Разделы презентаций
- Разное
- Английский язык
- Астрономия
- Алгебра
- Биология
- География
- Геометрия
- Детские презентации
- Информатика
- История
- Литература
- Математика
- Медицина
- Менеджмент
- Музыка
- МХК
- Немецкий язык
- ОБЖ
- Обществознание
- Окружающий мир
- Педагогика
- Русский язык
- Технология
- Физика
- Философия
- Химия
- Шаблоны, картинки для презентаций
- Экология
- Экономика
- Юриспруденция
Виктор Петрович Астафьев Ода русскому огороду
Содержание
- 1. Виктор Петрович Астафьев Ода русскому огороду
- 2. Это произведение писатель назвал своим радостным детищем,
- 3. Память моя, память, что ты делаешь со
- 4. Память моя, сотвори еще раз чудо, сними
- 5. Ну хочешь, я, безбожник, именем Господним заклинать
- 6. …Далеко-далеко возникло легкое движение, колыхнулась серебряная нить,
- 7. …Беру в свою большую ладонь руку мальчика
- 8. Дом мальчика стоял лицом к реке, зависая
- 9. …На твердых, круто согнутых коленях деда сидит
- 10. И снова дед скоблит брюкву, ворчит, стукает
- 11. Примыкающий к задам дворовых построек клочок жирной
- 12. Иным летом в картошке заводился десяток-другой желтоухих
- 13. Что еще красивого было на грядах? Ноготки!
- 14. Табак еще украдчиво цвел на бросовых грядах.
- 15. От ранней весны и до самой зимы,
- 16. …весной раздолье в огороде какое! Поставив в
- 17. Пахать черноземные огороды легко, боронить и вовсе
- 18. Тяпки в тех местах никто от веку
- 19. В ночное время (от сглазу) бабка с
- 20. Под жилистыми листами, под зелеными усатыми бечевками
- 21. Скоро выпала шушулина, и под ней скромно
- 22. Ровными рядами, вроде ступеней на городской пристани,
- 23. В стороне от тенистых мест, чтобы солнце
- 24. Но вокруг так все перло из земли,
- 25. «Под дубком, дубком свилась репа клубком», вечно
- 26. Как-то отчужденно, напористо растет свекла, до поры
- 27. Широко развесила скрипучие, упругие листья брюква, уже
- 28. У леса, спустившегося с гор и любопытно
- 29. Если уж по уму да по совести
- 30. В 1990 году в Пилграмсройт, Бавария, торжественно
- 31. Есть на Украине памятник и самому картофелю.
- 32. В Мариинске (Кузбасс, Кемеровская область) памятник картошке
- 33. Мексика
- 34. Слайд 34
- 35. Памятник картошке появится в Краскове - Люберецкий район
- 36. Что есть, скажите, лучше этого растения? Хлеб?
- 37. По гривеннику всем людям труда — главным
- 38. И не случалось бы огородных причуд, если
- 39. Благоговейно притих мальчик, когда обнаружилась в пазухе
- 40. В сельском огороде случилось еще чудо: из
- 41. С того лета по сию пору буйствуют
- 42. Но отчего, почему все видится и слышится
- 43. Девочка появилась в жизни мальчика ошеломляющим наваждением,
- 44. Девочка стояла меж толстых льдин, и перед
- 45. …девочка в синем платье, с букетом диких
- 46. Коренная вода еще не укатилась из лога,
- 47. «Возьми! Возьми за ручку!» — послышалось издалека.
- 48. Никто, кроме матери, не мог предложить такое
- 49. Слезы хлынули из глаз мальчика и прорвали
- 50. Тетки, бабушка, соседки уверяли потом — выздоровленье
- 51. Известкарь меж тем выкопал печь в берегу,
- 52. Много лет он носил в себе беспокойство
- 53. …Кучи картофельной ботвы как попало разбросаны по
- 54. Спит моя родная земля, глубоко спит, натруженно
- 55. МБУК «ЦБС им. Горького»Библиотека-филиал им. Н. Некрасова.Автор презентацииСочнева Л.А.
- 56. П о ю я О Д Уо г о р о д у!
- 57. Скачать презентанцию
Это произведение писатель назвал своим радостным детищем, похожим на новогоднюю елку, «которую чем больше наряжаешь, тем краше она выглядит». И Виктор Петрович не уставал украшать ее «и много лет подряд возвращался
Слайды и текст этой презентации
Слайд 3Память моя, память, что ты делаешь со мной?! Все прямее,
все уже твои дороги, все морочней обрез земли, и каждая
дальняя вершина чудится часовенкой, сулящей успокоение.
Слайд 4Память моя, сотвори еще раз чудо, сними с души тревогу,
тупой гнет усталости, пробудившей угрюмость и отравляющую сладость одиночества. И
воскреси, — слышишь? — воскреси во мне мальчика, дай успокоиться и очиститься возле него.
Слайд 5Ну хочешь, я, безбожник, именем Господним заклинать тебя стану, как
однажды, оглушенный и ослепленный войною, молил поднять меня со дна
мертвых пучин и хоть что-нибудь найти в темном и омертвелом нутре? И вспомнил, вспомнил то, что хотели во мне убить, а вспомнив, оживил мальчика — и пустота снова наполнилась звуками, красками, запахами.
Слайд 6…Далеко-далеко возникло легкое движение, колыхнулась серебряная нить, колыхнулась и поугасла,
слилась с небесным маревом. Но все во мне встрепенулось, отозвалось
на едва ощутимый проблеск памяти. Там, в неторопливо приближающемся прошлом, по паутине, вот-вот готовой оборваться, под куполом небес, притушив дыхание, идет ко мне озаренный солнцем деревенский мальчик.
Слайд 7…Беру в свою большую ладонь руку мальчика и мучительно долго
всматриваюсь в него, стриженого, конопатого, — неужто он был мною,
а я им?!
Слайд 8Дом мальчика стоял лицом к реке, зависая окнами и завалинкой
над подмытым крутоярьем, заросшим шептун- травой, чернобыльником, всюду пролезающей жалицей.
К правой скуле дома примыкал городьбою огород, косо и шатко идущий вдоль лога…
Слайд 9…На твердых, круто согнутых коленях деда сидит человечек. Дед обломком
ножа скоблит располовиненную брюкву и коричневым от табака пальцем спихивает
с поцарапанного бруском лезвия истекающую соком мякоть в жадно распахнутый зев. Пошевелит языком малый, сделает вдох — и лакомство живым током прошибает его вздрагивающее чрево, растекается прохладно по жилам. «Вот дак варнак! Вот дак варначина! Не жевавши, мякает!» — сокрушается дед и, кося на малого ореховым глазом, убыстряет работу…
Слайд 10И снова дед скоблит брюкву, ворчит, стукает малого черенком по
лбу, пока насытившийся, ублаженный пузан не зашевелит ртом заторможенно, лениво,
и глаза его не начнут склеиваться, и маленькое тельце, что слабая былка, отягощенная росой, приникнет к выпуклой груди деда и в теплом ее заветрии распустится доверчиво и защищенно.
Слайд 11Примыкающий к задам дворовых построек клочок жирной земли, забранный жердями,
удобренный золой и костями, был прост и деловит с виду.
Лишь широкие межи буйным разноростом да маковый цвет недолговечным полыханием освещали огород к середине лета, да и мак-то незатейный рос, серенького либо бордового, лампадного цвета с томным крестиком в серединке. В крестике бриллиантом торчала маковка, пушисто убранная, и в пухе том вечно путались толстые шмели. «Кину порохом, встанет городом», — сеючи мак, вещала бабка.
Слайд 12Иным летом в картошке заводился десяток-другой желтоухих солноворотов, часто до
твердого семечка не вызревавших, но беды и слез все-таки немало
ребятам от них было. Широкомордые, рябые подсолнухи притягивали к себе не только пчел и шмелей, вечно в них шарящихся и роняющих яичную пыльцу, они раззуживали удаль юных «огородников». Продравшись в огород, поймав солноворот за шершавый, «под солдата» стриженный затылок, налетчики клонили его, доверчиво развесившего желтые ухи долу, перекручивали гусиную шею, совали под рубаху и задавали теку в лес, пластая штаны о сучья городьбы.
Слайд 13Что еще красивого было на грядах? Ноготки! Невесть откуда залетевшие,
взойдут они, бывало, и до самых холодов прожигают углями гущу
зелени.
Слайд 14Табак еще украдчиво цвел на бросовых грядах. Добрые гряды под
табак ни одна крестьянка не отдаст, считая растение это зряшным
и делая потачку мужикам только потому, что без них, без мужиков, в хозяйстве не обойдешься и никого не родишь, и, стало быть, продление рода человеческого остановится.
Слайд 15От ранней весны и до самой зимы, изгнанный отовсюду, клятый-переклятый,
лопатами рубленный, свиньями губленный, у заплотов, в устье борозд, на
межевых окраинах шорохтел длинными ушами непобедимый хрен.
Слайд 16…весной раздолье в огороде какое! Поставив в церкви свечку, помолившись святым
отцам, охранителям коней, в первый день мая по старому стилю
выводил лошадей дед в огород, к плугу, а бабка тем временем поясно кланялась с крыльца ему — пахарю, молилась земле, огороду, лесу. Лемех легко, забористо входил в огородную пуховую прель, играючи шли с плугом конишки, пренебрежительно махали хвостами, отфыркиваясь: «Разве это работа?! Вот целик коренить — то работа!»
Слайд 17Пахать черноземные огороды легко, боронить и вовсе удовольствие. Наперебой лезли
парнишки на спину коня, таскающего борону по огороду, затем к
плугу приспосабливались, и, когда их возраст подходил годам к десяти, они и на пашне, и на сенокосе уже умели управляться с конем, и в застолье уж лишними не числились, сидели твердо середь работников, ели хлеб и огородину, своим трудом добытую.
Слайд 18Тяпки в тех местах никто от веку не знал. Картошку
не окучивали — огребали руками. Назем в землю не клали,
его вывозили за поскотину. Лишь малую часть его использовали на огуречные, «теплые» гряды. Ворочали их почти в пояс высотой. Лунки выгребали такие, что чернозема в них входила телега.
Слайд 19В ночное время (от сглазу) бабка с наговорами закапывала в
гряду пестик, похожий на гантель, для развития мускулатуры употребляемую. Пестик
утаивался в гряду для того, чтобы огурец рос как можно крупнее.
Слайд 20Под жилистыми листами, под зелеными усатыми бечевками светлело от желтых
огоньков, гряда, что именинный пирог, пламенела цветами, и хоровод пчел,
шмелей, шершней, ос вел на них шумную и хлопотливую работу. Глядь-поглядь, в зеленом притихшем укрытии уже и огурчишко ловко затаился, пупыристый, ребристый, и в носу у него шушулиной сохлый цветок торчит.
Слайд 21Скоро выпала шушулина, и под ней скромно и чисто заблестело
белое рыльце огурца, лучиками простреленного до круглой жунки. Зябкие прыщи,
морщины выровнялись, огурец налился соком, заблестел, округлился с боков, и ему тесно стало под листьями, воли захотелось. Вывалился он, молодой, упругий, на обочину гряды, блестит маслянисто, сияет, наливается и укатиться куда-нибудь норовит.
Слайд 22Ровными рядами, вроде ступеней на городской пристани, катились овощные гряды
до середины огорода. На одной из них, самой доступной, чтоб
ногами попусту другую овощь не мяли, пышно зеленело ребячье лакомство — морковка. Две-три гряды острились стрелами репчатого лука. Следом, опустив серые ребристые стебли, вкрадчиво шелестел лютый фрукт — чеснок.
Слайд 23В стороне от тенистых мест, чтобы солнце кругло ходило, и
от огурцов подальше — огурец и помидор не сопутники в
роду-племени огородном — к лучинкам привязаны тощие-претощие дудочки с квелыми, аптечно пахнущими листьями. После прелой избяной полутеми, где росли они в ящиках и горшках, помидорные серенькие саженцы словно бы решали, что им делать — сопротивляться или помирать в этой простудной стороне?
Слайд 24Но вокруг так все перло из земли, так ластилось к
солнцу, что и помидорные дудки несмело наряжались в кружево листьев,
пробно зажигали одну-другую бледную звездочку цветка, а, вкусив радости цветения, помидорные дудки смелели, лохматились, зеленые бородавочки из себя вымучивали, после уж, под огородный шумок да под земельный шепоток, обвешивались щекастыми кругляками плодов, и ну дуреть, ну расти — аж пасынковать их приходилось, обламывать лишние побеги и подпирать кусты палками, иначе обломятся, рухнут ветви от тяжести.
Слайд 25«Под дубком, дубком свилась репа клубком», вечно у нее лист
издырявлен, обсосан — все на нее тля какая-то нападает, лохмотья
иной раз одни останутся да стерженьки, но она все равно растет, выгуливает плотное тело, понимая, что радость от нее ребятишкам.
Слайд 26Как-то отчужденно, напористо растет свекла, до поры до времени никем
не замечаемая, багровеет, кровью полнится; пока еще шебаршит растрепанно, но
тужится завязаться тугим узлом капуста. «Не будь голенаста, будь пузаста!» — наказывала бабка, высаживая квелую, блеклую рассаду непременно в четверг, чтобы черви не съели.
Слайд 27Широко развесила скрипучие, упругие листья брюква, уже колобочком из земли
начиная выпирать. Обочь гряд светят накипью цветов бобы, и сбоку
же, не обижаясь на пренебрежительное к себе отношение, крупно, нагло и совершенно беззаботно растут дородные редьки.
Слайд 28У леса, спустившегося с гор и любопытно пялящегося через заднее
прясло, темнела и кудрявилась плетями труженица картошка. Она тоже цвела,
хорошо цвела, сиренево и бело, в бутонах цветков, похожих на герани, ярели рыженькие пестики, и огород был в пене цветов две целые недели. Но никто почему-то не заметил, как цвела картошка, лишь бабка собрала решето картонного цвету для настоя от грыжи. Люди ждут не чем она подивит, а чего она уродит. Так в жизни заведено — от труженика не праздничного наряда и увеселений требуют, а дел и добра. Его не славословят, не возносят, но когда обрушивается беда — на него уповают, ему кланяются и молят о спасении.
Слайд 29Если уж по уму да по совести и чести —
спаситель наш — огород! Тут и голову ломать незачем. В
огороде же том самоглавнейший спаситель — скромное, многотерпеливое существо, участью-долей схожее с русской женщиной, — картошка! В честь картошки надо бы поставить памятник в России.В 2011 году в Упоровском районе Тюменской области местные аграрии установили памятник картофелю сорта "Зикура". Памятник представляет собой двухметровую картофелину. Установлен памятник упоровской агрофирмой "КРиММ", овощеводы которой вышли на европейский уровень по производству картофеля. А сорт «Зикура» на дегустациях выращиваемого картофеля постоянно выходит в призеры.
Слайд 30В 1990 году в Пилграмсройт, Бавария, торжественно был открыт памятник,
имеющий прямое отношение к картофелю. На памятнике надпись «Гансу Роглеру
и другим крестьянам, начавшим в 1647 году систематический посев картофеля на полях в Пилграмсройте".
Слайд 31Есть на Украине памятник и самому картофелю. Находится он в
поселке Немешаево Бородянского района Киевской области у входа в здание
Института картофелеводства.На памятнике высечена картофелина сорта Скарбныця.
Слайд 32В Мариинске (Кузбасс, Кемеровская область) памятник картошке был торжественно открыт
20 сентября 2008 года. Он был изготовлен из дерева местным
скульптором Юрием Михайловым. Именно в Мариинске был установлен мировой рекорд урожайности: в 1942 году с одного гектара было собрано 1331 центнер картофеля.
Слайд 36Что есть, скажите, лучше этого растения? Хлеб? Да! Однако хлебу
сколь воздано! Сколько о нем спето! Так отчего же, почему
же мы, российские люди, не раз, не два спасенные картошкой от глада и мора, забыли про нее? К слову сказать, воин наш русский многим обязан ей, родимой картошке! Где угодно готов это утверждать!
Слайд 37По гривеннику всем людям труда — главным картофелеедам — собрать,
и пусть самые талантливые художники, самые даровитые скульпторы придумают памятник!
Тот, кто умеет сочинять гимны, должен найти самые торжественные слова, и самые голосистые певцы споют картошке гимн на самой широкой площади при всем скоплении народа. Не знаю, кто как, я плакал бы, слушая тот гимн!
Слайд 38И не случалось бы огородных причуд, если бы бабка мальчика
не была выдумщицей и не приплавила бы из города чудные
какие-то семечки: одно плоское, сердечком, на огуречное похожее, но гораздо больших размеров. Посадила бабка то семечко на самом конце гряды, возле бани, и поскольку не верила в его полезные свойства, забыла про него. Другое семя — хлеще того! — смахивало па дедушкин зуб, коричневый от табаку, костяной твердости. Бабка размочила семя в чашке вместе с бобами и небрежно воткнула меж луковиц.
Слайд 39Благоговейно притих мальчик, когда обнаружилась в пазухе длинных скрипучих листьев
куколка, завернутая в зелень пеленок. За ней другая, третья. Детенышам
холодно было северными ночами, они изморозью покрывались, но все же пересилили природные невзгоды, и чубчик белый-белый у каждой куколки из-под одежек выпрыснулся. «Ух ты, батюшки мои!» — прошептал мальчик, совершенно потрясенный, и, не поборов искушения, расковырял пеленку на одном детеныше и обнаружил ряды белых, одно к другому притиснувшихся зерен. Зажмурившись, мальчик куснул зерна, и рот его наполнился сладким, терпким молоком. Об этаком диве невозможно было не поведать людям. И люди эти — соседские парнишки, без лишних разговоров слопали то диво вместе с белыми чубчиками, с хрусткой палочкой, заключенной в середку сладкой штуковины.
Слайд 40В сельском огороде случилось еще чудо: из семечка- сердечка, привезенного
бабкой, вылупилось растение с громадными оранжево-орущими цветами и зеленой змеей
изогнулось в жалице, из жалицы взнялось на городьбу, с городьбы по углу бани взобралось на крышу, уж к трубе подползало и куда б долезло — одному Богу известно, да тут лето кончилось, ударил первый звонкий утренник. Унялась, обвяла пронырливая диковина, цветы ее могильно смялись, веревка мохнатого стебля сделалась студенистой, шершавые листья обратились в бросовое тряпье. Но какое удивление, какой восторг охватил малый да и взрослый народ, когда под листьями, в глубокой борозде объявился желтопузый, в банный котел величиною, ребристый кругляк.
Слайд 41С того лета по сию пору буйствуют в огородах далекого
села тыквы, которые бабка за пузатость тоже называла шеломенчихами и
нарадоваться не могла веселым, солнцебоким круглякам, молиться, говорила, надобно на неведомого базарного человека, который такое ей редкостное семя продал. «Пусть растет! Пусть фулюганит!» — кричала бабка, одаривая односельчан семенами буйного плода. В войну тыквенная каша шибко выручала селян. Детям, своим и эвакуированным, ее как лакомство давали; больных на ноги тыквенная каша поднимала.
Слайд 42Но отчего, почему все видится и слышится так явственно? И
сердце летит-летит в те незабвенные дали… Всю жизнь летит, в
особенности веснами, и никак не приземлится, вечно бредятся какие-то перемены в жизни, хотя ведь знает же — все на земле идет кругом, все в этом круге установлено разумной чередой: следом за весенними огнями и приборкой земляной труд начинается: пахать люди будут, боронить, сеять, в огородах овощь садить. Потом всходы пойдут. И снова, и снова, удивляя мир чудом сотворения, еще недавно бывшая в прыску земля задышит глубоко, успокоенно, рожая плоды и хлеб.Д
Слайд 43Девочка появилась в жизни мальчика ошеломляющим наваждением, как и должны
появляться роковые женщины-присухи. Он чем-то занимался на задах огорода, возле
бочажины, может, саранки копал, может, пикульку мастерил, может, медуницу рвал, может, ершей собирался рыбачить и сучил леску из кудели, привязав ее к жердям, и внезапно что-то услышал, почувствовал. Он оторвался от дела, поднял голову и увидел ЕЕ.
Слайд 44Девочка стояла меж толстых льдин, и перед нею из воды
остро торчали вершинки краснотала, верба сорила пух, по березнику, ободранному
отводинами саней — зимой через лог пролегала дорога, — порснули зеленые брызги, мохнато цвела боярка по разложью. Над головой девочки сияло солнце.
Слайд 45…девочка в синем платье, с букетом диких ирисов, растущих за
логом, возле муравейника, залитая слезами, повторяющая неведомое в селе, такое
смешное, непривычное, но чем-то к добру и ласке располагающее слово: «папочка», — заняла в сердце мальчика свое вечное место и всю жизнь являлась ему вместе с теми подробностями, которые задели его глаз, слух и укатились в глубину памяти…
Слайд 46Коренная вода еще не укатилась из лога, земля тоже не
«отошла» от донной мерзлоты — мальчик простудился и снова заболел.
Слайд 47«Возьми! Возьми за ручку!» — послышалось издалека. Девочка тряхнула головой
— и в глазах мальчика запорхали лохмы одуванчиков. Уверенно, как
фельдшерица, девочка сжала слабые пальцы мальчика и очень уж как-то пронзительно, требовательно и нежно глядела на него. И уразумел тогда мальчик: женщина есть всего сильнее на свете, сильнее даже всех докторов и фельдшеров. Те учатся по книжкам несколько зим, а она тысячи лет создает жизнь и исцеляет людей своею добротой. На что мала, невзрачна эта вот девочка, но уже умеет управляться с больным и помогать ему. Она прижала руку мальчика к своему прохладному выпуклому лбу и, дрожа от коробящей жалости, прошептала: «Ну, назови меня шкилетиной, назови!»
Слайд 48Никто, кроме матери, не мог предложить такое неслыханное бескорыстие, никто!
Но матери у мальчика не стало давно, он ее даже
не помнил. И вот явилась женщина, способная на самопожертвование, доступное только матери. И хотя был он слаб, испечен болезнью, все-таки почувствовал себя мужчиной и не воспользовался минутной женской слабостью, этим рвущим душу благородством. Вознесенный подвигом женщины на такую высоту, где творятся только святые дела, он с мучением отверг ее жертву. И тоже поднятая мужским рыцарством до небес, задохнувшаяся от ошеломляющих чувств, способных спалить женскую душу дотла, она самозабвенно, больно принялась стучать себя в узенькую грудь его костлявой рукой, поспешно, чтоб не перебили, захлебисто выстанывая: «Шкилетина! Шкилетина! Шкилетина!»
Слайд 49Слезы хлынули из глаз мальчика и прорвали пузырек. Он прижал
ладони к глазам, чтоб девочка не видела его слабости. А
она ничего и «не видела». Остановив прожигающие насквозь ее нутро бабьи слезы, обыденно и в то же время с умело скрытым, взрослым состраданием она деловито и покровительственно уговаривала: «Ну уж… Че уж. Ладно уж… Бог даст, поправисси!»
Слайд 50Тетки, бабушка, соседки уверяли потом — выздоровленье проистекло от святой
воды, от молитвы, которую бабка творила денно и нощно, от
настоя борца и каменного масла, но мальчик-то доподлинно знал, отчего перемог болезнь, а вот, поправившись, стал дичиться девочки. Она чувствовала тайну, меж ними зародившуюся, лишившую их свободы, и терпеливо ждала, когда мальчик первым, как и полагается мужчине, подойдет и предложит: «Давай снова играть вместе!»
Слайд 51Известкарь меж тем выкопал печь в берегу, выжег и загасил
в яме известку, после гулял широко, раздольно, взбудоражил все село.
Пропив получку, погрузил семью в лодку да и отбыл тихо-мирно в неизвестном направлении.С рождения укоренившаяся в мальчике вера: все, что есть вокруг, — незыблемо, постоянно, никто никогда и никуда не денется из этого круга жизни — рухнула! Он был так потрясен, что несколько дней не уходил с берега и, глядя на пустынную реку, причитал: «Уплыла девочка!.. Уплыла девочка!..»
Слайд 52Много лет он носил в себе беспокойство и тоску и
так ждал девочку, что она взяла и пришла к нему
однажды. В другом платье, в другом облике, но все равно пришла, и он, истомленный долгой разлукой, мучительным ожиданием, счастливо выдохнул, припадая к ней: «Девочка моя!»Но та, что исцелила его в детстве, осталась в нем таким ярким озарением, что и до сих пор стоит перед ним все в том же синем платьишке, все с теми же цветками в руке — дикими ирисами.
Слайд 53…Кучи картофельной ботвы как попало разбросаны по огороду.
Сбежались тучки
в одну кучку, березы в лесу понизу ожелтились, коровы, кони
и собаки спиной к северу ложатся, перелетные птицы в отлет дружно пошли — верные ворожеи: быть скорому ненастью, быть ранней осени.
Слайд 54Спит моя родная земля, глубоко спит, натруженно дышит, и витают
над нею беды и радости, любовь и ненависть — и
все горит, все не гаснет моя серебряная паутинка, но свет ее отдаленней, слабей, утихают во мне звуки прошлого, блёкнут краски, чтоб снова озариться, засиять, когда сделается мне невыносимо жить и захочется успокоения. Хоть какого-нибудь… Глубоко вздохнув, мальчик кладет теплую ладошку под теплую щеку. Пусть смотрит он свои легкие, радужные сны. Грозные сны досмотрю за него я. 1971–1972
