Карточная игра в литературе

Все вокруг играли.
Карты в то время являлись одним из немногих

развлечений, дозволенных светскими условностями.
«Кто ими в обществе себя не занимает
Воспитан дурно тот и скучен всем бывает», –
шутливо утверждал дядя поэта Сергей Львович Пушкин в своём стихотворении «Вечер». Никакое другое занятие не было столь распространено в разномастной среде русского дворянства. Играли в модных столичных гостиных, играли в домах провинциальных помещиков. На зеленом сукне карточных ломберных столов мелом делались расчёты, записывались ставки. Ненужные записи стирались специальной щёточкой. Стопками лежали нераспечатанные колоды: на каждую игру – новая. Использованные колоды карт игроки выкидывали прямо под стол. Вместе с картами со стола падали деньги,
но поднимать их считалось дурным тоном: эти деньги оставляли для прислуги.

Ряд существующих книг по истории карт в России и частных историко-бытовых исследований в этой области помогают пониманию функции карт как литературного образа. Карты как культурная реалия превратились
в литературную тему, сюжет которой составляла конфликтная ситуация
как в игре, так и в реальной жизни.

Карточная игра в XIX веке

Шевцов, Вячеслав Вениаминович. Карточная игра в России : (конец XVI - нач. XX в.) : история игры и история общества / В. В. Шевцов ; ред. А. Н. Жеравина, Э. Л. Львова ; Том. гос. ун-т. - Томск : Изд-во ТГУ, 2005. - 244 с.

в азартные игры использовались дешевые отечественные карты, так как расход

карт был огромен, поскольку каждая талия требовала свежих колод.
В «солидных» же коммерческих играх употреблялись, как правило, дорогие импортные карты.
В конце 1820-х гг. производство карт было монополизировано Опекунским Советом. Доходы от продажи
несметного количества колод шли на благотворительные цели. Рисунок производившихся карт стабилизировался
и приобрел сходную с нынешней каноническую форму.

В русском быту XVIII – начала XIX в. мы встречаемся с различением гадальных и игральных карт. Однако первые употреблялись, как правило, лишь
в профессиональном гадании. Значительно более было распространено бытовое любительское гадание, раскладывание пасьянсов, использовавшее игральные карты.

Игральные карты

разграничивает «солидные» и «нравственные» коммерческие игры и «модные» и опасные

– азартные:
«Будем надеяться, что хозяйки гостиных проявят достаточно достоинства, чтобы не потерпеть у себя азартных игр: более чем достаточно разрешить бильярд и вист, которые за последние десять – двенадцать лет сделались значительно более денежными играми, приближаясь к азартным и прибавив бесчисленное число испортивших их новшеств. Почтенный пикет единственный остался нетронутым
в своей первородной чистоте – недаром он теперь в небольшом почете».

Карточная игра заняла в XIX веке особое место и в предпочтениях современников, и в художественной литературе. С ней не могли сравниться никакие другие модные игры того времени, как например популярные
в конце XVIII в. шахматы. Различают так называемые коммерческие и азартные игры. Разница между ними
в том, чем определяется выигрыш: расчетом или случаем. В то время, как коммерческие игры рассматриваются как «приличные» игры «солидных людей», азартные подвергаются решительному моральному осуждению. Однако именно увлечение вторыми приобрело характер всеобъемлющей моды.

Коммерческие и азартные игры

используя данные, которые игрок получает
в ходе игры, и делая

необходимые вычисления. Коммерческие игры, в отличие
от азартных, – игры с относительно сложными правилами. Стратегия ведения игры зависит
от психологии игрока, а так же от случайного элемента – характера сданных карт, о чем, однако, игрок может сделать предположения
на основании хода игры. Игрок в коммерческую игру определяет свою стратегию, стараясь скрыть ее от противника.

Игра ради игры. Интеллектуальная дуэль

Таким образом, коммерческая игра, являясь интеллектуальной дуэлью, может выступать как модель конфликтов между равными противниками. При коммерческих играх успех обеспечивают интеллектуальное превосходство и большая информированность одного из партнеров.

В. Васнецов. Преферанс. 1879

Денежные игры, достойные к повышению: 1. Банк. 2. Рест. 3.

Квинтич. 4. Веньт-Эн. 5. Кучки. 6. Юрдон. 7. Гора. 8. Макао, которое некоторым образом крайне разобижено неупотреблением.
II. Нововыезжие игры, которых достойно принять в службу и ввести в общее употребление: 1. Штосс. 2. Три и три. 3. Рокамболь.
III. Игры, подавшие просьбы о помещении их в службу степенных солидных людей: 1. Ломбер. 2. Вист. 3. Пикет. 4. Тентере. 5. А л’а муш.

IV. Игры, подавшие просьбу об увольнении их в уезды и деревни: 1. Панфил. 2. Тресет. 3. Басет. 4. Шнип-шнап-шнур. 5. Марьяж.
6. Дурачки с пар. 7. Дурачки в навалку. 8. Дурачки во все карты. 9. Ерошки или хрюшки. 10. Три листка. 11. Семь листов. 12. Никитишны. 13. В носки – в чистую отставку.

«Переписка моды, содержащая
Письма безруких Мод, размышления неодушевленных нарядов...:
нравственное и критическое сочинение,
в коем с истинной стороны открыты
нравы, образ жизни и разныя смешныя
и важныя сцены моднаго века» (1791)
(авторство книги приписывается Н.И. Страхову)

«Переписка моды…» иллюстрирует взгляд людей того времени на моду и связанные с ней перемены
в повседневной жизни общества. Неизвестный автор с горькой иронией отмечает преувеличенное значение, которое свет придавал модным предметам и увлечениям, в том числе карточной игре.
Автор сетует, что такие пороки как праздность, лицемерие, корыстолюбие меньше осуждались обществом, чем отсутствие у человека модного сюртука или кареты.

Среди самых популярных – азартные банк и штосс. Ломбер и вист –
на службе «степенных», «солидных» людей. Всевозможные «дурачки» переведены в уезды, в деревни как немодные игры для провинциалов.

Гофман. Счастье игрока
Пушкин А. Пиковая дама
Толстой Л. Война и мир
Лермонтов

М. Фаталист
Лермонтов М. Маскарад
Гоголь Н. Игроки
Сухово-Кобылин А. Свадьба Кречинского
Толстой Л. Два гусара
Чукмалдин Н. Мои воспоминания
Лермонтов М. Тамбовская казначейша
Лермонтов М. Штосс
Достоевский Ф. Игрок
Цвейг С. 24 часа из жизни женщины

Игра в карты в литературе

«Что ни толкуй Вольтер или Декарт –
Мир для меня – колода карт,
Жизнь – банк; рок мечет, я играю
И правила игры я к людям применяю».
М.Ю. Лермонтов «Маскарад»

в винт.
Играли парами: азартный Николай Дмитриевич Масленников – с  Яковом Ивановичем,

а Евпраксия Васильевна – со своим братом.  Масленников мечтал сыграть большой шлем, для чего требовалось рискнуть и собрать большое и редкое сочетание карт. Он всегда рисковал, но в игре ему постоянно не везло. Комбинации, в которые собирались карты у них в руках, не поддавались ни анализу, ни правилам. Казалось, карты жили своей, отдельной от игроков жизнью и словно имели «свою волю, свои вкусы, симпатии и капризы». Однажды «в картах произошла странная перемена» – Николаю Дмитриевичу начало везти. Для большого шлема ему не хватало только пикового туза. Он протянул руку, чтобы взять карту из прикупа, покачнулся и упал – паралич сердца. У Николая Дмитриевича действительно должен был получиться большой шлем, но теперь он никогда не узнает, что его давняя мечта почти исполнилась.

Игра как досуг

увидел свет в окнах дежурной комнаты.
В комнате правления за

столом сидели, игравшие в карты, четыре чиновника. В разговоре чиновники употребляли слова: «государственный банк», «казенная палата», «губернское правленье», «народное просвещение» и карточные термины. Увидев Пересолина, чиновники побросали карты. На столе лежали не карты, а фотографии, снятые
с картона и «наклеенные на игральные карты». На фотографиях Пересолин увидел себя, свою жену, подчиненных и знакомых. Он выяснил, что чиновники играют в карты, в которых мастями являются названия учреждений, действительные статские советники у них были тузами, статские советники – королями, супруги особ IV и V класса – дамы, коллежские советники – валеты, надворные советники – десятки. Эта выдумка понравилась Пересолину, он сел за стол понаблюдать за игрой.

А. Чехов. Винт

Карты приобретают в конце XVIII – начале XIX в. черты универсальной модели – Карточной Игры, становясь центром мифообразования эпохи. Игра имеет определенные правила, иерархическую систему ценности отдельных карт и правила их сочетаемостей, которые соотносятся
и с иерархией в обыденной жизни.

игр.
Молодой дворянин Леандр проигрывает в ломбер «все свое именье». Мысль

о проигрыше не оставляет его во сне. Ему снится, что он попадает сначала
на карточный Олимп, где обитают в виде богов и богинь карточные фигуры,
затем в подземное царство – Аид, где вершится строгий суд над игроками.

«Мораль» предназначена для дворян, среди которых игра
в карты получила широчайшее распространение, причем многие проигрывали целые состояния. Верховное карточное божество – шпадилия (шпадиль – туз пик – главный козырь в игре в ломбер) – учит злополучного Леандра, что войти
в «храм ломбераз», то есть, преуспеть в игре можно только, идя «золотыми воротами воздержности», т. е. играя осторожно – с умением и без азарта.

Игра ради денег

Майков становится на позицию защиты умеренной карточной игры, рекомендуя в игре не азарт, а расчет.
«...обиталище для тех определенно, Кто может в ломбере с воздержностью играть…
Если станет впредь воздержнее играть, То может быть в игре счастливей нежель прежде».
В. Майков воспел не только коммерческую игру, но и строгое следование правилам, расчет и умеренность.

тянет к себе, как неизъяснимая приманка, причем
они не обращают

никакого внимания на выигрыш или проигрыш. Наблюдать случайные сочетания вероятностей, придумывать системы для подчинения их каким-то высшим законам и затем пытаться воспарить на этих собственными руками слепленных крыльях
– вот что возбуждает и приводит в восторг этих людей».

Игра ради игры

«Летом 18.. года Пирмонтские воды были оживлены более чем когда бы то ни было. Наплыв богатых и знатных иностранцев увеличивался с каждым днем, к неописуемой радости спекулянтов. Антрепренеры игры в фараон нарочно рассыпали перед глазами публики свое блестящее золото, действуя как опытные охотники и надеясь, что приманка сделает свое дело – привлечет благородную дичь. Кто не знает, что во время сезона на водах, когда каждый выбирается из русла обыденной жизни и умышленно предается праздности, игра чрезвычайно влечет к себе. Здесь нередко можно было увидеть людей, которые никогда не брали в руки карт, но здесь становились страстными игроками. В высших кругах проигрывать что-нибудь каждый день даже считалось признаком хорошего тона…»

«Я знал одного игрока, который целыми днями и ночами понтировал сам с собой, запершись в своей комнате,
и это, по моему мнению, был истинный игрок!».

быстро обогатиться.
К этому последнему типу принадлежал и барон Менар, доказывая

своим примером, что глубокая страсть к игре лежит в глубине нашей души и должна считаться врожденным качеством. Скоро роль простого понтера стала для него недостаточной. Игроки со всех сторон стремились к богатому и счастливому банкомету. Однако пустая, безумная жизнь игрока вскоре оказала на Менара свое разрушительное влияние, притупив его душевные качества, благодаря которым он в свое время снискал всеобщее уважение. Имя Менара перестало упоминаться
в обществе как образец верности в дружбе, веселости в беседах и рыцарской почтительности к женщинам. Прежняя ревностная страсть к наукам и искусствам исчезла без следа. На его бледном лице, в темных, сверкавших каким-то мрачным огнем глазах светилась только овладевшая им пагубная страсть. Он играл
не ради удовольствия, но ради денег, и, казалось, сам дьявол распалил в нем эту страсть до предела.
Одним словом, он сделался банкометом с головы до пят».

Э.Т.А. Гофман. Счастье игрока

Произведение состоит из четырех рассказов, встроенных
в единое повествование, иллюстрирующее трагическую судьбу игроков в карты, связавшую между собой истории их жизни.
По ходу повествования можно проследить, как герой, который никогда не играл в карты, проявляя «решимость никогда не касаться карт», втягивался в круговорот карточной игры и становился азартным игроком, не замечая, как игра завладевала всем его существом.

Игра как средство обогащения

страсть к игре не оказывала ни малейшего влияния на немецкого

барона Зигфрида. Он выказывал странную решимость никогда не касаться карт. Чтобы положить конец сплетням и кривотолкам о скупости, несмотря
на отвращение к игре, он решился нарочно проиграть сотни две луидоров, чтобы избавить себя от обидного подозрения. Но какую бы карту он ни ставил, она непременно выигрывала: менял ли он карты или ставил их наобум, выигрыш все равно оставался за ним. Барон приходил в ярость от собственного выигрыша. Получив значительный выигрыш, барон продолжал игру, надеясь, что счастье когда-нибудь изменит. Но все тщетно: чем больше он играл, тем больше ему благоволила удача.

Незаметно для самого Зигфрида страсть к самой простой, а потому и самой азартной игре фараон стала понемногу овладевать его существом. Он проводил за игорным столом целые ночи, увлеченный тем непреодолимым очарованием, о котором прежде слышал от своих друзей, но не хотел верить. Зигфрид уверял себя и окружающих, что никогда в жизни он не испытывал пристрастия к игре и, наоборот,
Решился во что бы то ни стало проиграть несколько сот луидоров, прекратив после этого и саму игру,
но, к сожалению, до сих пор ему неизменно везло. Это везение – не более чем страшная приманка,
с помощью которой игра завладела его существом. Пагубная страсть начала овладевать им окончательно.

знаменитый, Однообразная семья, Все жадной скуки сыновья…
А.С. Пушкин. Евгений Онегин
Пушкин признавал, что

страсть к игре – самая сильная из его страстей. Поэт очень много играл, почти всегда несчастливо.
Но ничего с этим поделать не мог. Несомненно, страсть к картам приносила Пушкину неприятности. Но, помимо долгов
и сомнительной репутации, игра давала поэту пищу для творчества, вдохновение. Даже самый первый прозаический опыт, отрывок «Наденька» описывает игорный дом: «Тузы, тройки, разорванные короли, загнутые валеты сыпались веером, и облако стираемого мела мешалось с дымом турецкого табаку».
Благодаря этой страсти появились на свет произведения,
без которых мы не мыслим пушкинского наследия:
повести «Выстрел», «Пиковая дама».

«Если бы русские писатели не играли в карты, то не было бы русской литературы» В.Л. Пушкин

Худ. Н. Кузьмин

гадательная книга
В произведениях Пушкина часто присутствует тема азартных игр,
повесть

«Пиковая дама» целиком посвящена ей: ее сюжет построен на карточной игре штосс.

В самом заглавии «Пиковой дамы» заложено двойное значение: оно обозначает и старую графиню, и игральную карту (правда, некоторые литературоведы считают, что Пиковая дама – это черноволосая и черноглазая Лиза).

Графиня выступает в повести Пушкина в двух различных функциях: как жертва Германна и как представитель
тех сил, с которыми Германн ведет игру (здесь тоже не все однозначно: сил, которые ведут Германна к погибели, либо которые пытаются его спасти? Но он обречен, так как сам делает свой выбор).

«Германн узнал графиню!
– Я пришла к тебе против своей воли, – сказала она твёрдым голосом, – но мне велено исполнить твою просьбу. Тройка, семёрка и туз выиграют тебе сряду, – но с тем, чтобы ты в сутки более одной карты
не ставил и чтоб во всю жизнь уже после не играл...»

пятидесяти На сто, И выигрывали, И отписывали Мелом. Так, в ненастные дни, Занимались они Делом.
Илл. М. Полякова
Эпиграф

к «Пиковой даме», вспоминала Анна Керн, был создан буквально за ломберным столом.
На рукаве мелом записал поэт знаменитые строчки: «А в ненастные дни собирались они часто...»

Правила игры очень простые. У банкомета (он сдает карты
и обязан отвечать на ставки понтеров) и понтера (он делает ставку) имеется по колоде карт. Понтер выбирает из своей колоды карту, кладет ее рубашкой кверху и покрывает ставкой. Банкомёт «держал талью» или метал, то есть открывал по одной карте в колоде и поочерёдно раскладывал их слева и справа от себя (это называется «прокидка»). Карта, легшая направо, дает выигрыш банкомету, налево – понтеру. Если выпадает «плие» – равные по значению карты – выигрыш
идет в пользу банкомета, так что шансы в игре вовсе не равны. Если обе открытых карты не совпадают с картой, отложенной понтером, начинается следующая прокидка. Понтер может быть один («штосс») или несколько («банк»), каждый имеет право ставить на несколько карт. В «штосс» играли на деньги. Играть не увеличивая ставку, значит «играть мирандолем». Можно было «ставить на руте», то есть, постоянно ставить
(с повышением) на одну и ту же карту. Семпель – простая, неудвоенная ставка, пе – удвоенная; пароли, или с углом, – утроенная, пароли пе – ушестеренная (гнуть углы – понтер загибал углы отложенной карты от одного до четырех, т.е. увеличивал ставки). Выигрыш «соника» означает выигрыш
с первой прокидки. Масти значения не имеют.

В какую игру играли герои «Пиковой дамы»?

Герои «Пиковой дамы» играли
в популярную карточную игру «штосс» (в XVIII в. её называли «фараон», «фаро», «банк»).

твердо убеждён в необходимости упрочить свою независимость, Германн не касался

и процентов, жил одним жалованьем, не позволял себе малейшей прихоти.
Он имел сильные страсти и огненное воображение, но твердость спасала его от обыкновенных заблуждений молодости.
Так, например, будучи в душе игрок, никогда не брал он карты
в руки, ибо рассчитал, что его состояние не позволяло ему
(как сказывал он) жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее, – а между тем целые ночи просиживал
за карточными столами и следовал с лихорадочным трепетом
за различными оборотами игры…»

– Этот Германн – лицо истинно романтическое: у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля.

Илл. Я. Гюзелева

От бережливого и рассудочного прагматичного человека
до азартного игрока

В поведении Германна, когда он сделался игроком, доминирует стремление к мгновенному обогащению: «...когда сон им овладел, ему пригрезились карты, зеленый стол, кипы ассигнаций и груды червонцев. Он ставил карту за картой, гнул углы решительно, выигрывал беспрестанно, и загребал к себе золото, и клал ассигнации в карман».

поставить карту, – сказал Германн. Чекалинский
улыбнулся и поклонился, молча, в

знак покорного согласия.    – Идёт! – сказал Германн, надписав мелом куш над своей картою.    – Сколько-с? – спросил, прищуриваясь, банкомёт, – извините-с,
я не разгляжу.    – Сорок семь тысяч, – отвечал Германн.    При этих словах все головы обратились мгновенно, и все глаза устремились на Германна.    – Позвольте заметить вам, – сказал Чекалинский с неизменной своею улыбкою, – что игра ваша сильна: никто более двухсот семидесяти пяти семпелем здесь ещё не ставил.    – Что ж? – возразил Германн, – бьёте вы мою карту или нет?
Чекалинский поклонился с видом того же смиренного согласия.
Он стал метать. Направо легла девятка, налево тройка.    – Выиграла! – сказал Германн, показывая свою карту…»

Илл. Я. Гюзелева

«Это похоже было на поединок»

Банкомет является как бы подставной фигурой в руках Неизвестных Факторов, которые стоят за его спиной.
Игра становилась столкновением с силой мощной и иррациональной, даже демонической. Банкомет, который
только раздавал карты, был всего лишь проводником последующих событий Игры, его роль виделась как непредсказуемость и насмешливость Судьбы. В момент Игры герой решается: ВСЕ или НИЧЕГО.

ожидали. Генералы
и тайные советники оставили свой вист, чтоб видеть

игру, столь необыкновенную. Молодые офицеры соскочили с диванов; все официанты собрались в гостиной. Все обступили Германна. Германн стоял у стола, готовясь один понтировать противу бледного, но всё улыбающегося Чекалинского. Каждый распечатал колоду карт. Чекалинский стасовал. Германн снял и поставил свою карту, покрыв её кипой банковых билетов. Это похоже было на поединок.    Чекалинский стал метать, руки его тряслись. Направо легла дама, налево туз.    – Туз выиграл! – сказал Германн и открыл свою карту.    – Дама ваша убита, – сказал ласково Чекалинский.    Германн вздрогнул: в самом деле, вместо туза у него стояла пиковая дама.
Он не верил своим глазам, не понимая, как мог он обдёрнуться.    В эту минуту ему показалось, что пиковая дама прищурилась и усмехнулась. Необыкновенное сходство поразило его...    – Старуха! – закричал он в ужасе…»

«Германн дождался новой тальи, положил
на нее свои сорок семь тысяч и вчерашний выигрыш. Чекалинский стал метать. Валет выпал направо, семерка налево. Германн открыл семерку. Все ахнули. Чекалинский отсчитал девяносто четыре тысячи и передал Германну. Германн принял их с хладнокровием
и в ту же минуту удалился».

Илл. Я. Гюзелева

Германн «обдернулся» –
то есть ошибочно вынул из колоды даму вместо туза, не проверил,
на какую карту поставил.

А. Апсит
Важен подчеркнутый «демонизм» поведения Долохова-банкомета. Создается специальная атмосфера. Долохов

назойливо спрашивает Ростова, не боится
ли он его, и подчиняет себе его волю, заставляя увеличивать ставки. Долохов убеждает Ростова в своей фатальности: «Другим даю, а тебе бью. Иль ты меня боишься?» Этот мотив боязни Долохов повторяет несколько раз, навязывая Ростову психологическое состояние страха.«Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула».

Ситуация поединка – банкомет – понтер – ярко описана
Толстым в сцене карточной игры Николая Ростова
с Долоховым. Даже ведя честную игру, опытный хладнокровный банкомет превращался для неосторожного
и взволнованного понтера в воплощенный образ Судьбы. Толстой не упоминает о том, что Долохов использует в игре запрещенные приемы, вероятно, игра ведется честная,
но Долохов намеренно нагнетает атмосферу напряженности,
сам затевая неожиданно разговор о слухах о своем шулерстве.

Поединок: банкомет – понтер

жизнь и смерть, –схема пари Печорина и Вулича. Вулич, выиграв

пари, после того как приставленный им ко лбу пистолет не выстрелил, прибавил, «самодовольно улыбаясь: – это лучше банка и штосса». Счастливо избежавший смерти благодаря осечке, вскоре Вулич все-таки погибает, зарубленный пьяным казаком.

М. Лермонтов. Фаталист

Глава «Фаталист» является завершающей частью романа «Герой нашего времени». Начало повести подчеркивает противопоставление коммерческой игры, которая ассоциируется с пошлым большинством («Однажды, наскучив бостоном и бросив карты под стол, мы сидели у майора С***»), и азартной – удела страстных натур. Действие начинается с жаркого спора, тема которого – предопределенность судьбы, в которую верит поручик Вулич. Финалом спора стало смертельное пари, которое Вулич предложил присутствующим.

« – Господа, я вас прошу не трогаться с места! – сказал Вулич, приставя дуло пистолета ко лбу. Все будто окаменели. – Господин Печорин, прибавил он, – возьмите карту и бросьте вверх. Я взял со стола, как теперь помню, червонного туза и бросил кверху: дыхание у всех остановилось; все глаза, выражая страх и какое-то неопределенное любопытство, бегали от пистолета к роковому тузу, который, трепеща на воздухе, опускался медленно; в ту минуту, как он коснулся стола, Вулич спустил курок... осечка!..»

Во всех текстах, включающих тему азартной игры, имеется сходство с сюжетной темой дуэли: исход конфликта смертелен для одной из сторон.

таил: страсть к игре. За зеленым столом он забывал все,

и обыкновенно проигрывал; но постоянные неудачи только раздражали его упрямство. Рассказывали, что раз, во время экспедиции, ночью, он на подушке метал банк, ему ужасно везло. Вдруг раздались выстрелы, ударили тревогу, все вскочили
и бросились к оружию. «Поставь ва-банк!» – кричал Вулич, не подымаясь, одному из самых горячих понтеров. «Идет семерка», – отвечал тот, убегая. Несмотря на всеобщую суматоху, Вулич докинул талью, карта была дана. Когда он явился в цепь, там была уж сильная перестрелка. Вулич не заботился ни о пулях, ни о шашках чеченских: он отыскивал своего счастливого понтера. – Семерка дана! – закричал он, увидав его наконец в цепи застрельщиков, и, подойдя ближе, он вынул свой кошелек
и бумажник и отдал их счастливцу, несмотря на возражения о неуместности платежа. Исполнив этот неприятный долг,
он бросился вперед, увлек за собою солдат и до самого конца дела прехладнокровно перестреливался с чеченцами...».
Вулич с азартом играет, его увлекает игра сама по себе, а не только выигрыш, при чем рассчитаться за игру
он считает делом чести, отдав долг во время боя, дабы не остаться должным в случае своей гибели.

М. Лермонтов. Фаталист

Жизнь и война – игра

крупную сумму князя Звездича. За игрой следит знаменитый в прошлом

шулер Евгений Арбенин, который теперь бросил карты, женился на молодой красавице и стал жить как честный человек, распрощавшись со старым. Проигравшийся дотла князь в отчаянии. Арбенин намекает князю, что дело тут в шулерстве. Он сам садится за карточный стол вместо князя. Игроки сразу видят мастера. Арбенин обыгрывает всех и отдаёт князю весь огромный куш. «Я вижу все насквозь... все тонкости их знаю, И вот зачем я нынче не играю…»

Два средства только есть: Дать клятву за игру вовеки не садиться Или опять сейчас же сесть. Но чтобы здесь выигрывать решиться, Вам надо кинуть все: родных, друзей и честь, Вам надо испытать, ощупать беспристрастно Свои способности и душу: по частям     Их разобрать; привыкнуть ясно Читать на лицах чуть знакомых вам     Все побужденья мысли; годы Употребить на упражненье рук, Все презирать: закон людей, закон природы. День думать, ночь играть, от мук не знать свободы, И чтоб никто не понял ваших мук. Не трепетать, когда близ вас искусством равный, Удачи каждый миг постыдный ждать конец И не краснеть, когда вам скажут явно:                               «Подлец!»

Арбенин, сам в прошлом азартный игрок и шулер, рассказывает, какую цену приходится платить игроку:

Честь и бесчестность. Шулерство

на 80 тысяч полковника Чеботарёва, приезжает в гостиницу небольшого городка,

где надеется найти себе новых жертв. В той же гостинице квартируют обчистившие уже многих приезжих игроки Швохнев, Кругель и Утешительный. У Ихарева просыпается непреодолимое желание померяться с ними шулерским искусством
и надуть проходимцев на крупную сумму.

Когда начинается игра, проходимцы сразу понимают: Ихарев – искусный шулер.
Они предлагают ему вместе обманывать других простаков. Жертвой выбирают проживающего в трактире богатого помещика Глова, приехавшего в город заложить
за 200 тысяч своё имение для приданого дочери. Оформить документы и получить деньги поручено сыну Глова, которого шулера легко обыгрывают, забрав у него доверенность на деньги. На самом деле и Глов, и его сын – подставные лица. Нет
ни имения, ни денег. Шулер Ихарев сам обманут на 80 ранее выигранных им тысяч.

Честь и бесчестность. Шулерство

сценах отечественных театров.

слывёт любителем клубов, игр и женщин, Кречинский просит руки и

сердца Лидочки. Он планирует приобрести огромное состояние, женившись на Лидии Муромской. В приданое он получит полторы тысячи душ и двести тысяч чистого капитала. Поставив обретённое богатство на кон, он сможет выиграть ещё два миллиона. У него есть булавка со стразами. Вспомнив, что у Лидочки есть точно такая же, только обрамлённая бриллиантами, кладёт две одинаковые с виду булавки в бумажник и уходит к ростовщику Беку. Он выпросил у невесты дорогую булавку и заложил её ростовщику, и, подменив ее на фальшивую, получил деньги. Обман открывается. Лидочка отдаёт Беку своё драгоценное украшение и, оскорбленная, в слезах убегает.

В основу пьесы положен ходивший
в московском обществе рассказ
о светском шулере, который получил у ростовщика большую сумму под залог фальшивого солитера (бриллианта).

Шулерство – это воровство

провинциальный город,
в гостинице он встречает корнета Ильина, который, несмотря

на предупреждение графа
о том, что его карточный партнёр Лухнов – шулер, проигрывает доверенные ему полковым командиром казённые деньги. Ильин в отчаянии, он близок к самоубийству. Турбин выручает корнета: расправившись с обыгравшим Ильина шулером и отобрав проигранные деньги,
он возвращает их Ильину.

Л. Толстой. Два гусара

Сюжет повести основан на противопоставлении нравов начала и середины XIX века,
на сравнении честных романтиков и беспринципных прагматиков двух поколений.

«…Игра завязалась. Лухнов метал отчетливо, как машина, изредка останавливаясь и неторопливо записывая или строго взглядывая сверх очков и слабым голосом говоря: «Пришлите». Толстый помещик говорил громче всех, делая сам с собой вслух различные соображения, и мусолил пухлые пальцы, загибая карты. Гарнизонный офицер молча, красиво подписывал под картой и под столом загибал маленькие уголки. Грек сидел сбоку банкомета и внимательно следил своими впалыми черными глазами за игрой, выжидая чего-то. Завальшевский, стоя у стола, вдруг весь приходил в движение, доставал из кармана штанов красненькую или синенькую, клал сверх нее карту, прихлопывал по ней ладонью, приговаривал: «Вывези, семерочка!», закусывал усы, переминался с ноги на ногу, краснел и приходил весь в движение, продолжавшееся до тех пор, пока не выходила карта. Ильин ел телятину с огурцами, поставленную подле него на волосяном диване, и, быстро обтирая руки о сюртук, ставил одну карту за другой…»

совсем пропала. Корнет все чаще и чаще толкал ногой графа.

Граф списывал ремизы старушки. Наконец партия кончилась.
Как ни старалась Анна Федоровна, кривя душою, прибавлять
свои записи и притворяться, что она ошибается в счете и
не может счесть, как ни приходила в ужас от величины своего проигрыша, в конце расчета оказалось, что она проиграла девятьсот двадцать призов. «Это ассигнациями выходит девять рублей?» – несколько раз спрашивала Анна Федоровна, и до тех пор не поняла всей громадности своего проигрыша, пока братец, к ужасу ее, не объяснил, что она проиграла тридцать два рубля с полтиной ассигнациями и что их нужно заплатить непременно…»

Действие второй половины повести происходит в 1848 году. В поместье Анны
Фёдоровны останавливается гусар, сын графа Фёдора Турбина, давно убитого
на дуэли. Хозяйка взволнована встречей с сыном знаменитого гусара, который
Оставил глубокий след в ее сердце в молодости. В отличие от пылкого и горячего
отца, молодой Турбин холоден, практичен. Турбин обыгрывает в преферанс хозяйку
на довольно большую для нее сумму, не испытывая никакого сочувствия к пожилой даме.

Л. Толстой. Два гусара

существовали в Сибири! Кроме риска и азарта, в эти игры

вносились зачастую многие степени шулерства, начиная с крапленых карт
и оканчивая систематическим спаиванием вином увлекшегося игрока...»
Н.М. Чукмалдин.
Записки из моей жизни

«Вот хоть бы Тюмень, жалею, что нельзя здесь остановиться. Игра здесь, говорят, постоянно идет большущая, и купцы эти – так и садят деньги в пьяном виде. Затей с ними игру – вот и капиталист!» Н. Ядринцев

В своей автобиографии тюменский купец Чукмалдин вспоминает, как один из местных предпринимателей «расстроил свое блестящее транспортное дело», проигрывая в Тюмени до 20 тысяч рублей за вечер. Другой купец, купив кожевенный завод, был вскоре вынужден распродать его, потому что проиграл за две ночи 110 тысяч рублей.

В Сибири, в частности в Тюмени, азартные игры были любимым развлечением купечества.
Ставка в сто рублей считалась нормой, бывало «на карту» ставили до семи тысяч рублей!
Бывало, счастливчики выигрывали на сибирских ярмарках в карты до 90 тысяч рублей за раз.

Азартные игры в Тюмени

Н. Петров. Карточная игра

в Тюмени был обыгран проезжий полковник, спустивший в один вечер

10 тысяч рублей казенных денег.

«Были люди, которые сделали состояние на чужом азарте. Одно время славился и процветал в Тюмени отставной чиновник Унжаков, составивший себе карточною игрой целое состояние. Дом был открыт для всех; здесь постоянно велась карточная игра. Бывало, каждый праздник был предлогом для «вечера» и карточной игры. На всяком вечере в кругу тюменского купечества героями его фигурировали всегда картежные игроки крупных ставок. Всякие интересы и разговоры на подобных вечерах вертелись только на том, кто кого обыграл, кто у кого какую карту убил и как проигравшийся посылал к себе домой с ключами от конторки за новой пачкой денег». Н. Чукмалдин

«Типичны были эти записные игроки и их жертвы во время боя на зеленом поле…
Они вели свой промысел по всем правилам искусства, сегодня выигрывая, завтра проигрывая, и только к «крупной рыбе» применяли свои «особенные» приемы и таланты». Н. Чукмалдин

И. Калганов «Карточные шулера»

Азартные игры в Тюмени

князя А.Н. Голицына, владельца огромного состояния в 40 тысяч крепостных

душ. В обществе он имел репутацию человека крайне неприятного
и грубого, отличался самодурством, был картежником, промотал свое состояние, говорили, что князь бил свою жену. На одном из балов она познакомилась с графом Львом Кирилловичем Разумовским, сыном гетмана, меценатом,
чьи празднества в доме на Тверской и в имении были притчей всей Москвы, и тот в неё отчаянно влюбился. Он стал искать возможность вызволить «печальную красавицу» Марию Григорьевну, отвечавшую ему взаимным чувством.

Князь Александр Николаевич Голицын

Княжна Мария Григорьевна Вяземская

Граф Лев Кириллович Разумовский

Как князь Голицын жену в карты проиграл

Разумовским, в светском обществе их брак не приняли. Разумовские посещали

только скромные семейные праздники, на одном из которых неожиданно появился сам император Александр I. Он назвал Марию Григорьевну графиней и пригласил на полонез. После того, как сам государь счел Марию Григорьевну достойной своего общества, ее признали законной женой графа Разумовского, вернув былое уважение. В 1809 году брак был признан.

Вначале Л.К. Разумовский хотел вызвать князя Голицына на дуэль,
но, зная об азартности князя, решил сойтись с ним за карточным столом. Игра длилась всю ночь. Проигрывая вновь и вновь, князь Голицын дошел до исступления. И тогда Лев Кириллович предложил ему поставить на кон Марию Григорьевну против всего, что он выиграл. Сначала князь отказался, но в конце концов решился на эту авантюру
и вновь проиграл. Из выигрыша Разумовский не взял ни копейки денег, забрав с собой только Марию Григорьевну. С тех пор они жили, как
муж и жена. Мария Григорьевна была глубоко оскорблена тем,
что её, урождённую княжну Вяземскую, проиграли в карты; эта скандальная история была темой для разговоров в домах двух столиц.
Церковь нашла такое поругание священных уз брака со стороны
мужа вопиющим и дала согласие на расторжение брака.

Считается, что эта история легла в основу поэмы Лермонтова «Тамбовская казначейша».
История проигрыша возлюбленной в карты является основой сюжета повести Гофмана «Счастье игрока».

Как князь Голицын жену в карты проиграл

другой, Поверить проигрыш не смея, Сидел с поникшей головой. Иные, при удачной талье, Стаканы

шумно наливали И чокались. Но банкомет Был нем и мрачен. Хладный пот По гладкой лысине струился. Он всё проигрывал дотла. В ушах его дана, взяла Так и звучали. Он взбесился – И проиграл свой старый дом, И всё, что в нем или при нем.
Он проиграл коляску, дрожки, Трех лошадей, два хомута, Всю мебель, женины сережки, Короче – всё, всё дочиста.
Как вдруг, очнувшись, казначей Вниманья просит у гостей.
И просит важно позволенья Лишь талью прометнуть одну, Но с тем, чтоб отыграть именье, Иль «проиграть уж и жену».

Против гостинницы Московской, Притона буйных усачей, Жил некто господин Бобковской, Губернский старый казначей.
В пучинах сумрачных расчета Блуждать была его охота, И потому он был игрок (Его единственный порок). Любил налево и направо Он в зимний вечер прометнуть, Четвертый куш перечеркнуть, Рутёркой понтирнуть со славой, И талью скверную порой Запить Цимлянского струей.

Толпа гостей теснилась шумно Вокруг зеленого стола; Игра уж дельная была, И банк притом благоразумный. Его держал сам казначей Для облегчения друзей.

диктующий ему один и тот же определенный адрес, призывая его

пойти туда. Лугин отправляется на поиск указанного адреса и находит дом, который пустует долгое время. Лугин решает тот час же сюда переселиться. Особенно привлек его внимание мужской портрет, висевший на стене. Дом этот оказался необычным. Каждый вечер из соседней комнаты начал появляться старик, который предлагал сыграть художнику в штосс. На кон он ставил красавицу неписанной красоты, такую, изобразить которую Лугин хотел всегда, но у него это никогда не получалось. Каждый вечер игра повторялась, и каждый раз живописец проигрывал свои деньги. Дошло до того, что он начал продавать свое имущество, лишь бы вновь встретиться с взглядом с таинственной красавицей. Воспаленный ум Лугина осознавал, что так долго продолжаться не может, потому что деньги когда-нибудь да закончатся. Он считает, что надо на что-нибудь решиться. И он решается…
На этом повествование обрывается.

Тема проигрыша женщины в карты еще раз появляется в творчестве М.Ю. Лермонтова, это
неоконченная мистическая повесть с открытым финалом. Были попытки написать ее окончание.

– его многолетнем азартном увлечении игрой в рулетку. В 1862

Фёдор Достоевский приехал на отдых Висбаден. Там он за несколько дней проиграл не только все свои деньги, но и наличность своей спутницы Полины Сусловой. Чтобы выпутаться из долгов, он заключил контракт на трудных условиях с издателем Ф. Стелловским на скорейшее написание нового романа «Игрок», в итоге роман был написан за 24 дня. Достоевский трижды бывал в Бад-Хомбурге и, играя
в казино, многократно проигрывал в рулетку большие суммы денег, попадая в безвыходные ситуации.
Впечатления, полученные в знаменитых немецких казино, использовались при написании романа «Игрок».

Кадр из худ. фильма
«Достоевский»

Ф. Достоевский – игрок

Главный герой Алексей Иванович путешествует с семьёй отставного генерала как

учитель его детей, он влюблен в Полину, падчерицу генерала. Все ждут смерти бабушки, чтобы получить огромное наследство. Бабушка приезжает
в этот маленький городок совершенно здоровая, увлекается игрой в рулетку
и проигрывает часть своего состояния. Алексей пытается помочь Полине, выигрывая для неё огромную сумму денег, но гордая девушка не принимает их.

Тема романа – история азарта, ставшего для человека не просто смыслом игры и даже не смыслом жизни, но единственной сутью бытия.

воспринимается как средство спасения,
с ее помощью совершается чудо:
«Так

вы решительно продолжаете быть убеждены,
что рулетка ваш единственный исход и спасение?»; «Надеюсь на одну рулетку»; «со мною в этот вечер случилось происшествие чудесное. Оно хоть и совершенно оправдывается арифметикою, но тем
не менее – для меня еще до сих пор чудесное».
Рулетенбург – квинтэссенция мира нелепостей, скандалов.
«...Сколько крику, шуму, толку, стуку! И какая все это беспорядица, неурядица, глупость и пошлость».

Герой считает, что деньги – источник зла, но спасения ждет от них же («деньги – все!»).
Изменение судьбы для него – в замене нехватки денег их изобилием.
Именно веру во внезапность спасения Достоевский считает типично русской чертой.
«Рулетка – это игра по преимуществу русская», она основана на желании «в один час»
«всю судьбу изменить». В «Игроке» противопоставляется буржуазное накопительство Европы
и русское стремление переменить судьбу мгновенно, вера во внезапное счастье, «разбогатеть вдруг, в два часа,
не трудясь». «Почему игра хуже какого бы то ни было способа добывания денег, например, хоть торговли?». «Неизвестно еще, что гаже: русское ли безобразие или немецкий способ накопления честным трудом».

Ф. Достоевский. Игрок

монет; всего с прежним, очутилось у меня двести фридрихсдоров… Я

с ужасом ощутил и мгновенно осознал: что для меня теперь значит проиграть! Стояла на ставке вся моя жизнь!»

«…я весь проигрался дотла и очень скоро. Я прямо сразу поставил на четку двадцать фридрихсдоров и выиграл, поставил опять и опять выиграл
и таким образом еще раза два или три. Я думаю, у меня сошлось в руках
около четырехсот фридрихсдоров в какие-нибудь пять минут. Тут бы мне
и отойти, но во мне родилось какое-то странное ощущение, какой-то вызов судьбе, какое-то желание дать ей щелчок, выставить ей язык. Я поставил самую большую позволенную ставку, в четыре тысячи гульденов, и проиграл. Разгорячившись, вынул все, что у меня оставалось, поставил на ту же ставку и проиграл опять, после чего отошел от стола, как оглушенный…»

Илл. И. Алексеева

Ф. Достоевский. Игрок

– Она размахнулась и пустила их в меня. Пачка больно

ударила мне в лицо и разлетелась
по полу. Совершив это, Полина выбежала из комнаты…»

« – Слушайте и запомните: возьмите эти семьсот флоринов
и ступайте играть. Выиграйте мне на рулетке сколько можете больше; мне деньги во что бы не стало теперь нужны…»

Ф. Достоевский. Игрок

обесчеловечивающую силу страсти к игре, наживе, влечение к золоту. Тема

произведения – всепоглощающая и неистовая страсть, убивающая в человеке все чистое и честное. Произведение рассказывает о событиях, которые за один день перевернули устоявшуюся жизнь женщины, поддавшейся силе охватившего ее чувства.

С. Цвейг неизменно писал о страсти, об исступленной, неконтролируемой, болезненной любви к мужчине или к женщине,
к деньгам или игре, к приключениям или к власти над другими.

звенели наполеондоры, стучали пятифранковые монеты, казино являло собой куда более

привлекательное зрелище, чем новомодный помпезный игорный дом, где в наши дни пошлейшие туристы вяло спускают свои обезличенные жетоны».

Монте-Карло

не старше двадцати пяти лет, который, шатаясь точно пьяный, медленно,

по-стариковски волоча непослушные ноги, тащился по лестнице. Спустившись вниз, он как мешок упал на скамью. И снова я содрогнулась, ибо ясно видела —
это конченный человек. Так падает лишь мертвый или тот, в ком ничто уже
не цепляется за жизнь. В тусклом свете фонарей его можно было принять за человека, пустившего себе пулю в лоб. Внезапно передо мной возникло видение во всей своей страшной, почти осязаемой реальности: я увидела его застрелившимся; я была твердо уверена, что в кармане у него револьвер и что завтра его найдут
на этой или на другой скамье мертвым и залитым кровью. Он упал, как падает камень в пропасть, не останавливаясь, пока не достигнет дна; я никогда не думала, что одним движением можно выразить всю полноту изнеможения и отчаяния….»

Миссис К. призналась, что события, произошедшие с ней в течение двадцати четырёх часов двадцать пять лет назад, не дают ей покоя. Она приехала в Монте-Карло. Там она часто заходила в казино, развлекаясь тем, что наблюдала не за лицами, а за руками игроков: она увидела на игорном столе удивительные руки: белые, красивые, они метались по зелёному сукну, как живые существа, Это был молодой человек лет двадцати пяти с нежными красивыми чертами. Когда он выигрывал, руки и лицо его излучали радость, когда проигрывал – взгляд тускнел, руки бессильно падали на стол. Он проиграл все деньги. Молодой человек порывисто вскочил и побрёл к выходу. Миссис К. сразу поняла, что он собирается покончить с собой.

С. Цвейг. Двадцать четыре часа из жизни женщины

светлых, подвижных, настороженных рук, словно из нор выглядывающих из рукавов;

каждая – точно хищник, готовый к прыжку, каждая иной формы и окраски: одни – голые, другие – взнузданные кольцами и позвякивающие цепочками, некоторые косматые, как дикие звери, иные влажные и вертлявые, как угри, но все напряженные и трепещущие от чудовищного нетерпения. Все можно узнать по этим рукам, по тому, как они ждут: корыстолюбца – по скрюченным пальцам, расточителя – по небрежному жесту, расчетливого – по спокойным движениям кисти, отчаявшегося – по дрожащим пальцам. Все руки живут своей жизнью, кроме четырех-пяти пар рук, принадлежащих крупье. Эти – настоящие автоматы, они действуют как стальные щелкающие затворы счетчика, они одни безучастны и деловиты; но даже эти трезвые руки производят удивительное впечатление именно по контрасту с их алчными и азартными собратьями; они, как полицейские, затянутые в мундир, стоят среди шумной, возбужденной толпы…»

Случалось ли вам смотреть только
на зеленый стол, в середине которого,
как пьяный, мечется шарик рулетки,
и на квадратики полей, которые словно густыми всходами покрываются бумажками, золотыми и серебряными монетами, и видеть, как крупье одним взмахом своей лопатки сгребает весь урожай или часть его пододвигает счастливому игроку.

ипподроме, в кафе, в клубах, и эта страсть пожирала его

время, силы, нервы и прежде всего деньги. Он не мог больше ни о чем думать, потерял сон, а главное, уже не владел собой: один раз, ночью, вернувшись домой из клуба, где он все проиграл, он, раздеваясь, нашел в кармане еще одну забытую скомканную бумажку. Не устояв перед соблазном, он снова оделся и блуждал по улицам, пока не нашел в каком-то кафе двух-трех игроков в домино, с которыми и просидел до рассвета. Он уже продал свой чемодан, одежду, зонтик, у него не оставалось ничего, кроме револьвера с четырьмя патронами и маленького крестика с драгоценными камнями, подаренного крестной матерью, но и этот крестик он спустил за пятьдесят франков только для того, чтобы вечером в последний раз испытать острое наслаждение игрой не на жизнь, а на смерть. Силу охватившей его страсти выдавал лихорадочный блеск его глаз, когда он рассказывал о своей игорной страсти. Одно воспоминание
о пережитом уже волновало его, и его выразительное лицо
с ужасающей четкостью отражало все перипетии игры.
Этот человек до мозга костей отравлен своей страстью…»

«…до мозга костей отравлен своей страстью…»

так открыто, обнажённо и бесстыдно отражалась бы страсть, и я

не сводила с него глаз, прикованная, зачарованная его безумием, как он сам – прыжками и кружением шарика. Вот в глазах его вспыхнул яркий свет, сжатые узлом руки разлетелись, как от взрыва, и дрожащие пальцы жадно вытянулись – крупье пододвинул к нему двадцать золотых монет. В эту секунду лицо его внезапно просияло и сразу помолодело, складки разгладились, глаза заблестели, сведенное судорогой тело легко и радостно выпрямилось; свободно, как всадник в седле, сидел он, торжествуя победу, пальцы шаловливо и любовно перебирали круглые звенящие монеты, сталкивали их друг с другом, заставляли танцевать, мелодично позванивать. Потом он снова беспокойно повернул голову, окинул зеленый стол взглядом молодой охотничьей собаки, которая ищет след, и вдруг рывком швырнул
всю кучку золотых монет на один из квадратиков. И опять это напряженное выжидание. Падал ли шарик на черное или красное, крутился он или останавливался, незачем было смотреть на рулетку: всё – проигрыш и выигрыш, надежда и разочарование – отражалось
с невиданной силой в его мимике и жестах…»

«…всё – проигрыш и выигрыш, надежда и разочарование – отражалось с невиданной силой в его мимике и жестах…»

жадно, как сладострастные вампиры, перебирали деньги. Он выиграл, очень много

выиграл: перед ним выросла беспорядочная груда жетонов, луидоров и банковых билетов — целое богатство, в котором, блаженно потягиваясь, купались его дрожащие нервные пальцы. Они любовно разглаживали и складывали бумажки, катали и вертели золотые монеты, потом
вдруг швыряли пригоршню на один из квадратов. Окрик крупье отрывал его алчно сверкающие глаза от денег,
он пристально следил за прыгавшим и дробно стучавшим шариком, весь уйдя в это созерцание, и только локти, казалось, были пригвождены к зеленому столу. Он никого не видел: взгляд его, оторвавшись от сложенных перед
ним банкнот и монет, лихорадочно следил за шариком, когда тот начинал вертеться, потом снова устремлялся
на деньги; в этом замкнутом кругу вращались все его мысли и чувства; весь мир, все человечество свелись для этого маньяка к куску разделенного на квадраты зеленого сукна…»

«…все свелось для этого маньяка к куску разделенного на квадраты зеленого сукна…»

была близка множеству творческих людей. Приковывающий взгляды летящий шарик, определяющий

кого в следующий момент сделать сказочно богатым, а кого оставить нищим,
не давал спокойно уснуть целым поколениям писателей и поэтов, художников, композиторов и режиссёров. Рулетка воспета в песнях, увековечена в картинах и литературных произведениях, о ней снято множество фильмов.

и популярных казино в Европе

нервной концентрации игрока и искателя приключений. Внимание присутствующих приковано к

игровому столу.

Картина Ж. Беро «Казино в Монте-Карло» («Ставки сделаны», 1900) изображает оживление, царящее за рулеточным столом, и человека, стремящегося успеть сделать свою ставку.

Рулетка в живописи

самого, записывающего в блокнот номера, выпавшие на рулеточном колесе. Казино

поразило Мунка изобилием красочных сцен и сюжетов, которые можно наблюдать за игровыми столами. За время пребывания
на юге Франции Мунк проиграл почти всё своё состояние, а обратный билет был вынужден покупать за чужие деньги.

«Меня охватила какая-то горячка – я сам себя
не узнаю. Раньше я так любил полежать подольше,
а теперь по ночам сплю всего лишь несколько часов – перед глазами все время стоит изумрудно-зеленое сукно стола и золотые монеты на нем», –
пишет Э. Мунк в своём дневнике.

Эдвард Мунк. Рулетка

1892

(«Игорный притон»,
1883), изображающая игроков казино, сделавших свои последние ставки

и неотрывно следящих за шариком.
Мы видим игроков глазами крупье, напротив которого расположились люди из самых разных сословий, каждый
из которых поставил свои последние деньги, и теперь с немигающим пристальным взглядом ожидает исхода игры.

импрессиониста Помпео Мариани о казино отражают стиль жизни высшего света

его времени. Казино на картинах Мариани – это манящая атмосфера роскоши и сияющего великолепия.

Картина П. Мариани посвящена «системщикам»
– игрокам, пытающимся победить рулетку
по определённой математической стратегии.

французского художника Жана Метценже (Jean Metzinger) «Рулетка» — одна из

работ в стиле кубизма, посвящённая одноимённой игре.

Картина В. Маяковского «Chemin de fer», была написана для футуристической выставки. Chemin de fer – «железка», популярная карточная игра начала ХХ века, аналог баккары. На картине видны цифры 8 и 9, которые используются в баккаре, стрелки символизируют рулетку. Это собирательный образ азарта, являвшийся для Маяковского важной частью его жизни.

суеверия / Е. В. Лаврентьева. – Москва : Молодая гвардия,

2006. – 516 с. – (Живая история: Повседневная жизнь человечества).
Лотман, Ю. М. Беседы о русской культуре : быт и традиции русского дворянства (XVIII – нач. XIX в.) / Ю. М. Лотман. – Санкт-Петербург : Искусство, 1994. – 398 с.
Федосюк, Ю. А. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX в. / Ю. А. Федосюк. – Москва : Флинта ; Наука, 1998. – С. 230 – 234.
Шевцов, В. В. Карточная игра в России : (конец XVI – нач. XX в.) : история игры и история общества / В. В. Шевцов ; ред. А. Н. Жеравина, Э. Л. Львова. – Томск : Изд-во ТГУ, 2005. – 244 с.

Что читать о карточной игре в литературе:

/ Е. Быстрицкая // Вестник Московского университета. Сер. 19, Лингвистика

и межкультурная коммуникация. – 2007. – № 2. – С. 71-79.
Варкан, Е. О времена, о нравы! : игры интеллектуальные, азартные, воспитательные в России / Е. Варкан // Наука и религия. – 2012. – № 3. – С. 36-39. Галимова, Е. Три карты («Пиковая дама» Пушкина и «Король, дама, валет» Набокова) / Е. Галимова // Русская литература. – 2003. – № 1. – С. 110-122.
Глуховский, Г. Играй, как Пушкин / Г. Глуховский // Евразия сегодня. – 2006. – № 11. – С. 70-75. Гусляров, Е. Закон Достоевского и «фуриозная эманципантка» / Е. Гусляров // Наш современник. – 2011. – № 11. – С. 223-240.
Катаева, И. Лексика «плутней» карточной игры в ХIХ веке / И. Катаева // Русская речь. – 2006. – № 6. – С. 80-87.
Катаева, И. «Пестрый фараон»: история одной группы карточных терминов / И. Катаева // Русская речь. – 2005. – № 6. – С. 77-83.
Катаева, И. «Это нашему козырю в масть» : о терминах карточной игры / И. Катаева // Русская речь. – 2005. – № 5. – С. 95-103.
Крючков, В. «Лермонтовский штосс» в повести «Штосс в жизнь» Б. Пильняка // Русская литература. – 2006. – № 3. – С. 229-238.
Куркин, Б. Перечитывая «Игроков» / Б. Куркин // Наш современник. – 2013. – № 4. – С. 258-265.
Лотман, Ю. «Пиковая дама» и тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX в. / Ю. Лотман // Лотман Ю. Избранные статьи. – 1992. – Т. 2. – С. 389-415. Падерина, Е. К вопросу о карточной теме, карточной игре и шулерстве у Гоголя («Мертвые души» и «Игроки») / Е. Падерина // Русская литература. – 2009. – № 1. – С. 75-91.
Падерина, Е. Старое и новое в непревзойденной гоголевской развязке «Игроков» (Гоголь и Лесаж) / Е. Падерина // Вопросы литературы. – 2008. – № 2. – С. 40-67.
Петрина, В. Азартные игры как источник метафор в русском и французском языках / В. Петрина // Вестник Московского университета. Сер. 9, Филология. – 2011. – № 1. – С. 98-103. Порудоминсикй, В. Правила проигранной игры / В. Порудоминсикй // Октябрь. – 2006. – № 9. – С. 170-180. Романов, Д. Система лейтмотивов в романе И. Тургенева «Дворянское гнездо» / Д. Романов // Русская речь. – 2005. – № 5. – С. 8-12.
Турчин, В. Карты, символы, искусство / В. Турчин // Наше наследие. – 2001. – № 59/60. – С. 162-174.
Шатохин, А. История одного долга / А. Шатохин // Вопросы литературы. – 2010. – № 2. – С. 463-476.
В презентации также использованы материалы О. Алифанова, Н. Ашукина, А. Буковской, Л. Клиндуховой, Ю. Лотмана и др.