Мать Мария ( Скобцова)

доц. Карнаухова И.В.

аскетическими упражнениями и сколько я положила земных и поясных поклонов, а спросят:
накормила

ли я голодного, одела ли голого, посетила ли больного и заключенного в тюрьме»
(мать Мария)

8 декабря 1891 года в Риге. Ее детские годы прошли

в Анапе, куда после смерти деда переехала семья. В 1906 году после внезапной смерти отца семья переезжает в Петербург, где было много родных и друзей.

О, внутренний мой человек. Сейчас еще

Елизавета, А завтра буду – имя рек.»  Елизавета Пиленко

В Петербурге зарождалось новое движение — религиозное и интеллектуальное возрождение.
Юная, прогрессивно мыслящая интеллигентка, в поисках себя, начинает писать стихи.
В пятнадцать лет
Лиза знакомится с поэтом-символистом
Александром Блоком, который посвятил ей стихотворение «Когда вы стоите на моем пути…»

юриста, однако в начале 1913 года Елизавета и Дмитрий расходятся.

По благословению правящего митрополита Петербургского она посещает богословские курсы при Духовной академии, по окончании которых успешно сдает экзамены.

продолжавший активную политическую деятельность, как член кубанского правительства, настоял на

эвакуации семьи. Елизавета, ее мать и дочь отплыли из Новороссийска в Грузию.
Но, продолжая эмигрировать, они побывали и в Константинополе, в Сирии, в Париже.

в Париже
С 1930 она — разъездной секретарь РСХД. Ей доверена

работа по оказанию духовной и социальной помощи русским эмигрантам.
Лиза посещает дома умалишенных и находит там русских, которые, не зная французского языка, не могут объясниться с врачами. Она понимает, что ее призвание не в чтении блестящих докладов, а в том, чтобы выслушать, утешить, оказать конкретную помощь.

пострига произошел 16 марта 1932 года на Сергиевском подворье в

Париже.

и сестра всякий, кем бы он ни был, пока остается

еще хоть немного места. Денег на это начинание у нее не было, но беспредельная вера в помощь Божию окрыляла ее. Благодаря поддержке англиканских друзей, она сняла дом на улице Лурмель в XV округе Парижа.

1940 года наступила немецкая оккупация.
Мать Мария не только организует запасы

питания, но и устанавливает контакт с мэрией ХV округа, которая
берет под свое покровительство дом на улице Лурмель,
объявляя его муниципальной столовой, выдает матери Марии продуктовые карточки и сами продукты.
Дом на Лурмель быстро становиться известен как убежище.
Там скрывают тех, кому угрожает опасность, для них получают поддельные документы, их переводят в «свободную зону».

Юру Скобцова (сына Марии Скобцовой), отца Дмитрия Клепинина и еще

нескольких человек. Матери Марии, которой в то время не было в Париже, дали знать, что ее сын будет освобожден, если она сама явится в гестапо. Когда она пришла туда, ее тотчас арестовали, никого не освободив. 

условиях концлагеря.
«Всякий в блоке ее хорошо знал, — вспоминает одна

из ее приятельниц, — она хорошо ладила и с молодежью и с пожилыми, с людьми разных политических взлядов и с людьми совершенно различных верований.
Она нам рассказывала различные истории , которые являлись для нас выходом из нашего ада, помогали нам восстанавливать утраченные душевные силы, они вновь зажигали в нас пламя мысли, едва тлевшее под тяжким гнетом ужаса»

очень мучительны. Мать Мария просит одну из соузниц, запомнить и

передать свое последнее послание митрополиту Евлогию и отцу Сергию Булгакову: «Мое состояние сейчас – это то, что у меня полная покорность к страданию, и это то, что должно быть со мною, и что если я умру, в этом я вижу благословение свыше».

определенное о кончине матери Марии. Разделенная со своими товарищами по

заключению, она была переведена в Югендлагерь и стала жертвой последнего отбора. 30 марта, в Великую Пятницу, мать Мария была отобрана комендантом Шварцгубером «налево» — в группу смертников, среди тех, кто не мог уже передвигаться.
По другим свидетельствам, она сама вступила в группу отобранных, и тем самым добровольно пошла на мученичество вместо другой заключенной.

еще в 1938 году пишет:

«От хвороста тянет дымок,
Огонь показался у

ног
И громче напев погребальный.
И мгла не мертва, не пуста,
И в ней начертанье креста —
Конец мой, конец огнепальный!»