Публицистика Максима Горького «Несвоевременные мысли» и А.А. Блока «Интеллигенция и революция»

революции», «Великий пролетарский художник».
Однако публикация книги М.Горького «Несвоевременные мысли»,

находившейся более семидесяти лет под запретом, перевернула представления о Горьком-мыслителе.

грядущие народные бедствия.
«Наша революция дала полный простор всем дурным и

зверским инстинктам, накопившимся под свинцовой крышей монархии, и, в то же время, она отбросила в сторону от себя все интеллектуальные силы демократии, всю моральную энергию страны».

отношения Столыпиных, Плеве и прочих полулюдей? Не так же ли

ленинская власть хватает и тащит в тюрьму несогласномыслящих, как это делала власть Романовых?»
«Вообразив себя Наполеонами от социализма, ленинцы рвут и мечут, довершая разрушение России, - русский народ заплатит за это озерами крови».

поиски ответа на вопрос о смысле русской революции, о роли

в ней интеллигенции, некий итог размышлений над этими проблемами.

силы», начало борьбы рабочего класса за « право быть человеком,

а не доходной статьей мещан». Горький приветствует революцию. Но на ее пути «стоит жирный человек с брюшком, любитель устриц, женщин, хороших стихов… человек, поглощающий все блага жизни, как бездонный мешок» – интеллигент-мещанин. По мнению Горького в то время, интеллигенция – это балласт нации, от которого надо избавляться.

в действительности…то, что роднит Горького .. Не с духом современной

«интеллигенции», но с духом «народа».. Это писатель, вышедший из народа , таких у нас немного».

в поле зрения читателей, критиков, деятелей культуры, политиков. Они представляли

два полюса жизни нации, два крыла русской культуры начала 20 века. Горький – выходец из народа, знающий жизнь в ее самых неприглядных, подчас уродливых формах; Блок – потомственный интеллигент, эстет, воспитанный в традициях западноевропейского гуманизма, на высших образцах русской и мировой культуры. Они принадлежат одному времени, их занимают одни и те же проблемы, но решают они их по-разному.

Поэт констатирует «страшное разделение»: «есть действительно не только два понятия,

но две реальности: народ и интеллигенция; полтораста миллионов с одной стороны и несколько сот тысяч – с другой; люди, взаимно друг друга не понимающие в самом «основном». Но Блок уверен, что есть между народом и интеллигенцией «тонкая согласительная черта», а Горький – «последнее знаменательное явление» на этой черте.

борьба за развитие культуры. Однако первые революционные события вызвали и

первые разочарования. Точка зрения Горького на интеллигенцию меняется под влиянием исторических обстоятельств: «Русская интеллигенция… должна взять на себя великий труд духовного врачевания народа. Теперь она может и работать в условиях большей свободы…» Теперь Горький болезненно реагирует на непонимание между народом и интеллигенцией, пытается найти объяснение трагическому отчуждению между ними.

черты», считал истинным смыслом революции «разъединение» с интеллигентами-мещанами. Горький утверждает

безусловный приоритет творчества масс над творчеством индивидуальным. Массы творят историю, осуществляют творчество самой жизни. Горький воодушевлен идеей преимущества коллективного общества…

а в культуре находит источник будущего преобразования жизни, исторического и

социального творчества, потенциал духовного возрождения страны.

ненависти, угрозой для существования культуры. В «Несвоевременных мыслях» настойчиво звучит:

«Граждане! Культура в опасности!»; «Если революция не способна тотчас же развить в стране напряженное культурное строительство… тогда революция бесплодна, не имеет смысла, а мы – народ, неспособный к жизни»; «Я не знаю ничего иного, что может спасти нашу страну от гибели». Теперь Горький видит причину разрушения личности в коллективизме, в хаосе темных страстей, невежества.

быт, много ли света вносит она во тьму народной жизни?»

– спрашивает Горький. И отвечает: «За время революции насчитывается уже до 10 тысяч «самосудов». Вот как судит демократия своих грешников». Приводит эпизод, когда толпа, избившая пойманного вора, «устроила голосование: какой смертью казнить вора: утопить или застрелить?»

с большевиками, постепенно переходящая ко все более открытой, резкой форме:

«Я верю, что разум рабочего класса, его сознание своих исторических задач скоро откроет пролетариату глаза на всю несбыточность обещаний Ленина, на всю глубину его безумия и его Нечаевско-Бакунинский анархизм». Становится очевидным, что для большевиков единственный способ удержать власть – сохранение и усиление диктатуры.

«Все, что заключает в себе жестокость или безрассудство, всегда найдет

доступ к чувствам невежды и дикаря. Недавно матрос Железняков, переводя свирепые речи своих вождей и на простецкий язык человека массы, сказал, что для благополучия русского народа можно убить и миллион людей».

вытеснении культуры политикой, а полном подчинении культуры политике, в превращении

культуры в средство политической деятельности и классовой борьбы, а значит, в извращении сути и смысла культуры как таковой.

заговорил языком врагов рабочего класса». Развязалась антигорьковская кампания.

Блок, в отличие от Горького , принял революцию, но как

неотвратимое событие истории, как сознательный выбор русской интеллигенции, приблизивший тем самым великую национальную трагедию. Отсюда его восприятие революции как «возмездия» бывшему господствовавшему классу, оторванной от народа интеллигенции, рафинированной, «чистой», во многом элитарной культуре, деятелем и творцом которой был и он сам.

том потоке мыслей и предчувствий, которые захватили меня десять лет

назад, было смешанное чувство России: тоска, ужас, покаяние, надежда». Революция – возмездие по отношению к прошлому. Но в том-то и дело, что смысл революции, ее суть – в устремленности в неведомое будущее, потому-то ужас, покаяние, тоска перекрываются надеждой на лучшее. «Россия – большой корабль, которому суждено большое плавание».

природе»: «Что же вы думали? Что революция – идиллия? Что

творчество ничего не разрушает на своем пути? Что народ – паинька? Что сотни жуликов, провокаторов, черносотенцев, людей, любящих погреть руки, не постараются ухватить то, что плохо лежит? И, наконец, что так «бескровно» и так «безболезненно», и разрешится вековая распря между «черно» и «белой» костью, между «образованными» и «необразованными», между интеллигенцией и народом?»

России, революции, обновления – музыкой. Он говорил об «обязанности художника»

«слушать музыку» революции – «всем телом, всем сердцем, всем сознанием». Такое восприятие уводило Блока от суровой и жесткой реальности, поэтизировало и возвышало революцию в его глазах.

призвал не поддаваться иллюзиям о возвращении прошлого: «художнику надлежит знать,

что той России, которая была, - нет и никогда уже не будет».

развивались нераздельно, но и слиться в какое-либо социокультурное единство они

впредь не могли. Их уделом были взаимообусловленное тяготение друг к другу и ожесточенная борьба между собой. Это выразилось и в статьях Блока и Горького об интеллигенции и революции.