Характерные черты времени в повести А.Платонова "Котлован"

11-го класса Калюжный Тимур, Кошелева Дарья, Орлов Александр, Титов Эдем

событиях, происходивших в Роcсии в 20-30-е годы XX века, в

период укрепления в нашей стране Советской власти. К числу произведений, правдиво отразивших события этого времени, относится его известная повесть “Котлован”. Во многом это произведение оказалось пророческое. Оно создавалось в начале становления социалистического общества. Еще тогда Платонов предупреждал о полном крушении светлой идеи, если в основе человеческой деятельности не будет лежать созидательный труд.

(1899 -1951гг)

активной работы Сталина с 1929-го по апрель 1930 года. В

те дни Андрей Платонович Платонов работал в отделе мелиорации по своей специальности, в Наркомате земледелия, находящемся в Воронежской области. Поэтому он был если не непосредственным участником, то как минимум свидетелем ликвидации кулаков и коллективизации. Как художник, рисующий натуры, Андрей Платонович Платонов писал картины судеб людей и событий, происходивших в те ужасные времена.
Платонов был и свидетелем переустройства жизни во время первой пятилетки, раскулачивания зажиточного крестьянства, создания первых колхозов — всего того, что повлекло за собой боль и страдания его соотечественников. «Котлован» был написан быстро, по свежим впечатлениям писателя. Повесть была завершена весной 1930 года, однако при жизни писателя опубликована не была. Впервые «Котлован» был опубликован в 1969 году в ФРГ, а в 1987 году в СССР.

Котлован — общее дело, коллективизация усилий и надежд, коллективизация жизни

и веры. Здесь каждый отрешается от личного во имя общего — котлована. В названии повести «играют» буквальные и переносные смыслы : «перелопачивание» жизни, «поднимаемая целина» земли, строительство храма. Но вектор деятельности направлен не вверх, а вниз, вглубь, к «дну» жизни. Постепенно «котел коллективизма» начинает напоминать братскую могилу, в которой хоронят надежду на светлое будущее.  «Сюжет не нов, повторено страданье» — эпиграф, сохранившийся в черновиках повести, показывает, что раскулачивание деревни и бесконечное строительство «общепролетарского дома» в городе интерпретируется Платоновым в «Котловане» не только социально­тематически, но и символически. В рукописи Платонов зачеркнул слово «конец» и дописал прямое публицистическое обращение к читателю: «Автор не мог ошибиться, изобразив в виде смерти девочки гибель социалистического поколения, но эта ошибка произошла лишь от излишней тревоги за нечто любимое, потеря чего равносильно разрушению не только прошлого, но и будущего». Только болью за происходящее в стране могли быть продиктованы эти слова.

авторская датировка в конце повести: декабрь 1929 - апрель 1930

г. Более точно сориентироваться во временных координатах позволяют конкретные детали повествования. Начинается действие в самом конце лета 1929 г. ("в день тридцатилетия личной жизни" Вощева стояла жара, но уже начали опадать листья с деревьев), а заканчивается в первых числах марта 1930 г. (активист получает директиву, написанную "по мотивам" статьи Сталина "Головокружение от успехов" от 2 марта 1930 г.). Более точных указаний на время событий в самом тексте нет, не упоминаются даже названия месяцев - и отсчет времени ведется по временам года ("в начале осени", "пустынноcть осени").

– значит, в мире идет жизнь не так, как нужно,

хаотично, бесчеловечно. Главным для Платонова является не конкретное историческое событие, а философское обобщение происходящего, оценка его с точки зрения вечности (Платонов в повести порой обращает взгляд на небо: «Вощев, опершись о гробы спиной, глядел с телеги вверх – на звездное собрание и в мертвую массовую муть Млечного Пути. Он ожидал, когда же там будет вынесена резолюция о прекращении вечности времени, об искуплении томительности жизни» - этот взгляд соединяет вечное и преходящее, бесконечное и конечное). Понятия времени и пространства у Платонова становятся метафорой.

нищета рабочих и крестьян.  «Воздух ветхости и прощальной памяти стоял над

потухшей пекарней»; «забор заиндевел мхом, наклонился, и давние гвозди торчали из него». Старую деревню покрывает «всеобщая ветхость бедности».
2) Раскулачивание крестьян, методы уничтожения крестьянства, начало коллективизации. «Двое — это уже вполне кулацкий класс и организация»

3) Энтузиазм «масс». «Жить ради энтузиазма». Рабочие верят «в наступление новой жизни после постройки больших домов». При этом они живут в сарае: «Внутри сарая спали на спине семнадцать или двадцать человек, припотушенная лампа освещала бессознательные человеческие лица. Все спящие были худы, как умершие». Козлов хотел «умереть с энтузиазмом, дабы весь класс его узнал и заплакал над ним».

в автомобиле, которым управлял сам Пашкин. Козлов был одет в

светло-серую тройку, имел пополневшее от какой-то постоянной радости лицо и стал сильно любить пролетарскую массу», «дополнительно к пенсии по первой категории он обеспечил себе и натурное продовольствие».

5) Уничтожение религии и фанатичное поклонение новой «религии» (не атеизм, а безбожие). «Я был поп, а теперь отмежевался от своей души и острижен под фокстрот»; «Приходится стаж зарабатывать, чтоб в кружок безбожия приняли».

6) Атмосфера бездуховности, грубости, хамства, бескультурья. Из радиорупора доносится: «Товарищи, мы должны мобилизовать крапиву на фронт социалистического строительства! Крапива есть не что иное, как предмет нужды заграницы... Мы должны обрезать хвосты и гривы у лошадей!». 

жизни. Вощев, увидев детей, «почувствовал стыд и энергию — он захотел

немедленно открыть всеобщий, долгий смысл жизни, чтобы жить впереди детей...».

8) Стремление обезличить людей, построить всеобщее счастье любым путем, отучить думать, сомневаться. «Люди нынче стали дороги, наравне с материалом». Вощев «устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда». Жачев знал, «что в СССР немало населено сплошных врагов эгоистов и ехидн будущего света, и втайне утешался тем, что убьет когда-нибудь вскоре всю их массу, оставив в живых лишь пролетарское младенчество и чистое сиротство».

И самое страшное — слепая, бездумная вера, жизнь без прошлого, без души. Героя «Котлована» Вощева выгнали с работы за то, что он «думал среди производства»: «Ты, наверное, интеллигенция — той лишь бы посидеть да подумать», «Если мы все задумаемся — кто работать будет?». Умирающая мать пытается спасти Настю: «Никому не рассказывай, что ты родилась от меня, а то тебя заморят. Уйди далеко-далеко отсюда и там сама позабудься, тогда ты будешь жива...». Поп говорит: «Мне, товарищ, жить бесполезно. Я не чувствую больше прелесть творения — я остался без Бога, а Бог без человека...».

повествования внутреннее движение времени в "Котловане" крайне неоднородно. Внутренние часы

"Котлована" то останавливаются, то лихорадочно ускоряют ход. Организация колхоза - раскулачивание "зажиточного бесчестья", высылка кулаков и празднование победы - занимает один день, но день этот в повествовании выписан по минутам и заполнен множеством эпизодов. При этом почти полгода в действии повести сливаются в один монотонно тянущийся день, лишенный каких-либо событий. В финале же "Котлована" пятнадцать часов и вечность умещаются в одном абзаце (Чиклин пятнадцать часов рыл могилу в "вечном камне"). Ось времени в "Котловане" устремлена в вечность - веками повторяющиеся четыре времени года, о которых постоянно напоминает умирающая Настя, важнее, чем "однократные" исторические даты.

старик с кафельного завода, чинивший лапти, собирается "отправиться в них

обратно в старину" или Прушевский смотрит "в поздний вечер мира", то временные понятия (старина или вечер) понимаются читателем как пространственные. Ось времени может заменять пространственные координаты: "Его пеший путь лежал среди лета", - говорится о дороге, по которой идет Вощев.

размыкается в бесконечность - но одновременно стягивается в точку (если

в нем и есть направление - то это направление "на котлован"); время просчитано по дням и часам - но измеряется оно вечностью. Рамки повести раздвигаются в глубину времени и в необъятное пространство космоса - художественное пространство повести становится прежде всего пространством смысла. Пространственно-временная организация повести подчинена главной художественной задаче писателя - не описанию конкретного исторического события, а философскому обобщению эпохальных преобразований.