СОЦИАЛЬНАЯ ПАМЯТЬ И ИСТОРИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ

не индивидууму, а «социальным рамкам» памяти.
Контенты памяти изменчивы в зависимости

от социальных и политических условий того времени, когда мы вызываем наши воспоминания.
Мы склонны по умолчанию приноравливать воспоминания к различным требованиям и ценностям, к представлению индивидуума о самом себе на данный момент.
Тому, что не вписывается в данные рамки, трудно сделаться воспоминанием и обрести язык.

с опытом.
Сценарии: нормальный, критический, катастрофический (травма).
Историзация травмирующих событий:
анонимизация;
категоризация;
нормализация;
морализация;
эстетизация;
телеологизация;
метаисторическая рефлексия;
специализация.

топосы, акцентирующие внимание на явлениях прошлого и обеспечивающих тем самым

лояльность и солидарность национального сообщества
1) топографические
2) монументальные
3) функциональные
4) символические

исторического контекста;
восприятие истории как процесса.

коллективизм оказывается априори идеологией или мифом. Но ни идеологией, ни

мифом не являются воспоминания, прошедшие через фильтр исторической критики»

2009, 1534).
Впервые термин «травма» использовал Жан Мартин Шарко, который

исследовал связь между травмой и психическим заболеванием.
Истерию - отнес к психологической, а не к физической.
В конце 19-го в. - травма распространяется и на психику.

удар», психическое заболевание, для которого характерны такие симптомы, как «неконтролируемый

плач и крик, потеря памяти, физический паралич и отсутствие реакции »
Эпизоды реконструкции дают травмирующим воспоминаниям устойчивый характер, поскольку они, кажется, всегда возвращаются.
После Второй мировой войны те же симптомы психической травмы были замечены у солдат, вернувшихся с войны,
только после войны во Вьетнаме врачи установили 27 симптомов, которые повторялись во всех трех группах солдат.
В1980 году, большинство этих симптомов было занесено в «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам» под диагнозом «посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР)».

до наших доисторических предков. Она заявляет, что «невозможно полностью понять

поведение человека и реакцию человека на травму, не понимая ключевых моментов того, как наша эволюция повлияла на нас» (Bloom, 1999, 2). Блум утверждает, что то, как мы реагируем на травму, происходит из «нашего наследия млекопитающих». Часть этого наследия, которая влияет на наш ответ на травму, является реакцией «сражайся или беги». Эта реакция характеризуется полным изменением тела и разума, как будто в момент опасности, которая является причиной реакции «сражайся или беги», мы становимся совершенно другим человеком. (Bloom, 1999, 3) Мы можем справиться с опасностью по-разному, как уже подразумевается под термином «сражайся или беги». Либо мы пытаемся убежать от того, что нам угрожает, либо мы сталкиваемся с этим и буквально вступаем в борьбу. Однако, как указывает Блум, жертва травмирующей ситуации почти никогда не сможет избежать этой ситуации невредимым:

с внешней угрозой» (1989, 393). Таким образом, Ван дер Колк

согласен с замечанием Блума о том, что он также считает, что человеческий разум не способен справиться с травмирующими обстоятельствами. Таким образом, помимо физического вреда, который может быть причинен травмой, именно психологический вред наносит наибольший ущерб. Этот психологический ущерб связан с особой природой, в которой человеческий разум имеет дело с травмой. Ван дер Колк утверждает, что психологические исследования неизменно показывают, что наша реакция на травму является бимодальной. С одной стороны, мы испытываем «гипермнезию, гиперреактивность на раздражители и травматическое повторное переживание», а с другой стороны, встреча с травмой приводит к «психическому оцепенению, избеганию, амнезии и ангедонии» (Van der Kolk, 1994, 254). Далее он объясняет эту антиподальную реакцию на травму следующим образом:

прошлого. Савельева И.М., Полетаев А.В. (отв.ред.). М., 2005.
3. Ассман А.

Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика. М., 2014.
4. Ассман Ян. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М., 2004.
5. Хальбвакс M. Социальные рамки памяти / Пер. с фр. и вступ. статья С.Н. Зенкина.М., 2007.
6. Шенк Ф.Б. Александр Невский в русской культурной памяти: Святой, правитель, национальный герой (1263-2000). М., 2007.
7. Рикёр П. Память, история, забвение. М., 2004.
8. Лоуэнталь Д. Прошлое – чужая страна. М. 2004.
9. Тош Д. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. М., 2000