В магазинах Н.А. Тэффи

вспоминают теплом…».



«Это ужасно милая шляпка. Ужасно! Но я видела ещё

ужаснее и ещё последнее».

поняла, что положение тревожно, и сейчас же сделала маникюр…»


«Анекдоты смешны,

когда их рассказывают. А когда их переживают, это трагедия. И моя жизнь - это сплошной анекдот, т. е. трагедия».

непременно должна запастись всякой дрянью на всякий случай жизни. А

каких только случаев не бывает! Например, прогулка на лодке с мужем и детьми требует серенького платья и высоких башмаков. Та же прогулка, но без мужа и детей, требует уже белого платья с открытой шеей и ажурных чулок. Все нужно взвесить, все обдумать, все разыскать и купить.

в гости Иван Степанович, тот самый Иван Степанович, который недавно

сказал вам: "Я люблю голубой цвет - в нем есть что-то небесное", а вы как на грех ничего с собой голубого не взяли! Ну, подумайте только: в хорошеньком вы окажетесь положеньице?

всего мира гудят в начале лета как улей, готовящийся строиться.

С утра до ночи, то замирая, то снова ожесточаясь, жужжат по магазинам отъезжающие дамы.
Дамы бывают разные: дамы покупающие, дамы изнывающие, дамы просто созерцающие. Дамы с картонками, дамы с детьми, дамы со свертками, дамы с мужьями...

узнала вас. Я так измучена... Шестой час, а я с

утра здесь. Нужно было пол-аршина ленточки... Зонтик потеряла, не знаю, где... И кошелек, оказывается, дома забыла!

на шлейфы, и раздающееся при этом томное "pardon" звучит как

самое грубое русское "о, чтоб тебе!" Измученные приказчики к трем часам дня уже теряют всякую логику. - Возьмите этот помпадур-с, - говорят они, развертывая материю. - Ново! Оригинально! Ни у кого еще нет - для вас начинаем. Будете довольны. Все хвалят. Вчера шестьдесят кусков продали этой самой материи, да сегодня восемьдесят, ей-Богу-с!

Совершенно наоборот, - это зеленая-с. - Да, что я не

вижу, что ли? И вообще она мне не нравится. - Совершенно наоборот, - очень нравится-с. - Сударыня! - раздается сладостный голос. - Пожалте наверх. Получите разнообразие. - Мальчик! Проводи мадам!

Несчастнее всех чувствуют себя в этой сутолоке мужья, сопровождающие своих жен. Сначала они еще пробуют острить и подшучивать над дамскими страстями. - Бабы!.. Тряпки!.. Отчего нам не придет никогда в голову заниматься подобной ерундой? Но они скоро теряют последнюю бодрость духа, смолкают, бледнеют, и глаза их приобретают невинно-фанатическое выражение прерафаэлистских девственниц.

или сиреневая? - Го-голубая... - раздается тихий стон. - Ну,

так отрежьте десять аршин сиреневой, - обращается дама к приказчику. - А ты, Мишель, не должен обижаться. Ты ведь сам знаешь, что у тебя нет вкуса! И он не обижается! После четырехчасовой беготни по магазинам утрачиваются многие тонкости человеческой психики.

Сколько стоит эта пряжка? - Шесть рублей. - Отчего же так дорого? - Помилуйте, сударыня, - отвечает продавщица тоном оскорбленного достоинства, - ведь это - настоящая медь! Чего же вы хотите? - А камни плохие! - Настоящее шлифованное стекло! - Гм... Так нет ли у вас чего-нибудь попроще? - Вот могу вам предложить. И продавщица, с торжествующим видом, вынимает из ящика нечто в роде печной заслонки. - Без всякого лишнего изящества - красиво, прочно, элегантно и дешево!

птицы, цветы, ленты и еще многое, "чему названья нет", вертится,

поднимается, опускается, примеряется... Странные шляпки бывают на белом свете! Иная, посмотришь, шляпа как шляпа, а вглядись в нее - целая трагедия: на отогнутых полях, конвульсивно поджав лапы, беспомощно раскрыв клюв, умирает какая-нибудь белая или желтая птица, а тут же рядом, "сияя наглой красотой", расцветает букет гвоздики. Прямо - гражданский мотив!

вдруг вы видите, что из этих ленточек торчит маленькая золоченая

лапка. Вдумайтесь в эту лапку! И вам покажется будто туда, в самые недра шляпы, провалилась несчастная птица; ее уже не видно, только простертая вверх лапа отчаянно взывает о помощи. Жутко!

это здесь какой-то неподрубленный лоскут болтается? - Это самая последняя

французская неглижа! - отвечает приказчик.

сирены, и как соловьи, сами закрывают глаза, заслушавшись своего пения.

Они заставят вас купить, вместо намеченной вами хорошенькой розовой шляпки, какой-нибудь коричневый ужас, и вы даже не заметите этого!

женщины яркий зеленый колпак, с угрожающими перьями, и потом замереть

в экстазе, словно они очарованы представшей пред ними красотой.

сезон предметом издевательств уличной толпы, злорадства знакомых и стыда своих

родственников.

- Да, но се тре-шер, слишком дорого, - слабо обороняется

жертва.

Взгляните! Ведь это натуральное воронье перо! Эта шляпка ничего не

боится. Вы можете надевать ее и под дождь, и в концерт, и везде она будет одинаково хороша! Мы только потому и уступаем ее так дешево, что она приготовлена в нашей мастерской.

шляпкой, но уже перед другой покупательницей: - Взгляните, какая работа!

Здесь все подклеено, ничего нет натурального. Это наша мадам привозит из Парижа. Поет, а воронье перо трепещет в ее руках, - трепещет и не знает, что ему думать о своем происхождении: подклеено ли он в Париже, или произошло натуральным путем в России? А дама смотрит на него в тоскливом недоумении: когда оно должно стоить дороже - когда натуральное и ровно ничего не боится, или когда подклеено со всей искусственностью, на какую способен Париж?..

что ей надо посоветоваться с мужем, подругой, теткой, женой брата

и двумя сестрами. Потом она выходит на улицу, долго моргает, приложив палец к виску, и не может понять - кто она, зачем сюда попала, что нужно еще купить и, главное, где она живет. - Извозчик! Алло! 127-51, тридцать копеек... Ну, чего смотришь? Не хочешь - не надо. Другого возьму.