАЩИЕ И ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКИ ГЕРОИЧЕСКИ ОБОРОНЯЛИ ВОКЗАЛ.
(26)Целый день старая женщина читает эту надпись. (27)Стоит возле неё, точно в почётном карауле. (28)Уходит. (29)Приносит цветы. (30)И снова стоит, и снова читает. (31)Читает одно имя. (32)Семь букв: «НИКОЛАЙ».
(33)Шумный вокзал живёт привычной жизнью. (34)Приходят и уходят поезда, дикторы объявляют, что люди не должны забывать билеты, гремит музыка, громко смеются люди. (35)И возле мраморной доски тихо стоит старая женщина.
(36)Не надо ей ничего объяснять: не так уж важно, где лежат наши сыновья. (37)Важно только то, за что они сражались.
(По Б. Л. Васильеву)

период самой кровопролитной войны 20 века известно, наверное, каждому современному

жителю нашего государства. Ежегодно 9 мая вся страна скорбит по тем, кто отдал свою жизнь за наше счастливое будущее. В предложенном для анализа тексте Б.Л. Васильев затрагивает проблему памяти о Великой Отечественной войне.
Рассказывая о туристах, посещающих Брестскую крепость, герой текста делает акцент на атмосфере безмерного уважения и скорби, царящей в этих стенах. Каждый год 22 июня огромное количество людей приезжает на это место, чтобы почтить память о том страшнейшем событии. И среди туристов, уцелевших защитников и простых людей, желающих выразить свою благодарность, автор выделяет женщину, которая, приехав на вокзал, не торопится покидать его, а стоит возле мраморной плиты и вновь и вновь читает одно и то же имя. Автор обращает наше внимание на то, что для этой женщины исключительную важность имеет именно эта надпись, содержащая имя дорогого её сердцу человека, который однажды отдал за свою жизнь ради будущего своей семьи и ради истории своего государства.
Б.Л. Васильев подводит читателя к мысли о том, что «…не так уж важно, где лежат наши сыновья. Важно только то, за что они погибли». Позиция автора заключается в том, что большинство людей и по сей день чтят память о погибших солдатах, героически сражавшихся за свою Родину, хранят в сердце события Великой Отечественной войны. И посетители музеев, и участники почетного караула, и родственники погибших солдат, в особенности матери, потерявшие своих детей, – каждый оставляет в своей памяти место для тех по-настоящему вечных подвигов.
Мне близка позиция Б.Л. Васильева. Безусловно, нет ничего более священного, чем память о тех, кто дал нам возможность видеть чистое небо над нашей головой. События тех роковых лет являются одними из самых страшных и кровопролитных за всю историю нашего государства, но именно поэтому о них нужно и важно помнить. Наши герои вечны и вечна идея, за которую они сражались, до тех пор, пока мы чтим об этом память.

Отечественной войны написано немало лирических произведений. В стихотворении О. Ф.

Берггольц «Никто не забыт – ничто не забыто» девушка за себя и своих соотечественников выражает ту вселенскую скорбь, которая сохранилась «На все поколенья и все времена». Поэтесса призывает нас помнить о погибших так же, как помнят о них их близкие и родные люди синими вечерами. И несмотря на то, что прошло уже много времени, несмотря на количество пролитых слез и навсегда ушедших судеб, наше поколение должно усвоить вечную, оставленную для нас истину: «Не плачьте, а будьте верны Мечтам нашим светлым. Тому, что достигли. И стойкими будьте. Такими, как мы.»
Р. Рождественский в поэме «Реквием» так же призывает читателя хранить память о подвиге павших солдат, о том, какой ценой завоевано наше счастье. Встречая каждую весну, создавая семьи, идя к своей мечте – нужно помнить о тех, кто уже не придет никогда, и память эту передавать следующим поколениям. И делать это нужно без слез и горьких стонов, с достоинством, каким наши отцы шли на врага. И в этот болезненный, но торжественный крик поэт вкладывает важную мысль о ненужности войны в нашем мире: «Убейте войну, прокляните войну, люди земли!». Он говорит о том, что жизнь продолжается. И для того нам был дан шанс нести свою мечту и идею через все времена, чтобы мы никогда не думали о войне, но всегда помнили о тех, кто «уже не придет никогда».
Вся наша сегодняшняя жизнь – это, в том числе, результат борьбы наших отцов за свободу своих соотечественников. Лишь благодаря тем жертвам, которые понесла Великая Отечественная война, мы имеем возможность жить, любить, создавать семьи, идти к своей мечте. К сожалению, большинство молодых людей, грудью ложащихся на снаряд во имя победы, уже никогда не смогут осуществить свои желанья и мечты. Но мы имеем возможность сохранять их подвиг в истории, и это, как мне кажется, долг каждого из нас и единственная возможность выразить свою благодарность.

память о событиях 1941-1945 годов?)
1. Люди до сих пор помнят

события Великой Отечественной войны, ведь в те годы погибло множество солдат, героически сражавшихся за свою Родину. Помнят создатели и посетители музеев, помнят участники почётного караула, помнят родители, потерявшие детей.
2. Проблема мужества солдат на войне. (В чём проявлялось мужество солдат в годы войны?)
2.0 мужестве солдат можно судить по тем подвигам, которые они совершали в годы войны: жертвуя своими жизнями, преодолевая голод и жажду, самоотверженно защищая Брестскую крепость, обороняя вокзал Бреста.
 
 3. Проблема силы родительской любви. (Насколько сильна родительская любовь?)
3. Родители способны настолько сильно любить своих детей, что даже после смерти сыновей ежегодно приезжают к месту их гибели, чтобы почтить память о них.
 

от лжегероизма? (З)Кто в общественном и индивидуальном сознании предстаёт как

герой - творец подвига?
(4)06 этом давно задумываются люди. (5)Давно задают вопросы и пытаются на них отвечать. (6)Для каждой эпохи эти ответы были своими, соответствующими мировоззрению, которое в ту пору господствовало. (7)Ведь люди привязаны к галере своего времени. (8)Взгляды на мир, общество, мышление и, естественно, на человеческие поступки отражают доминирующие в обществе социальные и моральные установки и характер отношения ко злу, добру, справедливости, благородству, мужеству.
(9)У древних греков, например, героем считался тот, кто обладал огромной физической силой, благородством и был способен одерживать верх в сражениях, битвах, войнах. (10)А вот средневековое общество поэтизировало представителей военного сословия - рыцарей, состоявших на службе у феодалов. (11)Для защиты владений, споров с соседями, удержания в повиновении нужна была военная сила. (12)Значительно позднее Ф. Ницше утверждал, что героем может быть тот, кто ближе к идеалу "сверхчеловека" - человеческому уникуму, способному властвовать над "рабской моралью", "предрассудками", "дряблыми идеалами". (13)"Слабые и неудачные, - писал Ницше, - должны погибнуть. (14)Такова альфа нашего человеколюбия". (15)Герой для Ницше - это "полубог, полузверь, получеловек с крыльями ангела, злое демоническое существо".
(16)Каковы же сегодня критерии героического? (17)Некоторое время назад на Западе был широко разрекламирован безрассудно смелый поступок двух молодых парашютистов-американцев, напоминающий игру в кошки-мышки со смертью. (18)Один из молодых парней выпрыгнул из люка самолёта без парашюта, а через точно рассчитанное время - другой, с двумя парашютами. (19)В воздухе второй парашютист "догнал" первого, передал ему парашют, который тот пристегнул во время продолжающегося падения. (20)В итоге оба благополучно приземлились. (21)Исключительный случай? (22)Да. (23)Необычный поступок? (24)Конечно. (25)Но во имя чего был нужен этот бессмысленный риск? (26)Отдавая должное личной смелости парашютистов, следует сказать, что их поступок нельзя назвать героическим. (27)Действия, не несущие прогрессивной социальной нагрузки, даже будучи совершёнными в экстремальной ситуации, отношения к героическому не имеют. (28)В противном случае пришлось бы считать (что нередко и делается), что героями могут быть дерзкие преступники, авантюристы, грабители и т. д. (29)"Голая" исключительность не может являться критерием принадлежности поступка, действия, явления к героическому свершению. (ЗО)Герой - не сверхъестественный феномен, а обыкновенная личность, которая исключительна лишь в одном: она способна к совершению в нужный момент такого поступка, который жизненно необходим людям. (По Д.А. Волкогонову)

считать героическими?)
1. Героическими считают те действия, подвиги, свершения, которые несут

"прогрессивную социальную нагрузку", которые жизненно необхо­димы людям.
2. Проблема героизма и лжегероизма. (Как различить подлинно героическое и лжегероизм?)
2. Необычный, дерзкий, исключи­тельный поступок не может считаться героическим, если совершён не на благо людям.
3. Проблема выделения критериев героического. (Каковы сегодня критерии героического?)
3. Критерии героического зависят от времени, от эпохи; в современном обществе герой - человек, совершающий поступок на пользу общества.

людей в истории? Именно эти вопросы поднимает автор текста.

Д. Волкогонова интересует проблема роли личности в истории.
Размышляя над данным вопросом, он обращается к мнениям различных ученых, исследователей – русских и зарубежных. Мнения большинства сходятся на том, что герой – это тот, «который обладает чертами жестокости, беспощадной властности и решимости применить силу, способен играть мессианскую роль в истории», который «опустошает сознание людей и парализует их волю», превращает народ в «толпу». Так утверждается власть «избранного меньшинства».
Свою позицию по данному вопросу автор текста высказывает в заключительных предложениях. Автор считает, что если действия героев совпадают с интересами народа, то их роль будет исключительно велика. Значит, герой, по мнению Волкогонова, - порождение времени, исторического развития общества.
История убеждает в том, что точка зрения автора объективна и правильна. Нам известны примеры героев, которые делали историю, одни из них исходили из народных интересов, другие стремились к личной власти, славе, господству над людьми. Вспомним Кутузова и Наполеона – героев романа Льва Толстого «Война и мир». Кутузов - истинный вождь, избранный народом. Ему присуще полное подчинение интересам России и народа, скромность и простота, искренность и правдивость, близость к простым людям, знание и понимание их чувств. А Наполеон - командующий армией грабителей, мародеров и убийц, «ничтожнейшее орудие истории, человек с помраченной совестью». Ему свойственны законченное проявление культа личности, мания величия. Подлинным героем, безусловно, является Кутузов, но идея сильной личности оказывается настолько привлекательной, что ей следуют, а Наполеону подражают.
Р. Раскольников, герой романа Ф. Достоевского «Преступление и наказание», желая «облагодетельствовать человечество», в первую очередь, проверяет себя на принадлежность к сильным личностям, «героям», которым позволено проливать кровь во имя идеи.
Так кого можно считать героем? Того, кто проливает кровь народа, чтобы воплотить свои идеи в жизнь, или того, кто, не жалея своей жизни, защищает гуманистические идеалы человечества? Велика в истории роль той личности, интересы которой совпадают с интересами народа (11 класс).
 

раной. (2)Есть такие места, часы и минуты истории, которые притягивают,

как тайна. (3)Мы стояли около старого окопа. (4)Перед нами был широкий луг во всём блеске яркого дня. (5)Пели птицы. (б)Пахло нагретой землёй, свежим сеном, близкой прохладой реки. (7)Казалось, природа справляла здесь торжество солнечного дня.
(8)На этом широком лугу пограничники увидели войну 22 июня 1941 года. (9)В годы войны и спустя время у кого не сжималось сердце при мысли о тех, кто на рассвете воскресного дня первым встретил смертоносный огонь! (10)Как передать чувство, с которым стоишь теперь над старым окопом? (11)На этой реке появились первые вражеские понтоны. (12)Полевая дорога стала узлом обороны. (13)Из-за этих деревьев показались немецкие каски...
(14)Время сохранило старые рубежи. (15)Мы пробирались по ним через поваленные деревья и кустарник, чтобы выйти к небольшому обелиску, на котором начертаны фамилии пограничников, погибших в первый день войны: Л.Ф. Бохлунов, СИ. Юхименко, Н.М. Колесов, А.М.Иванов... (16)Неподалёку ещё один окоп, в котором воевал и погиб старшина Иван Пархоменко. (17)Первый и последний рубеж бойцов.
(18)Мы видим прошлое через длинную цепь событий, свидетелями или участниками которых мы были. (19)Исторические факты в нашем сознании всегда пропущены через сегодняшние представления о мире и месте человека в нем. (20)Наверное, каждому из нас довелось в жизни услышать рассказы о поведении человека в момент смертельной опасности, о том, как перед лицом ужаса и страха порой распадаются человеческие связи.
(21)В этом вечном споре о прочности человеческих отношений павшие герои по-прежнему держат свой окоп.

в окрестных сёлах. (24)Они катились эхом до площадей, на которых

стояли люди у репродукторов, до призывных пунктов, до заводских дворов.
(25)Пограничники 3-ей заставы 90-го Владимир-Волынского пограничного отряда так и не узнали, что село Выдранка, как и соседние заставы, оказалось в полосе одного из главных ударов гитлеровских войск. (26)Связь с отрядом прервалась в первые же минуты войны. (27)Провода были разбиты снарядами. (28)Бойцы не знали, что происходит в тылу. (29)Перед ними были жерла вражеских пушек и цепи солдат, идущих в атаку... (30)В первые же часы, поднявшись по тревоге, пограничники заняли круговую оборону.
(31)В истории пограничного отряда записано: "(32)Пограничники отбивали атаки превосходящих сил противника. (ЗЗ)После каждой атаки немцы снова вели артиллерийский огонь. (34)Горели дома, всё заволокло дымом. (35)Но пограничники не отступили". (36)В эти трагические минуты произошло событие, запомнившееся жителям Выдранки. (37)Немцы были уже в селе, они обходили заставу с тыла. (38)Вдруг раздались выстрелы. "(39)Их было всего трое - наших бойцов, - вспоминает Лидия Антоновна Дукельская. - (40)Они вышли из леса к дороге и в упор стали стрелять из винтовок по колонне. (41)Немцы бросили гранаты. (42)И мы увидели: наши бойцы лежат на земле. (43)Один убит, а двое ранены. (44)Фашисты бросились к ним, чтобы добить их. (45)Мы видели, как раненые бойцы подали друг другу руки, чтобы, значит, и умереть вместе. (46)Так они потом и остались на земле. (47)Так мы их и похоронили". (48)Кто были эти воины? (49)Их имён мы не знаем...
(50)3астава! (51)Слово-то какое, пришедшее к нам из глубины веков. (52)3аставливать - толкуют словари - значит становиться впереди, загораживать, заслонять собой… (По Л.П. Овчинниковой)
 
 

том, что такое героизм? Да, это слово всплывает в памяти

в те моменты, когда мы вспоминаем Великую Отечественную войну. Именно проблему героизма поднимает автор текста.
Л. Овчинникова с гордостью и болью вспоминает тех, кто погиб в первые дни войны, защищая Родину на её границах. Память об этих героях хранят теперь лишь обелиски и свидетели тех событий. Особенно она выделяет эпизод гибели трех молодых пограничников, которые стояли до последнего и умирали, взявшись за руки. Застава выполнила свой долг, «загородила, заслонила собой», не пропустила врага.
Позиция автора прослеживается на протяжении всего текста. То, что произошло в годы войны, осталось в её сердце «незаживающей раной», ей трудно передать чувства, которые она испытывает перед «старым окопом», её поражает «прочность человеческих отношений», которые связывали бойцов во время боя.
Нельзя не разделять чувства автора, не согласиться с тем, что война была выиграна благодаря мужеству, героизму, единству наших солдат.
Пример подлинного героизма мы видим в романе Л.Н.Толстого «Война и мир». Особенно показательно в этом отношении Бородинское сражение, в котором объединились в героическом порыве ополченцы, солдаты, офицеры и их главнокомандующий – Кутузов. Автор романа утверждает, что русскими была одержана нравственная победа. Он ярко показывает героизм капитана Тушина, Андрея Болконского, солдат батареи Раевского.
Эти героические традиции нашли своё отражение в поведении русских солдат в годы Великой Отечественной войны. Героизм проявляется не только в открытом бою. Вспомним рассказ Виктора Соловьёва «По европейскому асфальту», в котором показан трудный путь через Польшу на Берлин. В валенках, в полушубках идут наши солдаты по воде, на замерзающем льду устраивают короткие привалы, когда «спину греет чей-то дружеский живот». Они не только выжили в, казалось бы, невозможных условиях войны, но и с боями дошли до Берлина. «Честь вам, непобедимые солдаты!» - этими словами провожают их жители Польши.
Таким образом, мы видим, что чувство героизма всегда было свойственно нашему народу, оно обеспечивало победу, и хорошо, что «живёт незаживающей раной» наша память о погибших солдатах. (11 класс). 2016

днях Ленинграда возник разговор, поразивший нас. (2) Рассказывала женщина, слушали

её дочь, зять, внуки.
(3) Та запись, о которой идёт речь, была нелёгкой, рассказ был тяжёлым, и, видимо, младшим все эти подробности о бедах их семьи были неизвестны. (4) Они слушали внимательно, напряжённо. (5) Первым не выдержал зять. (6) Он воскликнул:
- Зачем, ну зачем нужны были такие страдания? (7) Сдать надо было город. (8) избежать всего этого. (9) Для чего людей было губить?
(10) Так просто, естественно вырвалось у него, с досадой на нелепость, на странность того, минувшего. (11) Поначалу мы не совсем поняли, что он имел в виду. (12) Ему было лет тридцать пять, казалось, он не мог не знать. (13) Потом мы сообразили, что мог. (14) то есть, вероятно, он где - то когда - то слыхал, читал о планах фюрера уничтожить, выжечь, истребить, но ныне всё это стало выглядеть настолько безумным, фантастичным, что наверняка потеряло реальность.
Время, минувшие десятилетия незаметно упрощают прошлое, мы разгадываем его как бы сквозь нынешние нормы права и этики.
В западной литературе мы встретились с рассуждением уже иным, где не было недоумения, не было ни боли, ни искренности, а сквозило скорее самооправданием капитулянтов. (17) Там сочувственным тоном вопрошают: нужны ли были такие муки безмерные, страдания и жертвы подобные? (18) Оправданы ли они военными и прочими выигрышами? (19) Человечно ли это по отношению к своему населению? (20) Вот Париж объявили же открытым городом... (21) И другие столицы, капитулировав, уцелели. (22) А потом фашизму сломали хребет, он всё равно был побеждён - в свой срок...

некоторых западных авторов.(24) как же это цинично и неблагодарно! (25)

Если бы они честно хотя бы собственную логику доводили до конца: а не потому ли сегодня человечество наслаждается красотами и историческими ценностями Парижа и Праги, Афин и Будапешта, да и многими иными сокровищами культуры, и не потому ли существует наша европейская цивилизация с её университетами, библиотеками, что кто—то себя жалел меньше, чем другие, кто-то свои города, свои столицы защищал до последнего в смертном бою, спасая завтрашний день всех людей? (26) И Париж для французов, да и для человечества спасён был здесь - в пылающем Сталинграде, в Ленинграде, день и ночь обстреливаемом, спасён был под Москвой...(27) Той самой мукой и стойкостью спасён был, о которых повествуют ленинградцы.
(28) Когда европейские столицы объявили очередной открытый город, была, оставалась тайная надежда: у Гитлера впереди ещё Советский Союз.(29) и Париж это знал. (30) А вот Москва, Ленинград, Сталинград знали, что они, может быть, последняя надежда планеты...
(31) Москва и Ленинград обрекались фашистами на полное уничтожение - вместе с жителями. (32) С этого и должно было начаться широко то, о чём говорит Гитлер: Разгромить русских как народ». (33) То есть истребить, уничтожить как биологическое, географическое, историческое понятие.
(34) но подвиг ленинградцев вызван не угрозой уничтожения. (35) Нет, тут было другое: простое и непреложное желание защитить свой образ жизни. (36) мы не рабы, рабы не мы, мы должны были схватиться с фашизмом, стать на его пути, отстоять свободу, достоинство людей.
Вот в чём оправдание и смысл подвига Ленинграда, вот от чего ленинградцы и все наши люди спасали себя и человечество, от каких жертв и мук, ради чего шли на любые страдания, мучения, даже не помыслив об «открытых» городах.
Чтобы оценить это, надо ощутить меру испытаний, вынесенных нашим народом.
Сегодня новым поколениям, наверное, как раз и нужно как можно полнее, подробнее узнать, ощутить, что было до них. (40) Надо же им знать, чем всё оплачено, надо знать о тех, кто сумел выстоять, об этих людях, не имевших оружия, которые могли лишь стойкостью своей что-то сказать миру. (41) надо знать, какой бывает война, какое это благо - мир...
(По А.Адамовичу, Д. Гранину).

те или иные поступки, мы не задумываемся ни о их

значении, ни о причинах, по которым мы поступаем так, а не иначе. Что заставляет нас принять именно такое решение? Мы инстинктивно, по наитию находим нужную дорогу, пусть даже она самая опасная и тяжёлая. Когда вся Европа охвачена паутиной фашизма, а враг на подступах к Москве и Ленинграду, разве может быть какой-нибудь выбор? Нет. Единственный шанс спасти страну – сражаться и победить.
Именно проблему непонимания людьми значимости всего того, что происходило в мире в те горькие годы, поднимают авторы текста.
А. Адамович и Д. Гранин в своей «Блокадной книге» не оправдывают потерь войны, не восхваляют подвигов. Они словно объясняют нам всем, что иначе было нельзя. Нельзя было сдать Ленинград, как Париж или Прагу. Авторам, наверное, до боли обидно, что «новые поколения» и «западная литература» очень быстро забыли о той роли, которую сыграли в войне все наши устоявшие города.
Трудно было бы не согласиться с авторами. Сложно недооценить подвиги людей, каждого, кто бился, трудился во имя мира, во имя Родины.. Слова кажутся патетическими, но разве можно с меньшей торжественностью говорить о тех, кто воевал за семью, за страну, лишился самого дорогого.
Андрей Соколов – герой рассказа Михаила Шолохова «Судьба человека», испытал все ужасы войны: смерть, страх, вражеский плен. Но, как говорится, судьба преподнесла ему ещё один удар. Соколов узнаёт, что его семья погибла, а прямо перед Победой погибает сын героя. Неужели все эти жертвы были напрасны, и был другой, лучший выход? Наверное, нет.
Война не оставляет времени на раздумья, она лишь отдаёт приказы, которые нужно выполнять, чтобы выжить и спасти тех, за которых ты в ответе. Так живут герои романа Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда»: Юрий Керженцев, Валега, Седых, Карнаухов. Погибает Карнаухов… Он любил книги Джека Лондона и стихи писал, был добрым, хорошим парнем. Но погиб, обороняя Сталинград. Может, он и не думал об этом, но бился за то, чтобы жили другие, чтобы жили сегодня тысячи молодых умов, не знающих о войне.
Подводя итог, скажу лишь, что похожи были на нас те школьники, которые тогда ушли на фронт, им было по восемнадцать лет. Ещё 1 июня 1941 – го года вся жизнь их была впереди… но они всё поняли, несмотря на юность, и пошли воевать. (11 класс).

последнего за свою Родину даже в самые трудные времена? –

вот вопрос, которым задается А. М. Адамович. Автор повествует о том, как при записи рассказа о блокадных днях Ленинграда зять женщины, описывавшей те страшные события, вызвал возмущение всех присутствующих, выпалив, что нужно было сдать город, как это сделали в Афинах или Париже, и не приносить таких жертв, ведь «другие столицы, капитулировав, уцелели». Однако писатель уверен, что поднимать такой вопрос «цинично и неблагодарно»: мы должны быть признательны нашим предкам за то, что они ценой собственных жизней отстаивали нашу Родину, тем самым защищая всю европейскую цивилизацию! Позицию А.М. Адамовича определить не сложно: сражаясь за свои города «до последнего в смертном бою», солдаты спасают «завтрашний день всех людей». Вот почему так важно не сдаваться! Я полностью разделяю точку зрения автора. Действительно, мы должны защищать свою землю до конца: от этого может зависеть не только будущее родной страны, но и дальнейшая судьба всего мира. Об этом свидетельствуют примеры из истории нашего государства. Так, во времена татаро-монгольского ига Русь, хотя и была под влиянием кочевников более двухсот лет, оказывала мощное сопротивление врагам и, как утверждают ученые, этим самым не только не позволила Золотой Орде уничтожить себя как государство, но и закрыла собой, будто щитом, Европу. Наверняка, если бы наши предки сдались без борьбы, монголо-татары, как и планировали, дошли бы до «последнего моря» и разрушили бы и Русь, и европейскую цивилизацию. Вот почему так важно стоять до последнего, даже если нет шансов на победу. Также Россия спасла все человечество, защитив свою Родину в Отечественной войне 1812 года и в Великой Отечественной войне. Ни Наполеон, который «хотел дать Франции власть над всем миром», ни Гитлер, собиравшийся распространить коричневую чуму по всей Земле, не только не смогли покорить нашей страны, но и потерпели сокрушительные поражения. Сложно представить, каким мог быть мир сейчас, если бы наши предки не стали на пути этих кровожадных захватчиков. Таким образом, могу сделать вывод, что очень важно отстаивать родную землю: защищая свое Отечество, люди спасают всю планету.
 

о том, что якобы массовый героизм советских людей во время

Великой Отечественной войны был обусловлен страхом. (2)Будто бы наших солдат сторожили специальные заградительные отряды, и того, кто пытался отступить, немедленно расстреливали. (3)Вот при трезвом размышлении наш боец и приходил к безрадостному выводу: если уж смерть всё равно неизбежна, то лучше пасть героем на поле битвы, нежели тебя, как предателя, пристрелят свои же.
(4)Нелепость такого «трезвого размышления» очевидна для любого человека, который хоть раз оказывался под пулями. (5)Я на всю жизнь запомнил свой первый бой. (6)Пыль, поднятая взрывами, закрыла солнце. (7)Земля ходила ходуном, как во время землетрясения, и я, слепой и оглохший, не понимал, где верх, где низ… (8)И что же, в такой момент, когда точно не знаешь, жив ещё или уже убит, кто-то сможет философствовать: раз бежать нельзя, что ж, делать нечего, приму геройскую смерть? (9)Это бред! (10)Страх не может превратить труса в героя! (11)Если бы это было возможно, все армии мира давно стали бы применять такой нехитрый метод воспитания мужества и воинской доблести. (12)Герой как раз тем только и отличается от труса, что как-то умеет преодолеть страх смерти, что, истекая кровью, он почему-то продолжает сражаться с врагом. (13)«Как-то», «почему-то» – я, несмотря на то что почти полтора года провёл на передовой, не сумею объяснить, какие чувства руководят солдатом во время сражения, когда грань между жизнью и смертью становится почти неразличимой.
(14)Но важным мне здесь представляется иное: как современные люди объясняют себе поведение советских людей во время недавней войны. (15)«Фанатики, оболваненные пропагандой», «марионетки, осуждённые на подвиг», «люди, у которых отняли будущее»… (16)Когда я, бывший солдат, слышу подобные заявления, то испытываю не возмущение и обиду. (17)Я же признался, что и сам не могу точно объяснить, почему мы погибали, но не бросали позиций. (18)Мне горько оттого, что я ощущаю своё бессилие: как объяснить современным людям, что человек в своих поступках может руководствоваться чем-то иным, кроме животного страха?! (19)Неужели моему соотечественнику сегодня проще поверить в то, что его деды и прадеды были запуганными рабами бесчеловечного режима, чем в то, что они беззаветно любили свою родину, где жили их матери, жёны и дети, и что ценой своей жизни пытались спасти их от смерти? (20)А если, не дай Бог, на вашу долю выпадет такое же испытание, за что вы ухватитесь, какая вера вам даст силы, какое чувство заставит вас идти вперёд? (21)Неужели вас погонит на верную смерть только тёмный, звериный страх и злобное отчаяние?! (22)Ведь нет же! (23)Вот и нас вели в бой совсем другие чувства. (По А.Н. Кузнецову*) *А.Н. Кузнецов (1920–1998) – писатель, участник Великой Отечественной войны. 

земле был сооружён этот памятник. (3)Говорил он безо всяких бумажек,

любил цифру и умел её подать, а потому слушали его всегда с оживлённым вниманием.  (4)А я всё смотрел на цементный конус, ещё раз перечитывая фамилии. (5)Праведников Г. А., рядовой. (6)Проскурин С. М., рядовой. (7)Пыжов А. С., лейтенант. (8)Рогачёв М. В., мл. сержант. (9)Родионов Н. И., рядовой...  (10) Как и все остальные здесь, я тоже не знал никого из этого списка, но имена неотвратимо притягивали к себе.  —(11)Итоги подводить нам ещё рано, — продолжал выступающий, — но то,что мы сделали, это уже весомо. (12)Это дело чести...  (13)Романов Ф. С., мл. сержант, — про себя читал я. (14)Салямов М., рядовой, Санько А. Д., рядовой...  (15)Вчитываясь в эти фамилии, я как-то и не заметил, когда председателя сменила бойкая девчонка. (16)Слушал эту чистенькую расторопную девчонку, а передо мной встали в памяти картины, виденные там, на войне...  (17)...Зимой мы сменили пехотную часть на плацдарме. (18)Поредевшую, измотанную шквальным огнём, её незаметно отвели обратно за реку. (19)Однажды я, командовавший тогда ротой, увидел в бинокль перед занятыми позициями одиноко лежащего молодого убитого бойца. (20)Кто же был этот солдат? (21)У него ведь тоже были фамилия, имя, отчество...  (22)И я подумал: как по-разному может сложиться судьба солдата. (23)Даже если он пал смертью храбрых. (24)Это благо, если его подобрали с поля боя, если опознали при этом и если ротный, составляя списки потерь, второпях не перепутал, не пропустил его фамилии. (25)Это благо, если донесение попало в вышестоящий штаб и если тот штаб не окружили потом, не сожгли, не разбомбили с воздуха вместе с писарскими сундуками и сейфами. (26)Если... (27)Да мало ли этих "если" на пути солдатского имени к такой вот табличке на братском обелиске!  (28)В это время бойкая девчонка произнесла последнюю фразу особенно звонко и, довольная, что нигде ни разу не запнулась, пылая счастливым лицом, на носочках перебежала от обелиска к стоявшим в строю ребятишкам.  (29)А потом, когда пригласили желающих выступить, вышла женщина, в зимней суконной шали, с заветренными руками. (30)Сразу побледнела, как только оказалась у памятника, и лишь потом выкрикнула:  —(31)Я вам так скажу: моих полегло двое. (32)На самом деле...все они мои...все, кто погиб...  (По Е. Носову*) 

погибших во время Великой Отечественной войны?)   2. Проблема солдатской судьбы. (В

чём трагизм и величие солдатской судьбы?)   Позиция автора:   1. Обелиски с именами погибших — сохранение памяти о военных событиях живущими ныне людьми; но главное — сохранить в душе чувство благодарности к тем, кто трагически погиб, выполняя свой гражданский и человеческий долг в годы войны.   2. В судьбе солдата и трагизм, и величие: защищая родину, солдат может остаться неизвестным. Пусть неизвестны имена героев, их подвиг не может стереть время.  

это Люди и Время. (2)Не забывать Время — это значит

не забывать Людей, не забывать Людей — это значит не забывать Время.
(3)Количество дивизий, участвовавших в том или ином сражении, со скрупулёзной точностью подсчитывают историки. (4)Однако они не смогут подслушать разговор в окопе перед танковой атакой, увидеть страдание и слёзы в глазах восемнадцатилетней девушки-санинструктора, умирающей в полутьме полуразрушенного блиндажа, вокруг которого гудят прорвавшиеся немецкие танки, ощутить треск пулемётной очереди, убивающей жизнь.
(5)Нам было тогда по двадцать лет. (6)Мы мечтали вернуться в тот солнечный довоенный мир, где солнце казалось нам праздничным солнцем, встающим над землёй изо дня в день по своей непреложной закономерности; трава была травой, предназначенной для того, чтобы расти; фонари — для того, чтобы освещать сухой апрельский тротуар, вечернюю толпу гуляющих, в которой идёшь и ты, восемнадцатилетний, загорелый, сильный. (7)Все ливни весело проходили над твоей головой, и ты был озорно рад блеску молний и пушечным раскатам грома; все улыбки в том времени предназначались тебе, все смерти и слёзы были чужими... (8)Весь мир, прозрачно-лучезарный, лежал у твоих ног ранним голубым апрелем, обогревая добротой, радостью, ожиданием любви. (9)Там, позади, не было ожесточённой непримиримости, везде была разлита зеленовато-светлая акварель в воздухе; и не было жёстких чёрных красок. (10)3а долгие четыре года войны, чувствуя близ своего плеча огненное дыхание смерти, молча проходя мимо свежих бугорков с надписями химическим карандашом на дощечках, мы не утратили в себе прежний мир юности, но мы повзрослели на двадцать лет и, мнилось, прожили их так подробно, так насыщенно, что этих лет хватило бы на жизнь двум поколениям.
(11)Мы узнали, что мир и прочен, и зыбок. (12)Мы узнали, что солнце может не взойти утром, потому что его блеск, его тепло способна уничтожить бомбёжка, когда горизонт тонет в чёрно-багровой завесе дыма. (13)Порой мы ненавидели солнце — оно обещало лётную погоду и, значит, косяки пикирующих на траншеи «юнкерсов».

но и в жесточайшие январские морозы, вместе с тем равнодушно

и беспощадно обнажать своим светом во всех деталях недавнюю картину боя, развороченные прямыми попаданиями орудия, тела убитых, которых ты минуту назад называл по имени. (15)Мы узнавали мир вместе с человеческим мужеством и страданиями.
(16)Время уже тронуло память: потускнели детали, полузабыты лица погибших, не так остро ощутимы в воспоминаниях запахи развороченных снарядами окопов, ты не пригибаешься инстинктивно на улице при отдалённом звуке отбойного молотка, напоминающем бой крупнокалиберного пулемета. (17)При вспышках праздничных ракет над крышами домов не рвётся из горла невольный крик: «Ложись!» (18)Уже привычно не выискиваешь взглядом место на углу, возле аптеки или универмага (место для огневой позиции с широким сектором обстрела), а случайно услышанный в сумерках крик ребенка не вызывает в памяти чёрные контуры разбитых деревень, печную гарь дымящихся развалин, обугленные сады, плач в темноте.
(19)Долгожданный мир (мы шли к нему четыре года) прочно вошёл в сознание — мир с блеском утреннего солнца на мостовых, с шелестом переполненных по вечерам троллейбусов и уютной на рассвете вознёй голубей на карнизах. (По Ю. Бондареву*)*Юрий Васильевич Бондарев (род. в 1924 г.) — русский писатель, прозаик, автор романов, повестей и рассказов. Участник Великой Отечественной войны.

трагизм войны, изучая только труды историков?)  2. Проблема войны и мира;

изменения в мироощущении солдата на войне. (Как меняется мироощущение человека на войне?)  3. Проблема мужества и стойкости человека на войне (В чём проявляется стойкость и мужество человека на войне?)
Позиция автора:  1. Исторические документы, точно фиксирующие количество участников войны, ход событий, не могут показать того, как война отразилась в судьбах людей, в их сознании, душе, а без этого невозможно понять драматизм и трагизм войны.  2. Люди остро ощущают грань между миром и войной, в годы войны происходит переоценка ценностей: довоенный, мирный уклад жизни людьми воспринимается как истинная ценность. Картины смерти на войне, потеря друзей, ощущение постоянной смертельной опасности меняют человека внутренне, добавляют ощущение страдания, напряжённости и в то же время укрепляют мужество, волю к победе.  3. Мужество и стойкость на войне проявлялись в силе духа людей, преодолевающих страх смерти во имя победы: девушка-санинструктор умирает, помогая бойцам в блиндаже на передовой, бойцы преодолевают страх смерти перед танковой атакой; живые хоронят мёртвых, не оставляя их брошенными на поле боя, оставляя на дощечках имена погибших товарищей.

Аргументы из литературы рассмотрим на примере данного произведения. Автор повествует

о разграблении в родном селе церкви. Происходит сдача уникальных книг в качестве макулатуры, из бесценных икон делают ящики. Прямо в церкви в Ставрово организуется столярная мастерская. Еще в одной открывают машинно-тракторную станцию. Приезжают сюда грузовики, гусеничные тракторы, хранят бочки с топливом. Автор с горечью говорит о том, что ни коровником, не подъемным краном нельзя заменить Московский Кремль, церковь Покрова на Нерли. Нельзя располагать дом отдыха в монастырском здании, в котором находятся могилы родственников Пушкина, Толстого. В произведении поднимается проблема сохранения исторической памяти. Аргументы, приводимые автором, бесспорны. Не тем, кто умер, лежит под могильными плитами, нужна память, а живым!
Статья Д. С. Лихачева.
В своей статье «Любовь, уважение, знание» академик поднимает тему поругания народной святыни, а именно рассказывает о взрыве памятника Багратиону, герою Отечественной войны 1812 года. Лихачевым поднимается проблема исторической памяти народа. Аргументы, приводимые автором, касаются вандализма по отношению к данному произведению искусства. Ведь монумент был благодарностью народа брату-грузину, который мужественно сражался за независимость России. Кто мог разрушить чугунный памятник? Только тот, кто не имеет представления об истории своей страны, не любит Родину, не гордится Отчизной.

страшные последствия прошлого, в произведениях многих авторов присутствовала проблема исторической

памяти. Аргументы из литературы служат тому прямым доказательством. К примеру, А. Т. Твардовский призывал в своей поэме «По праву памяти» переосмыслить печальный опыт тоталитаризма.
Не обошла стороной эту проблему и Анна Ахматова в знаменитом «Реквиеме». Она раскрывает всю несправедливость, беззаконие, которые царили в то время в обществе, приводит весомые аргументы.
Проблема исторической памяти прослеживается и в творчестве А. И. Солженицына. Его рассказ «Один день Ивана Денисовича» содержит приговор государственной системе того времени, в которой приоритетами стали ложь и несправедливость.
А.С. Пушкин говорил, что «неуважение к предкам – первый признак безнравственности».

поговорка.
(3)И плохи музы, которые в дни великих народных бедствий могут

молчать, не помышляя о помощи борющемуся народу.
(4)По счастью, не все музы таковы. (5)Мне ведомы и иные. (6)Они сами являлись на мобилизационные пункты, получали назначения и потом в солдатских шинелях и кирзовых сапогах спешили на передовую. (7)Их часто видели в окопах и землянках; они делили хлеб и судьбу, труды и опасности с теми, кто грудью стоял за свою землю.
(8)И так было всегда. (9)Нет никаких сомнений, что "Слово о полку Игореве" - не только вдохновенная поэма, но и военный очерк очевидца, созданный свидетелем описываемых событий. (10)Нет никаких сомнений в том, что автор "Слова" проделал вместе с дружиной Игоря весь поход от начала до конца. (11)В противном случае "Слово" не было бы столь достоверным и столь зримым в деталях, увидеть и запомнить которые мог только участник похода. (12)Сама тональность "Слова" не могла бы быть столь пронизанной живейшим участием к бедам и испытаниям, какие выпали на долю Игоревых полков, не могла бы быть такой, если бы сам певец не делил ратных трудов и судеб с дружинниками.
(13)То же было и позже, в годины народных бед и военных гроз. (14)"Певец во стане русских воинов" появился в дни Отечественной войны тысяча восемьсот двенадцатого года в военном лагере под Тарутином, где находился вступивший с началом войны в ополчение В. Жуковский. (15)В разгар войны поэт Денис Давыдов стал во главе партизанского движения и бил врага и днём и ночью, в лесах и в открытом поле, в зимнюю стужу и в осеннюю распутицу.
(16)Этим славным традициям певцов-воинов следовали поэты и прозаики в Отечественной войне тысяча девятьсот сорок первого - сорок пятого годов. (17)Они отдавали кровному делу родной земли своё перо, а часто и саму жизнь. (18)Смертью храбрых погиб Аркадий Гайдар, Иосиф Уткин, Семён Гудзенко... многие-многие другие - вечная им память и вечная слава.
(По И. Бражину)

в годы войны?)
В годы войны творческие люди защищают Родину от

врага, не только лично участвуя в военных походах и сражениях, но и создавая патриотические произведения.
В качестве примера, подтверждающего мою точку зрения, я обращусь к военной и творческой биографии К. Симонова. С началом войны он был призван в армию, работал в газете. Как военный корреспондент побывал на всех фронтах, прошёл по землям Румынии, Болгарии, Югославии, Польши и Германии, был свидетелем последних боёв за Берлин. В 1943 году В годы войны писал стихи, которые переписывались от руки, их читали в окопах, они помогали выжить и победить. Стихотворение «Жди меня, и я вернусь» стало для солдат одновременно и гимном, и молитвой. После войны Симонов на основе военного опыта написал трилогию "Живые и мертвые" ("Живые и мертвые", "Солдатами не рождаются" и "Последнее лето") — одно из самых значительных произведений русской литературы о Великой Отечественной войне. В первой книге — "Живые и мертвые" — показаны события начала войны, в частности эпизод лета 1941 года, когда 338-й стрелковый полк под командованием полковника Кутепова остановил немецкое наступление, уничтожив 9 танков на Буйничском поле, — над этим полем спустя много лет был развеян прах писателя. 
А. Т. Твардовский в годы Великой Отечественной войны был фронтовым корреспондентом. Свою лирику военных лет поэт называл «фронтовой хроникой», определяя этим названием ее содержание и стилистические особенности. В 1941 году Твардовский начал работать над поэмой «Василий Теркин», которой дал подзаголовок «Книга про бойца». Василий Теркин стал главным героем народной войны.
Известно, что свыше 400 поэтов и писателей не вернулись с Великой Отечественной войны, 18 из них стали Героями Советского Союза. Стихи многих поэтов сейчас можно найти в сборнике "До последнего дыхания: Стихи поэтов, павших в Великой Отечественной войне". Эти стихи поражают своим лиризмом и верой в победу.

на войне? Они напоминают нам еще раз о том, что

нельзя решать споры между государствами путем войны, путем применения силы. Но главное — эти произведения поражают верой в правоту и мужество людей, защищающих свою землю.
Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня,

— документах, письмах, воспоминаниях ленинградцев, переживших блокаду, — авторы рассказывают о

мужестве защитников города, о героических и трагических днях обороны Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. В книге звучат живые голоса переживших ужасы войны. Это правда войны, без прикрас, без глянца, именно поэтому книга «продиралась» через жесткую советскую цензуру, её первое издание невозможно было найти в библиотеках.
Собранные вместе, эти свидетельства обретают особую силу и, по словам, А.Адамовича, «народную память, состоящую из множества правдивых рассказов, сводят в фокус…»

он сам видел, как фашистов выбили из Красной Поляны.
(2)Теперь

нетрудно было догадаться, что батарею вот-вот перебросят на другой участок.
(3)Лейтенант решил воспользоваться этим. (4)Увидел замполита и попросил разрешения, пока батарея будет менять позицию, отлучиться в город ему и молоденькому телефонисту Федосееву: парень никогда не видел Москвы.
– (5)За счёт положенного времени разрешу, – сказал замполит строго. – (6)В самом деле, негоже защитнику Москвы не увидеть Москвы!
(7)Выбрались заулками и переулками на Дмитровское шоссе, потом на трамвае добрались до станции метро «Сокол», вошли в почти невидимую дверь, окутанную морозным паром. (8)Федосеев был разочарован тем, что на станции не оказалось эскалаторов, но в вагоне всё очень понравилось.
(9)Неожиданно быстро доехали до площади Революции. (10)Москвич-лейтенант сказал, что она в самом центре города. (11)Пора выходить.
(12)Федосеев весьма неуверенно ступил на эскалатор. (13)Всё ему было ново в подземном этаже Москвы. (14)«Стоять справа, проходить слева, тростей, зонтов и чемоданов не ставить». (15)Те, кто спускается им навстречу по соседнему эскалатору, только что с мороза – румяные, особенно девушки… (16)Но вот снова твёрдый пол под ногами.
(17)Они перешли площадь, прошагали мимо Стереокино, мимо Центрального детского театра, постояли на площади Свердлова.
(18)Фасад Большого театра, знакомый Федосееву по фотографиям и киножурналам, неузнаваем. (19)Вся верхушка завешена двумя декорациями: слева двухэтажный дом, правее роща. (20)Лейтенант объяснил, что это камуфляж.
(21)Вышли на Красную площадь, и Федосеева сопровождало ощущение, что он ходит по давно знакомым местам. (22)Лейтенант обещал показать Минина и Пожарского, народных ополченцев старой Руси, но памятник заложили мешками с песком.
(23)А вот Пушкин, до которого они вскоре дошли, оказался ничем не укрыт: стоит с непокрытой головой, бронзовые плечи присыпаны снегом. (24)Лейтенанта это всерьёз тревожило. (25)Правда, в пепельном небе маячит аэростат воздушного заграждения, но всё же…
(26)По бульварам дошли до Арбата и не торопясь вернулись на площадь Революции. (27)Вторично спустились в метро: есть время прокатиться, осмотреть подземные дворцы. (28)Понравилась Федосееву станция «Маяковская» со стальными колоннами, приглянулись «Красные ворота» – красные и белые плиты под ногами. (29)В огромном бомбоубежище, каким стало московское метро, складывался свой быт. (30)На станции «Арбатская» на служебной двери – табличка «Для рожениц». (31)На станции «Курская» работал филиал публичной Исторической библиотеки: он открывался, когда прекращалось движение поездов. (32)Федосеев проникся уважением к подземным читателям: занимаются в часы воздушной тревоги!
(33)Телефонистом владела радость узнавания нового большого города. (34)Это чувство острее у человека, который мало путешествовал и жил где-то в медвежьем углу. (35)А ещё в сердце Федосеева всё больше росла гордость: не всякому довелось защищать столицу такой страны.
(36) Но каждый солдат, где бы он ни воевал, защищал столицу. (37)Ему было что защищать! (По Е. Воробьёву*)
*Евгений Захарович Воробьёв (1910 – 1991) − прозаик, публицист, участник Великой Отечественной войны, является автором многих книг, посвящённых военному времени.
 

в годы войны?).
1. В годы войны патриотизм людей проявился
в стремлении

защитить от врага Родину,
сберечь Москву – столицу государства.
2. Проблема подвига народа в годы войны (В чём состоял подвиг, совершённый народом в годы Великой Отечественной войны?).
2. Подвиг народа в годы Великой
Отечественной войны состоял в непоколебимой
вере в победу и в стремлении приблизить её трудом
в тылу и ратным трудом.

(З)Кто-то пустил слух, что призыв новобранцев в этом году будет

раньше обыкновенного, к восемнадцатому августу, и что отсрочки студентам будут отменены. (4)Поэтому Бубенчиков и Козовалов были угнетены: если это верно, то им придётся отбывать воинскую повинность не через два года, а нынче.
Воевать молодым людям не хотелось: Бубенчиков слишком любил свою молодую и, казалось ему, ценную и прекрасную жизнь, а Козовалов не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьёзным.
Козовалов говорил уныло:
Я уеду в Африку. (7)Там не будет войны.
(8)А я во Францию, - говорил Бубенчиков, - и перейду во французское подданство.
(9)Лиза досадливо вспыхнула. (Ю)Закричала:
И вам не стыдно! (11)Вы должны защищать нас, а думаете сами, где спрятаться. (12)И вы думаете, что во Франции вас не заставят воевать?
(13)Из Орго призвали шестнадцать запасных. (14)Был призван и ухаживающий за Лизою эстонец, Пауль Сепп. (15)Когда Лиза узнала об этом, ей вдруг стало как-то неловко, почти стыдно того, что она посмеивалась над ним. (16)Ей вспомнились его ясные, детски чистые глаза. (17)Она вдруг ясно представила себе далёкое поле битвы - и он, большой, сильный, упадёт, сражённый вражескою пулею. (18)Бережная, жалостливая нежность к этому, уходящему, поднялась в её душе. (19)С боязливым удивлением она думала: «Он меня любит. (20)А я, что же я? (21)Прыгала, как обезьянка, и смеялась. (22)Он пойдёт сражаться. (23)Может быть, умрёт. (24)И, когда будет ему тяжело, кого он вспомнит, кому шепнёт: „Прощай, милая”? (25)Вспомнит русскую барышню, чужую, далёкую».
(26)Призванных провожали торжественно. (27)Собралась вся деревня. (28)Говорили речи. (29)Играл местный любительский оркестр. (30)И дачники почти все пришли. (31)Дачницы принарядились.
(32)Пауль шёл впереди и пел. (ЗЗ)Глаза его блестели, лицо казалось солнечно-светлым, - он держал шляпу в руке, - и лёгкий ветерок развевал его светлые кудри. (34)Его обычная мешковатость исчезла, и он казался очень красивым. (35)Так выходили некогда в поход викинги и ушкуйники. (36)Он пел. (37)Эстонцы с воодушевлением повторяли слова народной песни.

рассаживаться в экипажи. (41)Набегали тучки. (42)Небо хмурилось. (43)Серенькие вихри завивались

и бежали по дороге, маня и дразня кого-то.
Лиза остановила Сеппа:
Послушайте, Пауль, подойдите ко мне на минутку.
Пауль отошёл на боковую тропинку. (46)Он шёл рядом с Лизою.
Походка его была решительная и твёрдая, и глаза смело глядели вперёд.
Казалось, что в душе его ритмично бились торжественные звуки воинственной музыки. (49)Лиза смотрела на него влюблёнными глазами. (50)0н сказал:
Ничего не бойтесь, Лиза. (51)Пока мы живы, мы немцев далеко не пустим. (52)А кто войдёт в Россию, тот не обрадуется нашему приёму. (53)Чем больше их войдёт, тем меньше их вернётся в Германию.
(54)Вдруг Лиза очень покраснела и сказала:
Пауль, в эти дни я вас полюбила. (55)Я поеду за вами. (56)Меня возьмут в сёстры милосердия. (57)При первой возможности мы повенчаемся.
(58)Пауль вспыхнул. (59)Он наклонился, поцеловал Лизину руку и повторял:
Милая, милая!
И когда он опять посмотрел в её лицо, его ясные глаза были влажны.
 Анна Сергеевна шла на несколько шагов сзади и роптала:
Какие нежности! (62)Он Бог знает что о себе вообразит. (бЗ)Можете представить: целует руку, точно рыцарь своей даме!
(64)Бубенчиков передразнивал походку Пауля Сеппа. (65)Анна Сергеевна нашла, что очень похоже и очень смешно, и засмеялась. (бб)Козовалов сардонически улыбался.

у края дороги. (69)У обоих были счастливые, сияющие лица.
(70)Вместе с

Анною Сергеевною подошли Козовалов и Бубенчиков.
Козовалов сказал на ухо Анне Сергеевне:

А нашему эстонцу очень к лицу воинственное воодушевление.
Смотрите, какой красавец, точно рыцарь Парсифаль.
 (73)Анна Сергеевна с досадою проворчала:
Ну уж красавец! (74)Ну что, Лизонька? - спросила она у дочери.
Лиза сказала, радостно улыбаясь:
Вот мой жених, мамочка.
Анна Сергеевна в ужасе воскликнула:
Лиза, что ты говоришь!
Лиза проговорила с гордостью:
Он защитник Отечества.
 
(По Ф. Сологубу*)
* Фёдор Сологуб (1863-1927) - русский поэт, писатель, драматург, публицист.
 

Родиной?)
1. Долг перед Родиной заключается в том, чтобы в случае

войны защищать Отечество, а не прятаться от призыва.
2. Проблема истинной любви. (В чём проявляется настоящая любовь?)
2. Истинная любовь проявляется в готовности защитить близкого тебе человека, следовать за ним даже на войну.
3. Проблема зарождения любви. (Что может вызвать любовь к человеку?)
3. Любовь может быть вызвана уважением; непредвиденные обстоятельства, достойное поведение человека в этих обстоятельствах могут заставить по-новому посмотреть на него.
4. Проблема твёрдости и решительности. (Что придаёт человеку твёрдость и решительность?)
4. Человек действует твёрдо и решительно, когда уверен в себе, в своих поступках и движим любовью к близкому человеку, к Родине.
5. Проблема истинной красоты. (Что делает человека красивым?)
5. Красивым человека делают его твёрдость, решительность, бесстрашие, мужество и самоотверженность.

человек, если начинается война? Спасать свою жизнь или становиться защитником

Отечества? Эти вопросы волнуют Ф. Сологуба, поднимающего в тексте проблему долга перед Родиной.
Перед нами художественный текст, значит, поднимаемая автором проблема решается особыми средствами. Основной композиционный приём, используемый Сологубом, - антитеза, которая помогает автору противопоставить героев, по-разному понимающих свой долг в военное время. Героиня рассказа, Лиза, и Пауль, отправляющийся на войну, даны по контрасту с её родными и знакомыми.
 Студентам, Бубенчикову и Козовалову, воевать не хотелось: один «слишком любил свою молодую … ценную и прекрасную жизнь», а другой «не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьёзным». Главный герой текста, напротив, считал своим долгом идти на фронт, «в душе его ритмично бились торжественные звуки воинственной музыки». Для Лизы он «защитник Отечества», она гордится им и готова разделить его судьбу, став сестрой милосердия. Автор любуется героем, у которого «ясные, детски чистые глаза», «решительная и твёрдая походка». Такой человек выполнит свой долг перед страной.
Сологуб, показывая поведение героев накануне войны, противопоставляя их, подчёркивая лучшие человеческие качества главного героя в портретной характеристике, опосредовано выражает свою позицию: долг перед Родиной заключается в том, чтобы в случае войны защищать Отечество, а не прятаться от призыва.
Нельзя не согласиться с автором в том, что в подобной ситуации честным может быть только один путь – идти на войну и становиться защитником.
Классическая литература даёт нам множество примеров выполнения долга перед Отечеством. Вспомним стихотворение М. Ю. Лермонтова «Бородино», в котором впервые в русской литературе величайшее историческое событие увидено глазами рядового участника, воспринято и передано с точки зрения народа-победителя в войне 1812 года. Именно старому солдату – защитнику Отечества - дано право гордо сказать: «И клятву верности сдержали \ Мы в Бородинский бой».
Выполнили свой долг и любимые герои Л. Толстого в романе-эпопее «Война и мир». Андрей Болконский накануне Бородинского сражения принимает важное в жизни решение: он отказывается от службы в штабе, а идёт сражаться на поле боя, разделяя судьбу «самых нужных на войне людей» - солдат и офицеров действующей армии. Совершенно невоенный человек Пьер Безухов добровольно принимает участие в бою, помогая солдатам батареи Раевского. Героические поступки литературных героев убеждают нас в том, что война требует от человека активного участия в боевых действиях, если они направлены на защиту своего народа.
Таким образом, мы видим, что долг перед отечеством требует от человека мужественного, героического участия в защите Родины. 2018
 

войны 1941-1945 годов. Например, главный герой знаменитой поэмы Твардовского «Василий

Тёркин» - бывалый солдат, участник войны с Финляндией. Когда началась Великая Отечественная война, он с первых дней ушёл на фронт.
Любая война — это гибель людей, и для Теркина это суровая реальность. Теркин выполняет свой долг, свою тяжкую работу. Война для него — необходимость, поставленная временем трудная «задача». Чтобы выполнить ее, герой проявляет героизм, сметливость и самоотверженность. Так, в главе «Переправа» Теркин с риском для жизни переплывает в ледяной воде реку, чтобы сообщить о переправе на другой берег своего взвода. Он выходит победителем из поединка с вражеским самолетом. Стойко переносит он все трудности войны. Он «парень хоть куда», «герой героем». Теркин встает перед всеми как бывалый солдат, для которого жизнь — это оставшийся от отца дом, милый, обжитой и находящийся в опасности. Он — работник, хозяин и защитник этого дома. Перед ним не стоит вопрос о том, что должен делать человек, если родина в опасности. Он понимает: «Бой идет святой и правый. Смертный бой не ради славы, Ради жизни на земле».
 

Долговушин переменил множество должностей 
Бакланов Г. Опять бьет немецкая минометная батарея
 Быков

В. Старик не сразу оторвал от противоположного берега
Васильев Б. От нашего класса у меня остались воспоминания и одна фотография.
Казакевич Э. В уединенном блиндаже оставалась только Катя.
Симонов К. Все трое немцев были из белградского гарнизона…
Симонов К. Это было утром.

службы в батарее Долговушин переменил множество должностей, нигде не проявив

способностей. 
Попал он в полк случайно, на марше. Дело было ночью. К фронту двигалась артиллерия, обочиной, в пыли, подымая пыль множеством ног, топала пехота. И, как всегда, несколько пехотинцев попросились на пушки, подъехать немного. Среди них был Долговушин. Остальные потом соскочили, а Долговушин уснул. Когда проснулся, пехоты на дороге уже не было. Куда шла его рота, какой её номер — ничего этого он не знал, потому что всего два дня как попал в неё. Так Долговушин и прижился в артиллерийском полку. 
Вначале его определили к Богачёву во взвод управления катушечным телефонистом. За Днестром, под Яссами, Богачёв всего один раз взял его с собой на передовой наблюдательный пункт, где все простреливалось из пулемётов и где не то что днём, но и ночью-то головы не поднять. Тут Долговушин по глупости постирал с себя все и остался в одной шинели, а под ней — в чем мать родила. Так он и сидел у телефона, запахнувшись, а напарник и бегал и ползал с катушкой по линии, пока его не ранило. На следующий день Богачёв выгнал Долговушина: к себе во взвод он подбирал людей, на которых мог положиться в бою, как на себя. И Долговушин попал к огневикам. 
Безропотный, молчаливо-старательный, все бы хорошо, только уж больно бестолков оказался. Когда выпадало опасное задание, о нем говорили: «Этот не справится». А раз не справится, зачем посылать? И посылали другого. Так Долговушин откочевал в повозочные. Он не просил, его перевели. Может быть, теперь, к концу войны, за неспособностью воевал бы он уже где-нибудь на складе ПФС, но в повозочных суждено было ему попасть под начало старшины Пономарёва. Этот не верил в бестолковость и сразу объяснил свои установки: 
— В армии так: не знаешь — научат, не хочешь — заставят. — И ещё сказал: — Отсюда тебе путь один: в пехоту. Так и запомни. 
— Что ж пехота? И в пехоте люди живут, — уныло отвечал Долговушин, больше всего на свете боявшийся снова попасть в пехоту. 
С тем старшина и начал его воспитывать. Долговушину не стало житья. Вот и сейчас он тащился на НП, под самый обстрел, все ради того же воспитания. Два километра — не велик путь, но к фронту, да ещё под обстрелом… 

старшины. Теперь впереди, горбясь, шагал Долговушин, сзади — старшина. Неширокая

полоса кукурузы кончилась, и они шли наизволок, отдыхая на ходу: здесь было безопасно. И чем выше взбирались они, тем видней было им оставшееся позади поле боя оно как бы опускалось и становилось плоским по мере того, как они поднимались вверх. 
Пономарёв оглянулся ещё раз. Немецкие танки расползлись в стороны друг от друга и по-прежнему вели огонь. Плоские разрывы вставали по всему полю, а между ними ползли пехотинцы вcякий раз, когда они подымались перебегать, яростней начинали строчить пулемёты. Чем дальше в тыл, тем несуетливей, уверенней делался Долговушин. Им оставалось миновать открытое пространство, а дальше на гребне опять начиналась кукуруза. Сквозь её реденькую стенку проглядывал засыпанный снегом рыжий отвал траншеи, там перебегали какие-то люди, изредка над бруствером показывалась голова и раздавался выстрел. Ветер был встречный, и пелена слез, застилавшая глаза, мешала рассмотреть хорошенько, что там делается. Но они настолько уже отошли от передовой, так оба сейчас были уверены в своей безопасности, что продолжали идти не тревожась. «Здесь, значит, вторую линию обороны строят», — решил Пономарёв с удовлетворением. А Долговушин поднял вверх сжатые кулаки и, потрясая ими, закричал тем, кто стрелял из траншеи.
До кукурузы оставалось метров пятьдесят, когда на гребень окопа вспрыгнул человек в каске. Расставив короткие ноги, чётко видный на фоне неба, он поднял над головой винтовку, потряс ею и что-то крикнул.
— Немцы! — обмер Долговушин. 
— Я те дам «немцы»! — прикрикнул старшина и погрозил пальцем. 
Он всю дорогу не столько за противником наблюдал, как за Долговушиным, которого твёрдо решил перевоспитать. И когда тот закричал «немцы», старшина, относившийся к нему подозрительно, не только усмотрел в этом трусость, но ещё и неверие в порядок и разумность, существующие в армии.

внимания, кинулся бежать назад и влево. 
— Я те побегу! —

кричал ему вслед Пономарёв и пытался расстегнуть кобуру нагана. 
Долговушин упал, быстро-быстро загребая руками, мелькая подошвами сапог, пополз с термосом на спине. Пули уже вскидывали снег около него. Ничего не понимая, старшина смотрел на эти вскипавшие снежные фонтанчики. Внезапно за Долговушиным, в открывшейся под скатом низине, он увидел санный обоз. На ровном, как замёрзшая река, снежном поле около саней стояли лошади. Другие лошади валялись тут же. От саней веером расходились следы ног и глубокие борозды, оставленные ползшими людьми. Они обрывались внезапно, и в конце каждой из них, где догнала его пуля, лежал ездовой. Только один, уйдя уже далеко, продолжал ползти с кнутом в руке, а по нему сверху безостановочно бил пулемёт. 
«Немцы в тылу!» — понял Пономарёв. Теперь, если надавят с фронта и пехота начнёт отходить, отсюда, из тыла, из укрытия, немцы встретят её пулемётным огнём. На ровном месте это — уничтожение. 
— Правей, правей ползи! — закричал он Долговушину. 
Но тут старшину толкнуло в плечо, он упал и уже нe видел, что произошло с повозочным. Только каблуки Долговушина мелькали впереди, удаляясь. Пономарёв тяжело полз за ним следом и, подымая голову от снега, кричал: 
— Правей бери, правей! Там скат! 
Каблуки вильнули влево. «Услышал!» — радостно подумал Пономарёв. Ему наконец удалось вытащить наган. Он обернулся и, целясь, давая Долговушину уйти, выпустил в немцев все семь патронов. Но в раненой руке нe было упора. Потом он опять пополз. Метров шесть ему осталось до кукурузы, не больше, и он уже подумал про себя: «Теперь — жив». Тут кто-то палкой ударил его по голове, по кости. Пономарёв дрогнул, ткнулся лицом в снег, и свет померк. 

шли поверху. Долговушин отдышался, вынул из-за отворота ушанки «бычок» и,

согнувшись, искурил его. Он глотал дым, давясь и обжигаясь, и озирался по сторонам. Наверху уже не стреляли. Там все было кончено. 
«Правей ползи», — вспомнил Долговушин и усмехнулся с превосходством живого над мёртвым. — Вот те и вышло правей… Он высвободил плечи от лямок, и термос упал в снег. Долговушин отпихнул его ногой. Где ползком, где сгибаясь и перебежками, выбрался он из-под огня, и тот, кто считал, что Долговушин «богом ушибленный», поразился бы сейчас, как толково, применяясь к местности, действует он. 
Вечером Долговушин пришёл на огневые позиции. Он рассказал, как они отстреливались, как старшину убило на его глазах и он пытался тащить, его мёртвого. Он показал пустой диск автомата. Сидя на земле рядом с кухней, он жадно ел, а повар ложкой вылавливал из черпака мясо и подкладывал ему в котелок. И все сочувственно смотрели на Долговушина. 
«Вот как нельзя с первого взгляда составлять мнение о людях, — подумал Назаров, которому Долговушин не понравился. — Я его считал человеком себе на уме, а он вот какой, оказывается. Просто я ещё не умею разбираться в людях…» И поскольку в этот день ранило каптёра, Назаров, чувствуя себя виноватым перед Долговушиным, позвонил командиру батареи, и Долговушин занял тихую, хлебную должность каптёра.

проявления трусости.
Автор показал такого солдата, который в

первую очередь беспокоился о себе, о том, как ему хотелось остаться живым, и он всеми способами старался находиться подальше от огневых точек. Долговушин боялся быть на боевых позициях. Сначала он был катушечным телефонистом, потом повозочным. Все считали его не годным к настоящим боевым действиям. Он бросил старшину, когда у них в тылу оказались немцы. И попав к своим, Долговушин рассказал, как он пытался тащить мёртвого старшину. Писатель хотел сказать, что война действует на человека по-разному. Редкий человек не боится смерти, но многие стараются преодолевать свои слабости и вести себя достойно. У Долговушина инстинкт самосохранения был на первом месте всегда, потому он и был трусливым человеком, и трусость свою прикрывал «правдивыми» словами.
Обмануть других, выглядеть достойным в глазах других для трусливого человека - вполне естественное состояние.
Я согласна с автором. Трусливое поведение человека – недостойное поведение. Результатом проявления малодушия одного человека может быть гибель другого. Наверное, трусливому человеку какое-то время жить легче, поэтому он и выбирает не сложный, а более лёгкий для себя путь.
В жизни трусость проявляется нередко, особенно тогда, когда молодой солдат впервые участвует в боях. Опасался за свою жизнь Николай Ростов, который впервые участвовал в военной компании. Вместо того чтобы стрелять из пистолета, он бросил его во француза и побежал от него. Николай Ростов понимал, что он поступает как трус. Впоследствии он был ранен. Ростов постоянно думал о том, что его не должны убить, ведь его так любит вся семья. В романе «Война и мир» Л.Н.Толстой пишет о том, что опасение за жизнь – естественное состояние неопытного солдата.
Есть люди, которые трусливо ведут себя в некоторых ситуациях, а затем стыдятся собственной трусости. Будучи представителем власти, Понтий Пилат, один из героев романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита», побоялся заступиться за мирного философа Иешуа, дал согласие на его казнь. После подписания приговора Понтий Пилат горько сожалел об этом и считал трусость самым страшным пороком человека.
Итак, трусливое, малодушное поведение мужчины, который становится солдатом, не красит человека. Известно, что народ издавна не прощает трусости, предательства, измены Родине. 

немецкая минометная батарея, та самая, но теперь разрывы ложатся левей.

Это она била с вечера. Шарю, шарю стереотрубой - ни вспышки, ни пыли над огневыми позициями - все скрыто гребнем высот. Кажется, руку бы отдал, только б уничтожить ее. Я примерно чувствую место, где она стоит, и уже несколько раз пытался eе уничтожить, но она меняет позиции. Вот если бы высоты были наши! Но мы сидим в кювете дороги, выставив над собой стереотрубу, и весь наш обзор - до гребня. 
Мы вырыли этот окоп, когда земля была еще мягкая. Сейчас дорога, развороченная гусеницами, со следами ног, колес по свежей грязи, закаменела и растрескалась. Не только мина - легкий снаряд почти не оставляет на ней воронки: так солнце прокалило ее. 
Когда мы высадились на этот плацдарм, у нас не хватило сил взять высоты. Под огнем пехота залегла у подножия и спешно начала окапываться. Возникла оборона. Она возникла так: упал пехотинец, прижатый пулеметной струей, и прежде всего подрыл землю под сердцем, насыпал холмик впереди головы, защищая ее от пули. К утру на этом месте он уже ходил в полный рост в своем окопе, зарылся в землю - не так-то просто вырвать его отсюда. 
Из этих окопов мы несколько раз поднимались в атаку, но немцы опять укладывали нас огнем пулеметов, шквальным минометным и артиллерийским огнем. Мы даже не можем подавить их минометы, потому что не видим их. А немцы с высот просматривают и весь плацдарм, и переправу, и тот берег. Мы держимся, зацепившись за подножие, мы уже пустили корни, и все же странно, что они до сих пор не сбросили нас в Днестр. Мне кажется, будь мы на тех высотах, а они здесь, мы бы уже искупали их. 

я вижу эти высоты, неровный гребень со всеми ориентирами, кривыми

деревцами, воронками, белыми камнями, проступившими из земли, словно это обнажается вымытый ливнем скелет высоты. 
Когда кончится война и люди будут вспоминать о ней, наверное, вспомнят великие сражения, в которых решался исход войны, решались судьбы человечества. Войны всегда остаются в памяти великими сражениями. И среди них не будет места нашему плацдарму. Судьба его - как судьба одного человека, когда решаются судьбы миллионов. Но, между прочим, нередко судьбы и трагедии миллионов начинаются судьбой одного человека. Только об этом забывают почему-то. С тех пор как мы начали наступать, сотни таких плацдармов захватывали мы на всех реках. И немцы сейчас же пытались сбросить нас, а мы держались, зубами, руками вцепившись в берег. Иногда немцам удавалось это. Тогда, не жалея сил, мы захватывали новый плацдарм. И после наступали с него. 
Я не знаю, будем ли мы наступать с этого плацдарма. И никто из нас не может знать этого. Наступление начинается там, где легче прорвать оборону, где есть для танков оперативный простор. Но уже одно то, что мы сидим здесь, немцы чувствуют и днем и ночью. Недаром они дважды пытались скинуть нас в Днестр. И еще попытаются. Теперь уже все, даже немцы, знают, что война скоро кончится. И как она кончится, они тоже знают. Наверное, потому так сильно в нас желание выжить. В самые трудные месяцы сорок первого года, в окружении, за одно то, чтобы остановить немцев перед Москвой, каждый, не задумываясь, отдал бы жизнь. Но сейчас вся война позади, большинство из нас увидит победу, и так обидно погибнуть в последние месяцы.

войне и героях войны? (Потому что они отдали жизнь за

судьбу миллионов, большинство из низ не увидело мирного неба)
В чем проявляется героизм?( В том, чтобы держаться до последнего, отстаивать территорию день за днем, даже не зная, увидишь ли ты результат)
Какова роль отдельно взятого человека в войне? ( Роль велика, каждый человек вносил особый вклад в победу всего народа)
Что давало силы солдатам в военное время? (Желание выжить и увидеть конец войны, результаты) 

участник Великой Отечественной войны.
Оставшись один на обрыве, старик молчаливо притих,

и его обросшее сизой щетиной лицо обрело выражение давней привычной задумчивости. Он долго напряженно молчал, машинально перебирая руками засаленные борта кителя с красным кантом по краю, и слезящиеся его глаза сквозь густеющие сумерки немигающе глядели в заречье. Коломиец внизу, размахав в руке концом удочки, сноровисто забросил ее в маслянистую гладь темневшей воды. Сверкнув капроновой леской, грузило с тихим плеском стремительно ушло под воду, увлекая за собой и наживку. 
- Ты вот что, дед! - резким голосом сказал он под обрывом. - Брось юродствовать! Комедию играть! Никто к тебе оттуда не придет. Понял? 
Петрович на обрыве легонько вздрогнул, будто от холода, пальцы его замерли на груди, и вся его худая, костлявая фигура под кителем съежилась, сжалась. Но взгляд его по-прежнему был устремлен к заречному берегу, на этом, казалось, он не замечал ничего и вроде бы даже и не слышал неласковых слов Коломийца. Коломиец тем временем с привычной сноровкой забросил в воду еще две или три донки, укрепил в камнях короткие, с малюсенькими звоночками удильца.
- Они все тебя, дурня, за нос водят, поддакивают. А ты и веришь. Придут! Кто придет, когда уже война вон когда кончилась! Подумай своей башкой. 
На реке заметно темнело, тусклый силуэт Коломийца неясно шевелился у самой воды. Больше он ничего не сказал старику и все возился с насадкой и удочками, а Петрович, некоторое время посидев молча, заговорил раздумчиво и тихо: 
- Так это младший, Толик... На глаза заболел. Как стемнеет, ничего не видит. Старший, тот видел хорошо. А если со старшим что?.. 
- Что со старшим, то же и с младшим, - грубо оборвал его Коломиец. - Война, она ни с кем не считалась. Тем более в блокаду. 
- Ну! - просто согласился старик. - Аккурат блокада была. Толик с глазами неделю только дома и пробыл, аж прибегает Алесь, говорит: обложили со всех сторон, а сил мало. Ну и пошли. Младшему шестнадцать лет было. Остаться просил - ни в какую. Как немцы уйдут, сказали костерок разложить... 

своих донок. - Сказали - разложить!.. Когда это было?! 
- Да

на Петровку. Аккурат на Петровку, да... 
- На Петровку! А сколько тому лет прошло, ты соображаешь? 
- Лет? 
Старик, похоже, крайне удивился и, кажется, впервые за вечер оторвал свой страдальческий взгляд от едва брезжившей в сутеми лесной линии берега. 
- Да, лет? Ведь двадцать пять лет прошло, голова еловая! 
Гримаса глубокой внутренней боли исказила старческое лицо Петровича. Губы его совсем по-младенчески обиженно задрожали, глаза быстро-быстро заморгали, и взгляд разом потух. Видно, только теперь до его помраченного сознания стал медленно доходить весь страшный смысл его многолетнего заблуждения. 
- Так это... Так это как же?.. 
Внутренне весь напрягшись в каком-то усилии, он, наверно, хотел и не мог выразить какую-то оправдательную для себя мысль, и от этого непосильного напряжения взгляд его сделался неподвижным, обессмыслел и сошел с того берега. Старик на глазах сник, помрачнел еще больше, ушел весь в себя. Наверно, внутри у него было что-то такое, что надолго сковало его неподвижностью и немотой. 
- Я тебе говорю, брось эти забавки, - возясь со снастями, раздраженно убеждал внизу Коломиец. - Ребят не дождешься. Амба обоим. Уже где-нибудь и косточки сгнили. Вот так! 
Старик молчал. Занятый своим делом, замолчал и Коломиец. Сумерки наступающей ночи быстро поглощали берег, кустарник, из приречных оврагов поползли сизые космы тумана, легкие дымчатые струи его потянулись по тихому плесу.

широко опрокинулся в ее глубину, залив речную поверхность гладкой непроницаемой

чернотой. Землечерпалка перестала громыхать, стало совсем глухо и тихо, и в этой тишине тоненько и нежно, как из неведомого далека, тиликнул маленький звоночек донки. Захлябав по камням подошвами резиновых сапог, Коломиец бросился к крайней на берегу удочке и, сноровисто перебирая руками, принялся выматывать из воды леску. Он не видел, как Петрович на обрыве трудно поднялся, пошатнулся и, сгорбившись, молча побрел куда-то прочь от этого берега. 
Наверно, в темноте старик где-то разошелся с Юрой, который вскоре появился на обрыве и, крякнув, бросил к ногам трескучую охапку валежника - большую охапку рядом с маленькой вязанкой Петровича. 
- А где дед? 
- Гляди, какого взял! - заслышав друга, бодро заговорил под обрывом Коломиец. - Келбик что надо! Полкило потянет... 
- А Петрович где? - почуяв недоброе, повторил вопрос Юра. 
- Петрович? А кто его... Пошел, наверно. Я сказал ему...
- Как? - остолбенел на обрыве Юра. - Что ты сказал? 
- Все сказал. А то водят полоумного за нос. Поддакивают... 
- Что ты наделал? Ты же его убил! 
- Так уж и убил! Жив будет! 
- Ой же и калун! Ой же и тумак! Я же тебе говорил! Его же тут берегли все! Щадили! А ты?.. 
- Что там щадить. Пусть правду знает. 
- Такая правда его доконает. Ведь они погибли оба в блокаду. А перед тем он их сам вон туда на лодке отвозил.

у меня остались воспоминания и одна фотография. Групповой портрет с

классным руководителем в центре, девочками вокруг и мальчиками по краям. Фотография поблекла, а поскольку фотограф старательно наводил на преподавателя, то края, смазанные еще при съемке, сейчас окончательно расплылись; иногда мне кажется, что расплылись они потому, что мальчики нашего класса давно отошли в небытие, так и не успев повзрослеть, и черты их растворило время. 
Мне почему-то и сейчас не хочется вспоминать, как мы убегали с уроков, курили в котельной и устраивали толкотню в раздевалке, чтобы хоть на миг прикоснуться к той, которую любили настолько тайно, что не признавались в этом самим себе. Я часами смотрю на выцветшую фотографию, на уже расплывшиеся лица тех, кого нет на этой земле: я хочу понять. Ведь никто же не хотел умирать, правда? 
А мы и не знали, что за порогом нашего класса дежурила смерть. Мы были молоды, а незнания молодости восполняются верой в собственное бессмертие. Но из всех мальчиков, что смотрят на меня с фотографии, в живых осталось четверо. 
А еще мы с детства играли в то, чем жили сами. Классы соревновались не за отметки или проценты, а за честь написать письмо папанинцам или именоваться «чкаловским», за право побывать на открытии нового цеха завода или выделить делегацию для встречи испанских детей. 
И еще я помню, как горевал, что не смогу помочь челюскинцам, потому что мой самолет совершил вынужденную посадку где-то в Якутии, гак и не долетев до ледового лагеря. Самую настоящую посадку: я получил «плохо», не выучив стихотворения. Потом-то я его выучил: «Да, были люди в наше время…» А дело заключалось в том, что на стене класса висела огромная самодельная карта и каждый ученик имел свой собственный самолет. Отличная оценка давала пятьсот километров, но я получил «плохо», и мой самолет был снят с полета. И «плохо» было не просто в школьном журнале: плохо было мне самому и немного — чуть-чуть! — челюскинцам, которых я так подвел. 
Улыбнись мне, товарищ. Я забыл, как ты улыбался, извини. Я теперь намного старше тебя, у меня масса дел, я оброс хлопотами. как корабль ракушками. По ночам я все чаще и чаще слышу всхлипы собственного сердца: оно уморилось. Устало болеть. 

транспорте. Уступают юноши и девушки, очень похожие на вас, ребята.

И тогда я думаю, что не дай им Бог повторить вашу судьбу. А если это все же случится, то дай им Бог стать такими же. 
Между вами, вчерашними, и ими, сегодняшними, лежит не просто поколение. Мы твердо знали, что будет война, а они убеждены, что ее не будет. И это прекрасно: они свободнее нас. Жаль только, что свобода эта порой оборачивается безмятежностью… 
В девятом классе Валентина Андроновна предложила нам тему свободного сочинения «Кем я хочу стать?». И все ребята написали, что они хотят стать командирами Красной Армия. Даже Вовик Храмов пожелал быть танкистом, чем вызвал бурю восторга. Да, мы искренне хотели, чтобы судьба наша была суровой. Мы сами избирали ее, мечтая об армии, авиации и флоте: мы считали себя мужчинами, а более мужских профессий тогда не существовало. 
В этом смысле мне повезло. Я догнал в росте своего отца уже в восьмом классе, а поскольку он был кадровым командиром Красной Армии, то его старая форма перешла ко мне. Гимнастерка и галифе, сапоги и командирский ремень, шинель и буденовка из темно-серого сукна. Я надел эти прекрасные вещи в один замечательный день и не снимал их целых пятнадцать лет. Пока не демобилизовался. Форма тогда уже была иной, но содержание ее не изменилось: она по-прежнему осталась одеждой моего поколения. Самой красивой и самой модной. 
Мне люто завидовали все ребята. И даже Искра Полякова. 
— Конечно, она мне немного велика, — сказала Искра, примерив мою гимнастерку. — Но до чего же в ней уютно. Особенно, если потуже затянуться ремнем. 
Я часто вспоминаю эти слова, потому что в них — ощущение времени. Мы все стремились затянуться потуже, точно каждое мгновение нас ожидал строй, точно от одного нашего вида зависела готовность это этого общего строя к боям и победам. Мы были молоды, но жаждали не личного счастья, а личного подвига. Мы не знали, что подвиг надо сначала посеять и вырастить. Что зреет он медленно, незримо наливаясь силой, чтобы однажды взорваться ослепительным пламенем, сполохи которого еще долго светят грядущим поколениям.
Отрывок из повести «Завтра была война»

война повлияла на детей? (Война лишила их нормальной жизни, не

давая возможности повзрослеть, лишила их детства, беззаботности)
Почему в молодости люди более смелые? (Мы были молоды, а незнания молодости восполняются верой в собственное бессмертие)
Чем отличается «поколение военного времени от других поколений? (Другие поколения более свободны, потому что знают, что им нечего бояться)
О чем мечтали дети войны? (Их мечты были связаны с суровой реальностью, они мечтали защищать Родину)
В чем заключался дух военного времени? (Во всеобщей готовности защищать свою Родину, в мечтах, играх, отношении к жизни)
Как ужасы войны отражаются на судьбе человека и его жизни? (Они не дают покоя, сердце болит, воспоминания терзают и остаются с человеком навсегда)

блиндаже оставалась только Катя.
Что означал ответ Травкина на ее заключительные

слова по радио? Сказал ли он я вас понял вообще, как принято подтверждать по радио услышанное, или он вкладывал в свои слова определенный тайный смысл? Эта мысль больше всех других волновала ее. Ей казалось, что, окруженный смертельными опасностями, он стал мягче и доступней простым, человеческим чувствам, что его последние слова по радио - результат этой перемены. Она улыбалась своим мыслям. Выпросив у военфельдшера Улыбышевой зеркальце, она смотрелась в него, стараясь придать своему лицу выражение торжественной серьезности, как подобает - это слово она даже произносила вслух - невесте героя.
А потом, отбросив прочь зеркальце, принималась снова твердить в ревущий эфир нежно, весело и печально, смотря по настроению:
- Звезда. Звезда. Звезда. Звезда.
Через два дня после того разговора Звезда вдруг снова отозвалась:
- Земля. Земля. Я Звезда. Слышишь ли ты меня? Я Звезда.
- Звезда, Звезда! - громко закричала Катя.- Я Земля. Я слушаю тебя, слушаю, слушаю тебя.
Она протянула руку и настежь отворила дверь блиндажа, чтобы кого-нибудь позвать, поделиться своей радостью. Но кругом никого не было. Она схватила карандаш и приготовилась записывать. Однако Звезда на полуслове замолчала и уже больше не говорила. Всю ночь Катя не смыкала глаз, но Звезда молчала.
Молчала Звезда и на следующий день и позднее. Изредка в блиндаж заходили то Мещерский, то Бугорков, то майор Лихачев, то капитан Яркевич - новый начальник разведки, заменивший снятого Барашкина. Но Звезда молчала.
Катя в полудремоте целый день прижимала к уху трубку рации. Ей мерещились какие-то странные сны, видения, Травкин с очень бледным лицом в зеленом маскхалате, Мамочкин, двоящийся, с застывшей улыбкой на лице, ее брат Леня - тоже пoчему-то в зеленом маскхалате.

вызовы Травкина, и принималась снова говорить в трубку:
- Звезда. Звезда.

Звезда.
До нее издали доносились артиллерийские залпы, гул начинающегося сражения.
В эти напряженные дни майор Лихачев очень нуждался в радистах, но снять Катю с дежурства у рации не решался. Так она сидела, почти забытая, в уединенном блиндаже.
Как-то поздно вечером в блиндаж зашел Бугорков. Он принес письмо Травкину от матери, только что полученное с почты. Мать писала о том, что она нашла красную общую тетрадь по физике, его любимому предмету. Она сохранит эту тетрадь. Когда он будет поступать в вуз, тетрадь ему очень пригодится. Действительно, это образцовая тетрадь. Собственно говоря, ее можно было бы издать как учебник,- с такой точностью и чувством меры записано все по разделам электричества и теплоты. У него явная склонность к научной работе, что ей очень приятно. Кстати, помнит ли он о том остроумном водяном двигателе, который он придумал двенадцатилетним мальчиком? Она нашла эти чертежи и много смеялась с тетей Клавой над ними.
Прочитав письмо, Бугорков склонился над рацией, заплакал и сказал:
- Скорей бы войне конец... Нет, не устал. Я не говорю, что устал. Но просто пора, чтобы людей перестали убивать.
И с ужасом Катя вдруг подумала, что, может быть, бесполезно ее сидение здесь, у аппарата, и ее бесконечные вызовы Звезды. Звезда закатилась и погасла. Но как она может уйти отсюда? А что, если он заговорит? А что, если он прячется где-нибудь в глубине лесов?
И, полная надежды и железного упорства, она ждала. Никто уже не ждал, а она ждала. И никто не смел снять рацию с приема, пока не началось наступление.

были из белградского гарнизона и прекрасно знали, что это могила

Неизвестного солдата и что на случай артиллерийского обстрела у могилы и толстые и прочные стены. Это было по их мнению, хорошо, а все остальное их нисколько не интересовало. Так обстояло с немцами.
Русские тоже рассматривали этот холм с домиком на вершине как прекрасный наблюдательный пункт, но наблюдательный пункт неприятельский и, следовательно, подлежащий обстрелу.
— Что это за жилое строение? Чудное какое-то, сроду такого не видал,— говорил командир батареи капитан Николаенко, в пятый раз внимательно рассматривая в бинокль могилу Неизвестного солдата.— А немцы сидят там, это уж точно. Ну как, подготовлены данные для ведения огня?
— Так точно! — отрапортовал стоявший рядом с капитаном командир взвода молоденький лейтенант Прудников.
— Начинай пристрелку.
Пристрелялись быстро, тремя снарядами. Два взрыли обрыв под самым парапетом, подняв целый фонтан земли. Третий ударил в парапет. В бинокль было видно, как полетели осколки камней.
— Ишь брызнуло! — сказал Николаенко.— Переходи на поражение.
Но лейтенант Прудников, до этого долго и напряженно, словно что-то вспоминая, всматривавшийся в бинокль, вдруг полез в полевую сумку, вытащил из нее немецкий трофейный план Белграда и, положив его поверх своей двухверстки, стал торопливо водить по нему пальцем.
— В чем дело? — строго сказал Николаенко.— Нечего уточнять, все и так ясно.
— Разрешите, одну минуту, товарищ капитан,— пробормотал Прудников.
Он несколько раз быстро посмотрел на план, на холм и снова на план и вдруг, решительно уткнув палец в какую-то наконец найденную им точку, поднял глаза на капитана:
— А вы знаете, что это такое, товарищ капитан?
— Что?
— А все — и холм, и это жилое строение?
— Ну?

Я где-то на фотографии в книге видел. Точно. Вот она

и на плане — могила Неизвестного солдата.
Для Прудникова, когда-то до войны учившегося на историческом факультете МГУ, это открытие представлялось чрезвычайно важным. Но капитан Николаенко неожиданно для Прудникова не проявил никакой отзывчивости. Он ответил спокойно и даже несколько подозрительно:
— Какого еще там неизвестного солдата? Давай веди огонь.
— Товарищ капитан, разрешите! — просительно глядя в глаза Николаенко, сказал Прудников.
— Ну что еще?
— Вы, может быть, не знаете... Это ведь не просто могила. Это, как бы сказать, национальный памятник. Ну...— Прудников остановился, подбирая слова.— Ну, символ всех погибших за родину. Одного солдата, которого не опознали, похоронили вместо всех, в их честь, и теперь это для всей страны как память.
— Подожди, не тараторь,— сказал Николаенко и, наморщив лоб, на целую минуту задумался.
Был он большой души человек, несмотря на грубость, любимец всей батареи и хороший артиллерист. Но, начав войну простым бойцом-наводчиком и дослужившись кровью и доблестью до капитана, в трудах и боях так и не успел он узнать многих вещей, которые, может, и следовало бы знать офицеру. Он имел слабое понятие об истории, если дело не шло о его прямых счетах с немцами, и о географии, если вопрос не касался населенного пункта, который надо взять. А что до могилы Неизвестного солдата, то он и вовсе слышал о ней в первый раз.
Однако, хотя сейчас он не все понял в словах Прудникова, он своей солдатской душой почувствовал, что, должно быть, Прудников волнуется не зря и что речь идет о чем-то в самом деле стоящем.
— Подожди,— повторил он еще раз, распустив морщины.— Ты скажи толком, чей солдат, с кем воевал,— вот ты мне что скажи!
— Сербский солдат, в общем, югославский,— сказал Прудников.— Воевал с немцами в прошлую войну четырнадцатого года.
— Вот теперь ясно.
Николаенко с удовольствием почувствовал, что теперь действительно все ясно и можно принять по этому вопросу правильное решение.
— Все ясно,— повторил он.— Ясно, кто и что. А то плетешь невесть чего — «неизвестный, неизвестный». Какой же он неизвестный, когда он сербский и с немцами в ту войну воевал? Отставить!Источник: легко-егэ.рф

Почему важно хранить память о героях войны? (Это позволяет не

забыть о тех людях, которые отдали свою жизнь ради будущего поколения)
Нужно ли охранять памятники войны? (Нужно, поскольку это не просто бетонные постройки, а символы героизма, мужества наших солдат)
В чем проявляется истинная доброта и порядочность человека? (Она не проявляется только в образованности, она проявляется в способности пропустить ситуацию через душу)
Какова роль личности в военное время? (Подвиг ВОВ - это подвиг каждого отдельно взятого человека) 

Командир батальона Кошелев позвал к себе Семена Школенко и объяснил,

как всегда без долгих слов: 
- "Языка" надо достать. 
- Достану, - сказал Школенко. 
Он вернулся к себе в окоп, проверил автомат, повесил на пояс три диска, приготовил пять гранат, две простые и три противотанковые, положил их в сумку, потом огляделся и, подумав, взял припасенную в солдатском мешке медную проволочку и спрятал ее в карман. 
Идти предстояло вдоль берега. Он пошел не спеша, с оглядкой. Кругом все было тихо. Школенко прибавил шагу и, чтобы сократить расстояние, стал пересекать лощинку напрямик, по мелкому кустарнику. Раздалась пулеметная очередь. Пули прошли где-то близко. Школенко лег и с минуту лежал неподвижно. 
Он был недоволен собой. Эта пулеметная очередь - без нее можно было обойтись. Надо было только пройти по густому кустарнику. Хотел сэкономить полминуты, а теперь придется терять десять - обходить кругом. Он поднялся и, пригибаясь, перебежал в чащу. За полчаса он миновал сначала одну балку, потом другую. Сразу же за этой балкой стояли три сарая и дом. Школенко лег и пополз по-пластунски. Через несколько минут он подполз к первому сараю и заглянул внутрь. В сарае было темно и пахло сыростью. По земляному полу ходили куры и поросенок. Школенко заметил у стены неглубокий окопчик и выпиленную в два бревна бойницу. Возле окопчика валялась недокуренная пачка немецких сигарет. Немцы были где-то близко. Теперь это не вызывало сомнений. Следующий сарай был пуст, у третьего, возле стога, лежали двое убитых красноармейцев, рядом с ними валялись винтовки. Кровь была свежая. 
Школенко попробовал восстановить в уме картину происшедшего: ну да, вот они вышли отсюда, шли, наверно, в рост, не таясь, а немец ударил из автомата откуда-нибудь с той стороны. Школенко взяла досада за эту неосторожную смерть. "Если бы они были со мной, не дал бы им так идти", подумал он, но думать дальше было некогда, надо было искать немца. 

утром дождя земля еще не просохла, и на тропке были

хорошо видны уходившие в лес следы. Через сто метров Школенко увидел пару немецких сапог и винтовку. Он удивился - почему их тут бросили, и на всякий случай сунул винтовку в кустарник. Свежий след вел в лес. Не прополз еще Школенко и пятидесяти метров, как услышал минометный выстрел. Миномет с небольшими паузами ударил десять раз подряд. 
Впереди были заросли. Школенко пополз через них налево; там виднелась яма, кругом нее рос бурьян. Из ямы, в просвете между кустами бурьяна, был виден стоявший совсем близко миномет и на несколько шагов подальше ручной пулемет. Один немец стоял у миномета, а шестеро сидели, собравшись в кружок, и ели из котелков. 
Школенко вскинул автомат и хотел дать по ним очередь, но рассудительно изменил решение. Он мог одной очередью не убить сразу всех, и ему предстояла бы неравная борьба. 
Не торопясь, он стал изготовлять к бою противотанковую гранату. Противотанковую он выбрал потому, что расстояние было небольшое, а ударить она могла гуще. Он не торопился. Торопиться было незачем: цель была на виду. Он прочно уперся левой рукой в дно ямы, вцепился в землю так, чтобы рука не скользнула, и, приподнявшись, швырнул гранату. Она упала прямо посреди немцев. Когда он увидел, что шестеро лежат неподвижно, а один, тот, который стоял у миномета, продолжает стоять около него, удивленно глядя на изуродованный осколком гранаты ствол, Школенко вскочил и, вплотную подойдя к немцу, не сводя с него глаз, знаком показал, чтоб тот отстегнул у себя парабеллум и бросил на землю. У немца дрожали руки, он долго отстегивал парабеллум и бросил его далеко от себя. Тогда Школенко, толкая немца перед собой, подошел с ним к пулемету. Пулемет был разряжен. Школенко знаком показал немцу, чтобы тот взвалил пулемет на плечи. Немец послушно нагнулся и поднял пулемет. Теперь у него были заняты обе руки. 
Несмотря на серьезность положения, Школенко усмехнулся. Ему показалось забавным, что немец своими руками отнесет к нам свой пулемет.

у Старкиных. Говорили только о войне. Кто-то пустил слух, что

призыв новобранцев в этом году будет раньше обыкновенного, к восемнадцатому августу; и что отсрочки студентам будут отменены. Поэтому Бубенчиков и Козовалов были угнетены, — если это верно, то им придется отбывать воинскую повинность не через два года, а нынче. 
Воевать молодым людям не хотелось, — Бубенчиков слишком любил свою молодую и, казалось ему, ценную и прекрасную жизнь, а Козовалов не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьезным. 
Козовалов говорил уныло: 
— Я уеду в Африку. Там не будет войны. 
— А я во Францию, — говорил Бубенчиков, — и перейду во французское подданство. 
Лиза досадливо вспыхнула. Закричала: 
— И вам не стыдно! Вы должны защищать нас, а думаете сами, где спрятаться. И вы думаете, что во Франции вас не заставят воевать?
Из Орго призвали шестнадцать запасных. Был призван и ухаживающий за Лизою эстонец, Пауль Сепп. Когда Лиза узнала об этом, ей вдруг стало как-то неловко, почти стыдно того, что она посмеивалась над ним. Ей вспомнились его ясные, детски-чистые глаза. Она вдруг ясно представила себе далекое поле битвы, — и он, большой, сильный, упадет, сраженный вражескою пулею. Бережная, жалостливая нежность к этому, уходящему, поднялась в ее душе. С боязливым удивлением она думала: «Он меня любит. А я, — что же я? Прыгала, как обезьянка, и смеялась. Он пойдет сражаться. Может быть, умрет. И, когда будет ему тяжело, кого он вспомнит, кому шепнет: "Прощай, милая"? Вспомнит русскую барышню, чужую, далекую».
Призванных провожали торжественно. Собралась вся деревня. Говорили речи. Играл местный любительский оркестр. И дачники почти все пришли. Дачницы принарядились. 
Пауль шел впереди и пел. Глаза его блестели, лицо казалось солнечно-светлым, — он держал шляпу в руке, — и легкий ветерок развевал его светлые кудри. Его обычная мешковатость исчезла, и он казался очень красивым. Так выходили некогда в поход викинги и ушкуйники. Он пел. Эстонцы с одушевлением повторяли слова народного гимна.
Дошли до леска за деревнею. Лиза остановила Сеппа: 
— Послушайте, Пауль, подойдите ко мне на минутку. 
Пауль отошел на боковую тропинку. Он шел рядом с Лизою. Походка его была решительная и твердая, и глаза смело глядели вперед. Казалось, что в душе его ритмично бились торжественные звуки воинственной музыки. Лиза смотрела на него влюбленными глазами. Он сказал: 

далеко не пустим. А кто войдет в Россию, тот не

обрадуется нашему приему. Чем больше их войдет, тем меньше их вернется в Германию. 
Вдруг Лиза очень покраснела и сказала: 
— Пауль, в эти дни я вас полюбила. Я поеду за вами. Меня возьмут в сестры милосердия. При первой возможности мы повенчаемся. 
Пауль вспыхнул. Он наклонился, поцеловал Лизину руку и повторял: 
— Милая, милая! 
И когда он опять посмотрел в ее лицо, его ясные глаза были влажны. 
Анна Сергеевна шла на несколько шагов сзади и роптала: 
— Какие нежности с эстонцем! Он Бог знает что о себе вообразит. Можете представить, — целует руку, точно рыцарь своей даме! 
Лиза обернулась к матери и крикнула: 
— Мама, поди сюда! 
Она и Пауль Сепп остановились у края дороги. У обоих были счастливые, сияющие лица. 
Вмести с Анною Сергеевною подошли Козовалов и Бубенчиков. Козовалов сказал на ухо Анне Сергеевне: 
— А нашему эстонцу очень к лицу воинственное воодушевление. Смотрите, какой красавец, точно рыцарь Парсифаль. 
Анна Сергеевна с досадою проворчала: 
— Ну уж красавец! Ну что, Лизонька? — спросила она удочери. 
Лиза сказала, радостно улыбаясь: 
— Вот мой жених, мамочка. 
Анна Сергеевна в ужасе перекрестилась. Воскликнула: 
— Лиза, побойся Бога! Что ты говоришь! 
Лиза говорила с гордостью: 
— Он — защитник отечества.

защищать честь своего отечества от врагов было внутренней обязанностью каждого.

Добровольное желание исполнить свой гражданский долг было отличительным знаком здорового патриотизма, однако не все «патриоты» были готовы жертвовать своим здоровьем. Об истинном и ложном патриотизме говорит в своем тексте Ф.К. Сологуб.
Рассуждая о проблеме, автор приводит в пример двух молодых людей, которые, узнав об отмене студенческой отсрочки от службы, упали духом, ведь никому из них не хотелось воевать. «Бубончиков слишком любил…свою жизнь», а «Козовалов не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьезным» - уточняет писатель, противопоставляя двум этим «патриотам» третий образ. Эстонец Пауль Сепп, узнав о собственном призыве, наоборот, ободрился, и «глаза его блестели, лицо казалось солнечно-светлым». Автор также делает акцент на том, что, прощаясь со своей возлюбленной, герой обещает сделать все, чтобы не пропустить немцев на свою землю, показывая тем самым свой героический настрой.
Ф.К. Сологуб считает, что истинный патриотизм – это, в первую очередь, искренняя любовь к своему отечеству, сопровождаемая стремлением служить на благо своей страны и защищать её от всякого рода невзгод. А ложный патриотизм – это маска, лишь видимость мнимой любви, ничем не подкрепленная.
Я полностью согласна с мнением автора. Действительно, нельзя назвать истинными патриотами тех, кто не готов рисковать собой на благо родины. Человек, считающий себя «патриотом своей страны», должен иметь внутреннее, исходящее из сердца желание ей помогать, особенно если кто-то совершает попытки нарушить её целостность.

и мир» Л.Н. Толстой знакомит нас с большим количеством разнообразных

героев и раскрывает их образы, в том числе, через призму поведения на войне. Так, например, на страницах романа мы можем видеть множество настоящих патриотов, отдельных личностей и, в целом, примеры народного патриотизма. Истинным патриотом, например, является Михаил Кутузов, выдающийся полководец, символ народного духа и самый главный выразитель идей патриотизма в романе. Герой был назначен на должность вопреки воле царя, однако Кутузов ни на секунду не заставил нас усомниться в правильности такого решения. Этот полководец был нужен России тех времен, потому что он, как истинный патриот, жил интересами своего народа, верил в своих солдат и вселял в них уверенность в собственные силы. Однако, что примечательно, Кутузов старался лишний раз, если была такая возможность, не рисковать жизнью ни одного солдата. В противовес Кутузову Л.Н. Толстой приводит атмосферу салона Анны Павловны Шерер. В то время, когда сотни людей ежедневно гибли, ценой своей жизни защищая страну он Наполеона, светское лжепатриотическое общество живет по-старому: те же театры, балы и выходы в свет. Лишь изредка они упоминают в своих разговорах войну как что-то совершенно их не касающееся.
В повести «Сотников» В.В. Быков, описывая героизм и патриотизм одного героя, противопоставляет ему лжепатриотизм другого. По сюжету два партизана, Рыбак и Сотников, идут на риск, отправляясь искать пропитание для отряда. Рыбак был здоров полностью, а Сотников мучился от сильного кашля. В.В. Быков подводит нас к мысли о том, что даже при таких условиях, более отважным, более смелым оказывается больной и хилый Сотников, готовый на все ради выполнения своего нравственного долга. Рыбак же с самого начала не готов жертвовать своей жизнью. Он, как истинный лжепатриот, внутренне готов предать своего товарища – что в истоке и происходит.
В заключение хотелось бы отметить что нет ничего хуже личностей, идущих в разрез с тем образом, который они пытаются на себя натягивать. Проблема ложного патриотизма заключается именно в том, что само по себе это словосочетание дискредитирует образ истинного патриота как такового.