Жизнь и творчество. Николай Рубцов (1936 – 1971)

кто очаровывал читающий мир поэзией — непридуманной, органической. Полвека прошло

в поиске, в изыске, в утверждении многих форм, а также — истин... Время от времени в огромном хоре советской поэзии звучали голоса яркие, неповторимые. И все же — хотелось Рубцова. Требовалось. Кислородное голодание без его стихов — надвигалось...»
(Глеб Горбовский)

Фета,    Я даже слушать перестану    Того же Тютчева и Фета,

   И я придумывать не стану    Себя особого, Рубцова,    За это верить перестану    В того же самого Рубцова.    Но я у Тютчева и Фета    Проверю искреннее слово,    Чтоб книгу Тютчева и Фета    Продолжить книгою Рубцова

и его отдали в детдом. Шестнадцать, когда он поступил кочегаром

на тральщик. Он служил в армии, вкалывал на заводе, учился... На тридцать втором году жизни впервые получил постоянную прописку, а на тридцать четвертом - наконец-то! - и собственное жилье: крохотную однокомнатную квартирку. Здесь, спустя год, его и убили... Вот такая судьба. Первую книгу он выпустил в шестьдесят пятом году, а через двадцать лет его именем назвали улицу в Вологде.
Н. Рубцову исполнилось бы всего пятьдесят, когда в Тотьме ему поставят памятник.

Эти события нашли отражение в стихотворении «Аленький цветочек».
Домик

моих родителей Часто лишал я сна, - Где он опять, не видели? Мать без того больна- В зарослях сада нашего Прятался я, как мог. Там я тайком выращивал Аленький свой цветок... Кстати его, некстати ли, Вырастить все же смог... Нес я за гробом матери Аленький свой цветок.

старших детей - Галину и Альберта - к себе, а

младших - Николая и Бориса - ожидает детдом.
Жили в детдоме очень трудно тогда. В спальне зачастую было холодно. Не хватало постельного белья. Спали на койках по двое. При детдоме было свое подсобное хозяйство, работали все, в том числе и младшеклассники.

Николай Рубцов
с воспитательницами детдома

так:
Вот говорят, что скуден был паек Что

были ночи с холодом, с тоскою, - Я лучше помню ивы над рекою И запоздалый в поле огонек. До слез теперь любимые места! И там, в глуши, под крышею детдома, Для нас звучало как-то незнакомо, Нас оскорбляло слово «сирота».
И все-таки многие верили, в том числе и Коля Рубцов, что после войны родители их вернутся и обязательно возьмут их из детдома, - этой верой только и жили. Николай Рубцов на исходе войны еще не знал, что отец давно уже демобилизовался и, вернувшись в Вологду, устроился работать в отдел снабжения Северной железной дороги - на очень хлебное по тем временам место... Про сына, отданного в детдом, Михаил Андриянович так и не вспомнил. Да и зачем вспоминать, если он снова женился, если уже пошли дети...

и начал писать стихи. Он в то время был хрупким

мальчиком «с черными бездонными глазами и очень располагающей к себе улыбкой».
В 1950 г. Н. Рубцов получил свидетельство об окончании семи классов и уехал в Ригу поступать в мореходное училище. Но документы у Рубцова там не приняли: ему не исполнилось еще пятнадцати лет.

в техникуме, Рубцов словно бы и забыл, что у него

есть отец. Никому из его знакомых тех лет не запомнилось, чтобы он пытался восстановить связь с отцом, братом, сестрой, теткой... Быть может, только однажды и попытался рассказать Николай «все накопившееся на душе за эти долгие годы бесконечного молчания». Случилось это уже в 1951 году, когда Рубцов писал сочинение на заданную в техникуме тему: «Мой родной уголок». Нанимаясь кочегаром на тральщик, Николай напишет в автобиографии: «В 1940 году переехал вместе с семьей в Вологду, где нас и застала война. Отец ушел на фронт и погиб в том же 1941 году». Несмотря на то, что, начиная с 1953 года, Рубцов регулярно встречается с отцом, в 1963 году он повторит свое утверждение: «Родителей лишился в начале войны».

Дом в с. Емецк Архангельской области,
где в 1936 г. родился Николай Рубцов

молодежи.
1961г. устроился работать на Кировский завод и поселился в

общежитии (Рубцов почти до самой смерти не имел постоянного адреса - снимал «углы», ночевал у товарищей и знакомых), где и были написаны стихи, вошедшие в сокровищницу.

все твои страдания и битвы Люблю твою, Россия, старину, Твои леса, погосты

и молитвы, Люблю твои избушки и цветы, И небеса, горящие от зноя, И шепот ив у омутной воды, Люблю навек, до вечного покоя…

26 с половиной лет. Конечно, в общежитии Литинститута нищета переносилась легче,

но двадцать семь лет - достаточный возраст, чтобы не замечать ее. Рубцова раздражало, что друзья специально приводят своих знакомых посмотреть на него - как в зверинец... Очень точно передает состояние Николая в Литинституте Борис Шишаев

«Когда на душе у него было смутно, он молчал. Иногда ложился на кровать и долго смотрел в потолок... Я не спрашивал его ни о чем. Можно было и без расспросов понять, что жизнь складывается у него нелегко. Меня всегда преследовало впечатление, что приехал Рубцов откуда-то из неуютных мест своего одиночества».

в глухой вологодской деревне пишет стихотворение «Душа», напечатанное лишь после

его смерти:
За годом год уносится навек, Покоем веют старческие нравы, - На смертном ложе гаснет человек В лучах довольства полного и славы!
Так рисует Рубцов образ «счастливого человека», достигшего полного благополучия, но тут оспаривает это благополучие:
Последний день уносится навек… Он слезы льет, он требует участья, Но поздно понял важный человек, Что создал в жизни ложный облик счастья!

Николая Рубцова « Звезда полей»:
Звезда полей

во мгле заледенелой, Остановившись, смотрит в полынью. Уж на часах двенадцать прозвенело, И сон окутал родину мою… Звезда полей! В минуты потрясений Я вспоминал, как тихо за холмом Она горит над золотом осенним, Она горит над зимним серебром… Звезда полей горит, не угасая, Для всех тревожных жителей земли, Своим лучом приветливым касаясь Всех городов, поднявшихся вдали. Но только здесь, во мгле заледенелой, Она восходит ярче и полней, И счастлив я, пока на свете белом Горит, горит звезда моих полей…

ее.
Загадочной выглядит взаимосвязь поэзии Рубцова его жизни. По его

стихам точнее, чем по документам и автобиографиям, можно проследить его жизненный путь. Многие настоящие поэты угадывали свою судьбу, легко заглядывали в будущее, но в Рубцове провидческие способности были с необыкновенной силой.

смерти стихи, охватывает жуткое чувство нереальности:

Я

умру в крещенские морозы. Я умру, когда трещат березы, А весною ужас будет полный: На погост речные хлынут волны! Из моей затопленной могилы Гроб всплывет, забытый и унылый, Разобьется с треском, и в потемки Уплывут ужасные обломки. Сам не знаю, что это такое… Я не верю вечности покоя!
Невозможно видеть вперед так ясно, как видел Николай Рубцов. Поэт был убит 19 января 1971 года.

свое святое предназначение - содействовать духовной связи между людьми в

нашем сложном и многотрудном мире.

дремлет, И тени сосен падают в реку, И свет бежит на улицы

деревни, Когда, смеясь, на дворике глухом Встречают солнце взрослые и дети,

Воспрянув духом выбегу на холм И все увижу в самом лучшем свете. Деревья, избы, лошадь на мосту, Цветущий луг - везде о них тоскую. И, разлюбив вот эту красоту, Я не создам, наверное, другую...

звенит. Стукнул по другому - не слыхать.
В тихий свой, таинственный

зенит Полетели мысли отдыхать.
Но очнусь и выйду за порог
И пойду на ветер, на откос
О печали пройденных дорог Шелестеть остатками волос. Память отбивается от рук, Молодость уходит из-под ног, Солнышко описывает круг - Жизненный отсчитывает срок. Стукну по карману - не звенит. Стукну по другому - не слыхать. Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать...

Слушаю - и набегают слезы
На глаза, отвыкшие от слез.

Все очнется в памяти невольно, Отзовется в сердце и в крови. Станет как-то радостно и больно, Будто кто-то шепчет о любви. Только чаще побеждает проза, Словно дунет ветер хмурых дней. Ведь шумит такая же береза
Над могилой матери моей.
На войне отца убила пуля,
А у нас в деревне у оград
С ветром и дождем шумел как улей, Вот такой же желтый листопад... Русь моя, люблю твои березы!
С первых лет я с ними жил и рос. Потому и набегают слезы
На глаза, отвыкшие от слез...

после гроз, Немеркнущих небес,
Когда в душе моей
Внушая поклоненье,

Идут стада дремать
Под ивовый навес,
Когда душе моей
Земная веет святость,
И полная река
Несет небесный свет,-
Мне грустно оттого,
Что знаю эту радость
Лишь только я один:
Друзей со мною нет...

Что я хотел бы превратиться
Или в багряный тихий лист,

Иль в дождевой веселый свист, Но, превратившись, возродиться И возвратиться в отчий дом, Чтобы однажды в доме том
Перед дорогою большою Сказать:- Я был в лесу листом! Сказать:- Я был в лесу дождем! Поверьте мне: я чист душою...

бурь, сильнее всякой воли
Любовь к твоим овинам у жнивья,

Любовь к тебе, изба в лазурном поле.
За все хоромы я не отдаю
Свой низкий дом с крапивой под оконцем.
Как миротворно в горницу мою
По вечерам закатывалось солнце!
Как весь простор, небесный и земной, Дышал в оконце счастьем и покоем,
И достославной веял стариной,
И ликовал под ливнями и зноем!..

Сердце проще вдруг забилось, Словно выпил я вина.
Вдоль по

улице по узкой
Чистый мчится ветерок Красотою древнерусской Обновился городок.
Снег летит на храм Софии,
На детей, а их не счесть
Снег летит по всей России, Словно радостная весть.
Снег летит - гляди и слушай! Так вот, просто и хитро,
Жизнь порой врачует душу...
Ну и ладно! И добро.

Повторилась в мире неизбежность.
Не жалей ты листья, не жалей,
А

жалей любовь мою
и нежность!
Пусть деревья голые стоят,
Не кляни ты шумные метели!
Разве в этом кто-то виноват,
Что с деревьев листья улетели?

приветил Уютный древний Липин Бор, Где только ветер, снежный ветер Заводит с хвоей

вечный спор. Какое русское селенье! Я долго слушал сосен шум, И вот явилось просветленье Моих простых вечерних дум. Сижу в гостинице районной, Курю, читаю, печь топлю. Наверно, будет ночь бессонной, Я так порой не спать люблю! Да как же спать, когда из мрака Мне будто слышен глас веков, И свет соседнего барака Еще горит во мгле снегов. Пусть завтра будет путь морозен, Пусть буду, может быть, угрюм, Я не просплю сказанье сосен, Старинных сосен долгий шум...

Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
Где тут

погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.
Тихо ответили жители:
Это на том берегу.
Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.
Там, где я плавал за рыбами, Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами Вырыли люди канал.
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил...
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.

всю любовь расплатимся любовью...

«Николай Рубцов. Жизнь замечательных людей»