История русской философии

в средневековой России
Русское Просвещение
Немецкая классическая философия и русские

«любомудры»
П. Я. Чаадаев: Аномалии русской истории
Россия – исключение из общего правила
Отсутствие исторических традиций
Отсутствие естественного начала исторического развития
Отсутствие естественного результата исторического развития
Отсутствие национального единства
Историческая неудача православия
Миссия России – урок потомству?

и крещение Руси (988)
«Слово о законе и благодати» митр. Илариона

(1051)
«Повесть временных лет» (нач. XII в.)
Нестяжатели и осифляне (кон. XV – нач. XVI вв.)
Максим Грек (1470-1556)
Переписка Ивана Грозного с А. Курбским (1564-1578)

(1632)
«Политика» Ю. Крижанича (1663)
Славяно-греко-латинская академия (1687)
Академия наук и художеств (1724)
М.

В. Ломоносов (1711-1765)
Московский университет (1755)
М. М. Щербатов (1733-1790)
А. Н. Радищев (1749-1802)

М. Карамзин (1766-1826)
И. Б. Шад (1758-1834)
Д. М. Велланский (1774-1847)
М. Г.

Павлов (1793-1840)
«Любомудры» (1823-1826)

Д. В. Веневитинов (1805-1827)

В. Ф. Одоевский (1803-1869)

Н. М. Карамзин (1766-1826)

1836-1991)
Апология сумасшедшего (1837)
Основные сочинения

совсем не занималось нашей судьбой. Отказывая нам в своём благодетельном воздействии на человеческий

разум, оно предоставило нас всецело самим себе, не пожелало ни в чём вмешиваться в наши дела, не пожелало ничему нас научить. Опыт времён для нас не существует. Века и поколения протекли для нас бесплодно. Глядя на нас, можно сказать, что по отношению к нам всеобщий закон человечества сведён на нет.

П. Я. Чаадаев Философические письма

к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и

не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось.

П. Я. Чаадаев Философические письма

Аномалии русской истории Россия – исключение из общего правила

известным силам, стоящим у вершин общества. Непосредственно они не размышляют. Среди них имеется

известное число мыслителей, которые за них думают, которые дают толчок коллективному сознанию нации и приводят её в движение. Незначительное меньшинство мыслит, остальная часть чувствует, в итоге получается общее движение. <…> А теперь, я вас спрошу, где наши мудрецы, где наши мыслители? Кто из нас когда- либо думал, кто за нас думает теперь?

П. Я. Чаадаев Философические письма

самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя. Наши

воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что, по мере движения вперёд, пережитое пропадает для нас безвозвратно. <…> У нас совсем нет внутреннего развития, естественного прогресса; прежние идеи выметаются новыми, потому что последние не происходят из первых, а появляются у нас неизвестно откуда.

П. Я. Чаадаев Философические письма

подражательной.

П. Я. Чаадаев Философические письма

есть период бурных волнений, страстного беспокойства, деятельности без обдуманных намерений. Это пора

великих побуждений, великих свершений, великих страстей у народов. Они тогда неистовствуют без ясного повода, но не без пользы для грядущих поколений. <…> Это увлекательная эпоха в истории народов, это их юность; это время, когда всего сильнее развиваются их дарования, и память о нём составляет отраду и поучение их зрелого возраста.

П. Я. Чаадаев Философические письма

имели ничего подобного. Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее иноземное владычество, жестокое и

унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала, – вот печальная история нашей юности. <…> Эпоха нашей социальной жизни, соответствующая этому возрасту, была наполнена тусклым и мрачным существованием без силы, без энергии, одушевляемом только злодеяниями и смягчаемом только рабством.

П. Я. Чаадаев Философические письма

годы, протекшие
в неподвижной дикости, не оставили никакого следа в нашей уме,

и нет в нас ничего лично нам присущего, на что могла бы опереться наша мысль; выделенные по странной воле судьбы из всеобщего движения человечества, не восприняли мы и традиционных идей человеческого рода. А между тем именно на них основана жизнь народов; именно из этих идей вытекает их будущее и происходит их нравственное развитие.

П. Я. Чаадаев Философические письма

здесь не об учёности, не о чтении, не о чём-то

литературном или научном, а просто о соприкосновении сознаний, о мыслях, которые охватывают ребёнка в колыбели, окружают его среди игр, <…> которые в форме различных чувств проникают до мозга его костей вместе с воздухом, которым он дышит… <…> Это мысли о долге, справедливости, праве, порядке. Они происходят из тех самых событий, которые создали там общество… <…> Вот она, атмосфера Запада… <…> А что вы видите у нас?

П. Я. Чаадаев Философические письма

так, как и отдельные личности. Их воспитывают века, как людей воспитывают годы.

Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в род человеческий, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру.

П. Я. Чаадаев Философические письма

не находит способа связаться с тем, что было до него и

что будет после него; он тогда утрачивает всякую твёрдость, всякую уверенность; не руководимый ощущением непрерывной длительности, он чувствует себя заблудившимся в мире. Такие растерянные существа встречаются во всех странах; у нас это общее свойство. <…> В наших головах нет решительно ничего общего, всё там обособлено и всё там шатко и неполно.

П. Я. Чаадаев Философические письма

потрясших мир, не прошли прежде нашествия на Запад по нашей стране, мы

едва были бы главой всемирной истории. Чтобы заставить себя заметить, нам пришлось растянуться от Берингова пролива до Одера.

П. Я. Чаадаев Философические письма

борьбы между исполненным силы варварством народов Севера и возвышенной мыслью религии воздвигалось здание современной цивилизации,

что делали мы? По воле роковой судьбы мы обратились за нравственным учением, которое должно было нас воспитать, к растленной Византии, к предмету глубокого презрения этих народов.

П. Я. Чаадаев Философические письма

философ древности не пытался представить себе общества без рабов, да и не находил

никаких возражений против рабства. <…> Вы знаете также и то, что, по признанию самых даже упорных скептиков, уничтожением крепостничества в Европе мы обязаны христианству.

П. Я. Чаадаев Философические письма

таких же последствий у нас? Почему, наоборот, русский народ попал в

рабство лишь после того, как стал христианским? <…> Пусть православная церковь объяснит это явление. Не знаю, но мне кажется, одно это могло бы заставить усомниться в православии, которым мы кичимся.

П. Я. Чаадаев Философические письма

жили и сейчас ещё живём для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдалённым

потомкам, которые поймут его; пока, что бы там ни говорили мы составляем пробел в интеллектуальном порядке.

П. Я. Чаадаев Философические письма

следа и то наставление, которое нам суждено дать, но кто знает день,

когда мы вновь обретём себя среди человечества и сколько бед испытаем мы до свершения наших судеб?

П. Я. Чаадаев Философические письма

страсть и тяга, точно магическое притяжение к философским темам и вопросам. В

предыдущем поколении таким культурно-психологическим магнитом была поэзия, – теперь уже перестаёт им быть. <…> Из поэтического фазиса русское культурно-творческое сознание переходит в фазис философский.

Г. Флоровский. «Пути русского богословия».

жизни, рождается в те годы русская философия. Рождается из историософического изумления, почти испуга,

в болезненном процессе национально-исторического самонахождения и раздумья.

Г. Флоровский. «Пути русского богословия».

рождается или пробуждается русское философское сознание, –
некто новый начинает философствовать.
Рождается или

становится некий новый «субъект философии».

Г. Флоровский. «Пути русского богословия».