Елена Александровна Глуховская Из истории русского символизма 1906-1908 гг

русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. Кн. 3: Поэтика русского символизма.

СПб.: Искусство – СПб, 2004.
С. 175–189.

Основные этапы эволюции русского символизма:

(пресимволизм)
1890-е – период декадентства;
1901-1904 – время «младших символистов»;
1905-1907 – период первой русской революции;
1908-1910 – кризис символизма;
(постсимволизм)

книгоиздательства «Мусагет», адресат «Вечернего альбома» Марины Цветаевой.
родился в Смоленске; в

детстве мечтал о карьере моряка и даже поступил в Морской корпус, однако, как позже он напишет в автобиографии, «встреча у известного поэта Случевского с Валерием Брюсовым решила мою судьбу: корпус стал невыносим; вскоре был исключен».
в 1903 году Нилендер начал учиться на юридический факультете Московского университета, но уже на следующий год перевелся на историко-филологический.
вошел в историю русского символизма как переводчик с древнегреческого и активный сотрудник «Мусагета».
участвовал в работе «ритмического кружка», был близок с группой «Молодого “Мусагета”», читал лекции по античности.
с 1911 года Нилендер некоторое время работал секретарем издательства Сабашниковых, где участвовал в работе над серией «Памятники мировой литературы», что сблизило его с Вяч. Ивановым.

Оттоновича . Приложены стихотворения В.О.Нилендера и Ю.А. Сидорова.
1

февраля 1905 – 1911.
43 п., 63 л.

меня там много. Это во-первых – разные лица каждый вторник.

Я еще не разобрался в них и поэтому больше наблюдаю, что же касается до литературных новостей то вышел альманах «Гриф» <…>. Затем появился реформированный Н. Путь, под заглавием «Вопросы Жизни». Он значительно отличается от прежнего Н. Пути, и по совести сказать – тот мне больше нравился.

М., 2004.

Русская литература и журналистика начала XX века. 1905—1917. Буржуазно-либеральные

и модернистские издания. М., 1984.

идея самоценности искусства;
отрицание реализма;
разработка новых стихотворных приемов.

негодований. Одно несомненно: вопрос о чистом и тенденциозном искусстве

– хочу ли я быть <…> фотографом жизни или проповедником, или тем и другим вместе – вопрос, который меня занимает. <…> Если решите его, тогда все открыто, тогда всякое дерзновение (хотя бы и бесталанное) оправдано. Я же думаю, что цель не в новых словах и рифмах, а в новых методах воздействия на толпу. <…> Наивный реализм в искусстве уже чужд нам <…>. Романтизм Горького <…> тенденциозен. <…> След.<овательно> все вопросы сводятся к вопросу о том элементе, который должен доминировать над этими двумя. Это символизм. <…> Символизм, проводя параллель, есть такой химический препарат, который разлагает простые элементы в жизни на еще простейшие.

Я окончательно преодолел себя – и ушел от дряблого

декадентства (понимаемого в худшем смысле – не дерзновение, а манерничанье). Поэтому пришлось отказаться и от всего, что было создано до этого года. <…>. Вместе с тем я удалился от современности настолько что напр.<имер> поэзия Вал. Брюсова – в этой ее части – меня только восхищает, но я не реагирую на нее. Мне ближе что-то другое. Но что – я еще не знаю. Могу сказать только одно – насколько мне чужды все наши поэты! <…> Всем ясно, что я стою у мифотворчества в широком смысле слова, но не эллинского – а славянского. Это одна из моих главных тем: Блок («Балаган», «Петрушка», см. Весы №5), Брюсов («Частушка») и некот.<орые> др.<угие> пути здесь еще свободны. Пусть это путь неблагодарный (см. Бальмонта – Золотое руно – плохо), мне оно по душе».

которые по камню растаскивают старое здание. Слишком они величают грубую

силу, невежество свое, слишком высоко о себе мыслят – и сами пошлейшим образом враждуют между собою же именно тогда, когда нельзя враждовать. Получается <…> что все эти партии выдают обществу векселя, по которым платят вместо 1 р – 10 к. Все это отталкивает. Но сама современность меня волнует и зовет. Хочется узнать – как Вы пишите – претворить в себе эту жизнь. Далее мои желания не простираются. Что же касается мифотворчества – то оно ни есть моя единственная цель. Но скорее – оно идет наряду с другими исканиями. Тайна смерти, тайна любви – вот что стоит передо мною».

понимание природы, новые размеры – с греческим перрихием. Готовлю перевод

Электры, около 500 стихов уже вчерне готовы. Стараюсь передать самый стиль трагедии, чего насколько мне известно, никто еще не пытался сделать.

– настолько тягостный, что писать о чем-нибудь другом прямо нет

сил. Знаете, Борис – Вы совершенно правы, я сделал шаг вперед, но это только чисто формальная сторона моей работы! Этого мало. <…> нужно освободиться от всех, кто силою своего таланта владеет моим воображением. Я говорю про Брюсова. Теперь, когда я стал опять писать, искать – этот маг всюду, на всех перекрестках шелестит своими одеждами. И я куда ни приду – знаю, что он тут был и ушел вперед. Идти за ним мучительно да и пошло. Не знаю чем окончится моя борьба с Брюсовым. Преодолею его – будет из меня поэт. Нет – останусь лишь популяризатором великих идей. Хотя и сладко бороться с тем, кто безмерно сильнее тебя в данный момент – но далеко не сладко чувствовать разницу сил.

Маг
В. Я. Брюсову

Я в свисте временных потоков, мой черный плащ мятежно рвущих. Зову людей, ищу пророков, о тайне неба вопиющих.

Иду вперед я быстрым шагом. И вот — утес, и вы стоите в венце из звезд упорным магом, с улыбкой вещею глядите.

У ног веков нестройный рокот, катясь, бунтует в вечном сне. И голос ваш — орлиный клекот — растет в холодной вышине.

В венце огня над царством скуки, над временем вознесены — застывший маг, сложивший руки, пророк безвременной весны.

книг, купленных за последнее время, Нилендер указывает Пушкина, Жуковского, Батюшкова,

Баратынского, Лермонтова, Полежаева.

я назвал «магом» Валерия Брюсова, но ведь «магизм» я понимаю

в широком смысле, и как чудодейственность силы, употребленной не во славу Божию <…> А если бы Вы ближе узнали Брюсова, то Вы согласились бы, что он истинный маг в потенции — маг, как тип человека, стоящего ступенью ниже теурга, ибо теург — белый маг» <…> Конечно, Брюсов среди магов выдающийся, умный, знающий маг <…> Может быть, это у него только поза, но он великолепный в таком случае актер, когда в обществе «застывше» и «надвременно» относится к окружающему.

идеи и истины в потустороннем, мистическом пространстве;

- интерес к Античности

и Средневековью;

стремление к духовной свободе;

трагическое предчувствие надвигающихся социальных катастроф;

сомнение в духовных ценностях.

в божественную Элладу, то в Святую Русь. А в промежутке

читаю нашу новую литературу и журналы. Я тоже веду свои занятия: неделю – в Греции; неделю – на Руси.

Что я теперь делаю? Читаю всех наших поэтов. Перевожу Софокловых «Трахинянок». С воскресенья погружаюсь в Киевскую Русь – и благоговею перед Погодиным!.

«Древний мир и мы», в которых он говорит о третьем,

или Славянском, Возрождении культуры эллинизма. В 1907 г. в журнале «Золотое руно» выходит статья Вяч. Иванова «О веселом ремесле и умном веселии», где проводится мысль об альтернативности варварства и эллинства, о постоянном обращении варварства к эллинской культуре, о путешествии в Элладу «за мудростью формы и меры». В 1915 г. под псевдонимом А. Немов выходит в свет книга А. Топоркова «Идея Славянского Возрождения», где также проводится мысль об александрийском характере современной культуры и возрождение славянской культуры связывается с возрождением культуры эллинизма.

Целый ряд историософских идей, позднее или одновременно выдвигавшихся крупными мыслителями:
— идею Флоренского о том, что «Русь в своей метафизической форме сродни эллинству»;
— идею Бердяева о том, что тип русской культуры есть «ВостокоЗапад», и ее историческое призвание — осуществить синтез, творческое сочетание этих двух духовных миров;
— общую идею современной историософской мысли о том, что культура двадцатого столетия — синкретическая, «александрийская», перегруженная прошлым опытом и чреватая засильем того, что Топорков называет «ретроспективностью», а нынешний постмодерн — «ироническим переосмыслением предшествующей культуры».

и уже начал Платона. Девица весьма способная; хотела бы поступить

на классическое отделение. Весьма со мной мила и любезна. Кормит великолепно. Оброс бородою, так как Таруса в 10 верстах и туда не выберешься. Читаю Гоголя и Гомера день за днем. Стихи не пишутся.

"периферия", ее пограничные области - нет, дело идет о самом

"центре": не то что в центре литературы движется и эволюционирует одна исконная, преемственная струя, а только по бокам наплывают новые явления, - нет, эти самые новые явления занимают именно самый центр, а центр съезжает в периферию.
В эпоху разложения какого-нибудь жанра - он из центра перемещается в периферию, а на его место из мелочей литературы, из ее задворков и низин вплывает в центр новое явление.