МАЙОРОВ НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ (1919 – 1942)

забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели

слово «человек»!

историю как начинающие поэты, чей талант погубила безжалостная война: Михаил

Кульчицкий, Павел Коган, Всеволод Багрицкий…Не дожил несколько месяцев до 23 лет и Николай Петрович Майоров…

романтик, влюбленный в жизнь. В лучших его стихотворениях звучат мотивы

приближающейся войны, отражена своеобразная атмосфера предвоенных лет. А стихотворение «Мы» (1940) приобрело характер манифеста поколения сверстников поэта, которым вскоре было суждено вступить в бой.

неба и воды. Упрямой жизни в каждом человеке Железом обозначены следы – Так

в нас запали прошлого приметы. Мы были высоки, русоволосы. Вы в книгах прочитаете, как миф, О людях, что ушли, не долюбив, Не докурив последней папиросы.

родина – небольшая деревня Дуровка Симбирской губернии. Там семья оказалась

проездом по пути во Владимирскую губернию, родину отца. Но уже в возрасте десяти лет вместе с родителями и старшими братьями он переехал в Иваново, где Пётр Максимович построил дом на 1-й Авиационной улице.

к поэтам. Друзья шутили по этому поводу и, заходя всей

ватагой в книжный магазин, в его присутствии интересовались у продавца, не вышла ли книга стихов известного поэта Николая Майорова. Юноша отправил первый поэтический опыт в Москву, в солидное издательство. «Художественная литература» дала ему отповедь, разобрав присланный материал подробнейшим образом. Интересно, знал ли редактор, что отвечает тринадцатилетнему юноше, а не взрослому человеку?

обнародованы первые три рукописные тетради Майорова, где перед читателями предстаёт

школьное творчество поэта. Это сборник «Ухабы», где проскальзывает грустное пророчество себе самому, мини-поэмы и сказки, уже говорящие о жанровом многообразии, и лирика, связанная с первой влюблённостью поэта в девушку с «московской улицы».

не видя в нём, Мы бредим морем, поездами, Раскрытым настежь в сад

окном, Чужою радостью, досадой, Зелёным льдом балтийских скал И чьим-то слишком белым садом, Где ливень яблоки сбивал.
(1938)

все умрет, не все войдет в каталог.
Но только пусть под

именем моим
Потомок различит в архивном хламе
Кусок горячей, верной нам земли,
Где мы прошли с обугленными ртами
И мужество, как знамя, пронесли.

и работоспособный юноша поступил в 1937 году на исторический факультет

МГУ, где вскоре обнаружил незаурядные способности не только поэта, но и серьезного ученого-исследователя. В многотиражке «Московский университет» были опубликованы первые стихи Николая Майорова. Писавшего взахлёб студента истфака скоро признали своим в литературном кружке МГУ и всё чаще приглашали почитать стихи перед студенческой аудиторией, полюбившей его сразу и безоговорочно.

он стал учиться в Литературном институте, посещая поэтический семинар Павла

Антокольского, известного советского поэта. Однокурсник Михаил Кульчицкий в воспоминаниях назовёт друга «глыбой», тем ориентиром, к которому всем хотелось тянуться.

Карельский перешеек, став участником Финской войны. Он был серьёзно ранен,

и после госпиталя друзья долго размышляли о том, каково это, вести прицельный огонь по противнику, испытывать страх в бою и пережить ранение, навсегда оставшись инвалидом. Уже тогда Николай Майоров, стихи которого о предчувствии ранней гибели увидели свет, понимал, что не миновать ему в будущем пулемётной роты.

заставы Вдруг умолкну в завтрашнем бою, Не коснувшись опоздавшей славы, Для которой песни

я пою. Ширь России, дали Украины, Умирая, вспомню... И опять – Женщину, которую у тына Так и не посмел поцеловать.
1940

нам? Мы даже смерти выше. В могилах мы построились в отряд И

ждем приказа нового. И пусть Не думают, что мертвые не слышат, Когда о них потомки говорят.

года во время студенческих каникул: «…в наших местах (а жили

мы на окраине Иванова) разбился самолет… В суровом молчании на холодный горький песок первой в нашей мальчишеской жизни братской могилы друзья-летчики возложили срезанные ударом о землю винты самолета. А вечером Коля читал стихи…»

могилу им взамен плиты
Как память ими взятой высоты
Их инструмент разбитый

положили
И лишь потом поставили цветы».

археологией не позволило влюблённым соединить свои жизни. После первого курса

они мечтали пожениться, но Ирина уехала в археологическую экспедицию в Хорезм. Творческой натуре понять это было трудно, и Николай Майоров напишет трогательные стихи, в которых тоже поставит Ирину на второе место после поэзии. Ирина не простит юношеский максимализм возлюбленного. Но они до последнего останутся друзьями, и с фронта Николай будет писать ей письма…

слилось, перевилось. И не его вина потом, что все пришлось, да не

сбылось...

направлена для рытья противотанковых рвов под Ельней. Весь литературный кружок

стремится на фронт, и уже в сентябре Николай Майоров отправится в Иваново для прибытия в военкомат. После прохождения формальностей и уже в октябре 1941 года добровольцем уйдёт на фронт. Назначенный помощником политрука, он окажется в составе пулемётной роты стрелковой дивизии № 331, участвующей в боях на смоленской земле.

роте. Говорят, нас направляют в гвардейские части на Московский фронт.

Хорошо бы ехать через Иваново - возможно, забегу. Обмундированы хорошо: полушубки, ватники, в дороге валенки дадут. Дали махорки- самое главное. Воевать придется в самые зимние месяцы. Ну да ладно - перетерпим. Поздравляю тебя с Новым годом, 1942! Что- то ждет меня в этом году? Новый год встречу в вагоне. Песни петь буду, тебя вспоминать. Жаль, что только вспоминать...» (Из письма Ирине Пташниковой)

старались не упоминать. Наступательная тактика Красной Армии не привела к

успеху и захлебнулась в крови тысяч солдат и офицеров, прозвавших места подо Ржевом «долиной смерти».

за четыре строчки Пастернака
в полубреду, но мог отдать тебя!
Земля не

обернется мавзолеем…
Прости ему, бывают чудаки,
которые умрут, не пожалея,
за правоту прихлынувшей строки…

стрелковый полк, в котором служил Николай Петрович Майоров, удерживал деревню

Баранцево на Смоленщине. Здесь 8 февраля пал помощник политрука, чью могилу долго не могли разыскать.

укажут
И скажут сыну: — Будь прямей.
Возьми шинель — покроешь плечи,
Когда

мороз невмоготу,
А тем — прости: им было нечем
Прикрыть бессмертья наготу.

выяснилось, в братской могиле вместе с семью боевыми товарищами. Позже

участников боёв в печально известном Кармановском выступе перезахоронили в Карманово, где создали памятный мемориал.

были известны широкой публике при жизни, однако он стал глашатаем

целого поколения. Его друг Владимир Жуков опубликовал часть его стихов в местных газетах, а в 1962 г. издал сборник под названием «Мы», по крупицам собрав воспоминания друзей и коллег. Николай Майоров, творчество которого до конца не изучено до сих пор, передал чемоданы с рукописями на хранение одному из друзей. К сожалению, они не найдены до сих пор. Уже в 2013-м ранние работы были обнаружены в архиве (РГАЛИ), но это лишь малая часть написанного автором. Его поэмы «Ваятель» и «Семья» сохранились только в отрывках.

путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
В столбцах

газет, а набросках на холсте.
Но время шло. Меняли реки русла,
И жили мы, не тратя лишних слов,
Чтоб к вам прийти лиши в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников…

страх и подлость
    были не к листу.
Мы пили жизнь до дна
и

умирали
за эту жизнь,
   не кланяясь свинцу.