Чейни Томпсон. Chronochrome set 1 ( 2010 г. ) Новые онтологии: человеческое и

и нечеловеческое

бы средств ни относилось познание к предметам, во всяком случае

созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к которому как к средству стремится всякое мышление. Созерцание имеет место, только если нам дается предмет; а это в свою очередь возможно, по крайней мере для нас, людей, лишь благодаря тому, что предмет некоторым образом воздействует на нашу душу (das Gemüt afficiere). Эта способность (восприимчивость) получать представления тем способом, каким предметы воздействуют на нас, называется чувственностью. Следовательно, посредством чувственности предметы нам даются, и только она доставляет нам созерцания…» (Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. С. 48).
«…философия Лейбница и Вольфа указала всем исследованиям о природе и происхождении наших знаний совершенно неправильную точку зрения, признавая различие между чувственностью и интеллектуальным только логическим различием. На самом деле это различие трансцендентально и касается не просто формы отчетливости или неотчетливости, а происхождения и содержания знаний, так что с помощью чувственности мы не то что неясно познаем свойства вещей самих по себе, а вообще не познаем их, и, как только мы устраним наши субъективные свойства, окажется, что представляемый объект с качествами, приписываемыми ему чувственным созерцанием, нигде не встречается, да и не может встретиться, так как именно наши субъективные свойства определяют форму его как явления» (Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. С. 63).

были бы всегда уже скоррелированы с точкой зрения, субъективным доступом»

(Мейясу К. Время без становления. http://gefter.ru/archive/7657).
Корреляционизм – метафизическая установка в отношении реальности, характеризующаяся следующими тезисами:
Никакое сущее не может быть помысленно вне связи с тем способом, которым оно делается доступным для познания и практического освоения. Не существует Х без данности самого Х.
2) Опыт реальности есть опыт объектов – опыт, в котором чувственные качества всегда жестко привязаны к своему чувственному объекту.
3) Объекты состоят из частей, которые являются их сущностными качествами. Объекты – это комплексы свойств («пучки свойств»), данных для восприятия в реальности.
4) Объекты опыта, чтобы быть частью реальности, нуждаются в инстанции, которая этот опыт организует (субъект как интенциональный агент). Гарантией существования объектов является их «данность» субъекту.

объекты картины де Кунинга представляют иную онтологию, нежели картины Мондриана.

Если картины Мондриана предполагают дуалистическое движение отстранения человека от мира, то полотна де Кунинга говорят об основополагающей вовлеченности в него. У Мондриана – отстраненность связана с асимметричным человеческим господством над пассивной материальностью, у  де Кунинга – симметричное взаимодействие человеческого и нечеловеческого. Живопись де Кунинга — неразделимо совместный продукт человеческого и нечеловеческого: де Кунинг, краски и холст. Это децентрированное производство, в котором де Кунинг был одновременно и автором, и исследователем, и активным, и пассивным.

Второе основание касается временности.
Картины Мондриана не затрагивают тему времени. Живопись Мондриана – материализация почти безвременного платонического образа — образа, который можно ясно представить в уме и в любой момент запустить в реальность. Напротив, представить себе произведения де Кунинга можно лишь появляющимися в реальном времени телесной практики. Конечная точка такого появления ни в коем случае не была предзадана — ни в мозге де Кунинга, ни в его тюбиках краски, ни где-либо еще. Картины де Кунинга показывают нам, как подлинная новизна подлинно возникает во времени, в гуще вещей, на пересечении человеческого и нечеловеческого, в открытом поиске путем проб и ошибок. Это и есть онтология становления.

напоминает нам, каким существование в мире всегда было и будет, в то время как

мондриановский стиль приходится рассматривать как изображающий определенную позицию в потоке становления. Это определенная тактика существования в потоке, которая, пытаясь выйти за его пределы, сопротивляется его признанию и которую можно ассоциировать с дуалистическими проектами отрицания временности и доминирования над материей. Вместо того чтобы видеть дуалистическое разделение и господство как движение, тактику, ухищрение, своеобразный способ жизни в потоке становления, мы склонны путать его с миром самим по себе.
Мы живем в  гуще вещей, в  симметричном, децентрированном процессе становления человеческого и нечеловеческого. Но это скрыто от  нас тактикой дуалистического разделения и  господства, удвоенного и усиленного наукой, выступающей нашим гарантированным способом познания.
Вопрос: возможно ли устранить завесу и жить в присутствии децентрированного становления? И если да, то что изменится? Ответ на первый вопрос, очевидно, да, мы можем убрать завесу, де Кунинг сделал это. А ответ на второй вопрос — такое действие привело бы к заметным изменениям (картины де Кунинга сильно отличаются от мондриановских).

Эндрю Пикеринг. Новые онтологии // Логос. Т. 27. №3. 2017 г. С. 153-172.

которая сама ничем не структурирована («Картезианский театр»).
2) Структуры корреляции (способы

данности объекта для субъекта) накладывают отпечаток на образ реальности, который они же и позволяют сформировать (классические субъект-объектные онтологии).
3) Источник корреляции (человек) кроит все по лекалам собственной внутренней сущности.
4) Область корреляции (объект) оказывается «иллюзией», поскольку он не может быть установлен или обнаружен вне зависимости от того способа, которым он коррелирует со своим источником (человеком).
5) Реальность оказывается не тем, что просто есть, а тем, что делается, или конструкцией – результатом продуктивной деятельности интенционального агента.

(объекты) можно переописать через способность к действию (агентность). Материальные агенты

тоже активны («Вещи дают сдачи»). Однако способность вещей к действию рассматривается только в сопоставлении с человеческой агентностью.
2) Способность к действию (агентность) рассматривается не как следствие некоторых сущностных атрибутов (интенциональность), а как функция от среды (контекста), в которой она возникает.
3) Агентность есть результат взаимодействия акторов (деятелей) со средой.
4) Люди и вещи внутри этой общей среды (контекста) действуют совершенно различным образом, хотя агентность и представляет собой суммарный вклад в совершенное действие.
5) Агентность может быть приписана материальному агенту отдельно от статуса актора. Материальный объект рассматривается как часть общей среды (контекста), с которым взаимодействуют деятели (акторы-люди).
6) Человеческая и не-человеческая агентность существенным образом отличается: люди обладают интенциональностью, а материальные объекты – нет. Люди ставят цели и достигают их (в этом специфика их образа действия); материальные объекты тоже действуют, но у них нет собственных намерений (неинтенциональная агентность).
7) Неинтенциональная агентность материальных объектов в том, что они действуют как «ограничители» (для интенциональных агентов). Онтологический статус материального агента заключается в его способности сопротивляться человеку (вещь есть та же самая вещь пока она полагает границу для интенционального агента).
8) Материальная реальность (мир вещей) сопротивляется человеку. Человек в своей практике борется с противодействующей ему не-человеческой агентностью вещей. Человеческо агентности противостоит агентность вещей.

лишаются онтологического статуса самостоятельных акторов (деятелей); сущностные различия между ними

стираются. Таким статусом наделяются их отношения, привычные же сущности (материальные или человеческие) упраздняются.
2) Исчезает специфически человеческая и специфически не-человеческая агентности, которые сталкиваются друг с другом, или друг другу противостоят. Сам по себе статус человека или вещи ничего не значит вне тех отношений, в которые он вовлечен.
3) Агентность понимается как эффект взаимодействия людей и материальных объектов и является агентностью, распределенной в сети отношений между ними, что позволяет рассматривать действие как способ данности гибридных акторов (человеческого и не-чловеческого).
4) Действуют не люди или объекты, а гибридные акторы (части сетей отношений человеческого и не-человеческого). Чтобы обнаружить деятелей (гибридных акторов) следует начинать не с привычного набора сущностей (людей и вещей), а с самого акта распределения и трансляции агентности (способности к действию).
5) Любое действие осуществляется посредством огромного числа элементов общей сети отношений. Субъективность людей – такая же иллюзия, как и объективность материальных объектов, потому что они не могут существовать раздельно, вне сети связывающих их отношений. Взятые вместе люди и щи составляют акторов – действующих гибридов (квази-субъектов и квази-объектов).
6) Материальные объекты рассматриваются не только как действующие(обладающие агентностью), но и как равноправные деятели по отношению к человеку. Гибридные акторы могут различаться по их способности к действию, но эти различия проистекают не из внутренне присущих им характеристик (сущностных свойств – например, интенциональности), а из текущей конфигурации распределенной агентности в общей сети отношений.
7) Нет единичных независимых акторов, есть только акторы-сети. Каждый может быть частью действия каждого. Реально в этом смысле все, что угодно, если оно действует.

опыт при отсутствии наблюдателя и наблюдаемого?

Объект нельзя заместить не только

описанием того, из чего он сделан (корреляционизмом), но и описанием того, что он делает (реляционизм или гиперреляционизм).
2) В реальности всё является объектами, но не все объекты одинаково реальны: следует различать онтологическую автономию реальных объектов и зависимое существование чувственных объектов от любой встречающей их сущности.
3) Реальный объект есть такая сущность, которую нельзя выразить ни с помощью ее свойств, ни с помощью создаваемых ею действий.
4) Продукционизм – создание онтологических «разрывов» там, где их никто не видел и не испытывал их влияние. То, что в опыте корреляционизма, релятивизма и гиперрелятивизма представляется единством, здесь разрывается на автономии множественных (но не разных) объектов.
5) Реальные объекты в опыте наблюдателя поглощены чувственными объектами (т.е. комплексами свойств корреляционизма или действующими акторами реляционизма и гиперреляцонизма).
6) Чтобы найти реальный объект, необходимо исследовать область метафизических объектов. Здесь объекты – не протяженные тела (комплексы свойств) или действующие акторы, а так называемые «нулевые объекты». Такой метафизически пустой объект образует границу, за которой расположены реальные объекты, и нечто реальное, остающееся после вычитания всех чувственных качеств, чем-то ускользающим от нашего опыта и опыта любого возможного наблюдателя. Реальным может быть только такой объект, который сохранится, даже если мы отделим от него все его свойства и действия.
7) Совокупность всех таких реальных объектов образует область объектов вне свойств. Здесь есть только реальные объекты, которые никак не взаимодействуют друг с другом, невозможна никакая онтологическая артикуляция этих объектов, нет никакого пространства, в котором они могли бы быть упорядочены. Это онтология реальных объектов без реальности, поскольку последняя мыслима только в качестве определенного отношения. Отсутствие реальности «между» объектами не позволяет говорить даже о том, что эти объекты являются «разными», поскольку различие здесь также устранено в качестве одного из отношений.

агентности через сеть отношений. Если действовать – значит делать действующим

(создавать гибридного актора), возникает проблема с механизмом распределения агентности внутри сети отношений. Если для действия необходим посредник – значит для действия посредника необходим посредник, и т.д.
(ООО) «Коллапсирующий объект»:
Множество реальных объектов (без реальности «между» ними) схлопывается в единый объект. Нет ничего, что могло бы гарантировать множественность объектов и устойчивость границ «между» ними.