Симон Ушаков (1626-1686)

другие, напротив, считали, что он оживил икону
В своих иконах Ушаков

стремился к созданию реальной пространственной среды, к соблюдению естественных пропорций лица, к объемной форме, которой добивался светотеневой моделировкой
Его главной темой был Спас Нерукотворный, в образе которого он пытался передать божественное
Многократное повторение Спаса привело к возникновению шаблона, но главная беда заключалась в том, что художник отошел от монументальных образов древнерусской иконописи, но не поднялся до выразительности западноевропейского искусства, служившего ему образцом

значительной из его работ является икона «Богоматерь Владимирская», или «Насаждение

древа государства Российского»
За стенами и башнями Кремля у подножия Успенского собора князь Иван Калита сажает дерево, а поливает его митрополит Петр. Подле них с одной стороны стоит царь Алексей, с другой - его жена с царевичами
На ветвях дерева - медальоны с портретами московских святых и государей, среди которых цари Федор Иоаннович и Михаил Романов подчеркивают преемственность старой и новой династий

со стороны ревнителей старины, что слилось с общей борьбой раскольников

против церковных реформ
Их глава протопоп Аввакум, непримиримый противник церковных реформ Никона, в своих «Беседах» писал: «...пишут Спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста червонные, власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, так же и у ног бедры толстые, и весь яко немчин брюхат и толст учинен, лишь сабли той на бедре не писано... А все то кобель борзой Никон умыслил образа будто живые писать. А устрояет все по фряжскому, сиречь по немецкому. Вот и никониане учнут писать Богородицу чревату в Благовещение, яко и фрязи поганые: а Христа на кресте раздутова: толстехонек миленький стоит, и ноги те у него, что стульчики! Ох, ох, бедная Русь! Чего тебе захотелось немецких поступков и обычаев!»

и в новом, так называемом "фряжском" стиле, улучшал первый заимствованиями

из второго и изобретал новые композиции, присматривался к западным образцам и к натуре, стремился сообщать фигурам характерность и движение, хотя достигал всего этого, конечно, лишь настолько, насколько было ему доступно при тогдашней зависимости искусства от церкви и от требований русского быта