Тема 14 Г.И. Успенский. Поиски правды

смерти: Петербург, Россия Гражданство: Россия
Учился в тульской и черниговской гимназиях; поступил

сначала в Петербургский университет, по юридическому факультету, потом перешел в Московский, но по недостатку средств не мог окончить курса и вышел из университета в 1863 г.
В это время умер его отец, и семья осталась без всяких средств. Успенский был вынужден усиленно заниматься литературной работой, к которой он обратился еще в бытность свою студентом, сотрудничая в журнале Колошина "Зритель", где в 1862 г. напечатан был его первый рассказ: "Старьевщик".
Литературная известность Успенского начинается с 1866 г., когда в "Современнике" явились его очерки: "Нравы Растеряевой улицы".
В том же году несколько очерков Успенского появилось в "Деле", а начиная с 1868 г. он стал печатать свои произведения почти исключительно в "Отечественных Записках".
В начале 1893 г. его постигла душевная болезнь, положившая конец его литературной деятельности.

- приблизительно до конца 70-х годов - Успенский является преимущественно

бытописателем разного мелкого городского люда - мастеровых, мещан, маленьких чиновников и т. п. "обывателей", с их ежедневными нуждами и тревогами в борьбе за существование и с их смутными порываниями к лучшей жизни. Сюда же примыкают картинки из жизни провинциального и столичного "мыслящего пролетариата", с его идеальными стремлениями, надеждами и тяжелыми разочарованиями, и путевые очерки из заграничных поездок Успенского, побывавшего во Франции (после коммуны), затем в Лондоне и, наконец, в Сербии, вместе с русскими добровольцами 1876 г.
Во втором периоде своей деятельности Успенский является представителем так называемого "народничества", избирая предметом своих изучений и очерков почти исключительно различные стороны деревенской жизни. Развитие и содержание этой деятельности Успенского вполне отвечало характеру и интересам русского общества 60-х и 70-х гг. В эпоху реформ, когда молодой писатель впервые выступил на литературном поприще, внимание нашей передовой литературы поглощено было "разночинцами" той общественной среды, мимо которой прежде обыкновенно проходили без внимания и которая в эту пору сразу выдвинула в литературу нескольких крупных представителей.

жил ее жизнью и с детства вынес на себе все

ее горести и лишения. "Вся моя личная жизнь, - говорит он в своей автобиографической записке, - вся обстановка моей личной жизни до 20 лет обрекала меня на полное затмение ума, полную погибель, глубочайшую дикость понятий, неразвитость, и вообще отделяла от жизни белого света на неизмеримое расстояние. Я помню, что я плакал беспрестанно, но не знал, отчего это происходит. Не помню, чтобы до 20 лет сердце у меня было когда-нибудь на месте. Начало моей жизни началось только после забвения моей собственной биографии, а затем и личная жизнь, и жизнь литературная стали созидаться во мне одновременно собственными средствами".
В первом своем более крупном произведении: "Нравы Растеряевой улицы" Успенский явился правдивым изобразителем жизни того мелкого серого люда, к которому он присмотрелся у себя на родине - его нравов и понятий, дикого невежества и горького пьянства, ничтожества, бессилия и почитания "кулака", того, "что изуродовало нас и заставило нутром чтить руку бьющего паче ближнего и паче самого себя"... - "Вот какие феи, - говорит Успенский, - стояли у нашей колыбели. И ведь такие феи стояли решительно над каждым движением, чем бы и кем бы оно ни возбуждалось. Не мудрено, что дети наши пришли в ужас от нашего унизительного положения, что они ушли от нас, разорвали с нами, отцами, всякую связь..." От этого статического изображения общества Успенский переходит к динамическому - к изображению того движения, которое началось в пору перелома русской жизни, "когда в наших местах объявились новые времена" и одни стали подниматься снизу вверх, другие, наоборот, падать сверху на самое дно, так как старый, питавший их склад жизни, уже отошел в историю, а к новому приспособиться они были не в силах. Это перемещение центра тяжести - все в той же общественной среде, которую Успенский изображал и ранее - составляет содержание ряда новых очерков: "Разоренье", "Новые времена - новые заботы" и др.

необходимо было забыть, чтобы начать новую жизнь "собственными средствами", Успенский

обратился к этой новой жизни. "Все, что накоплено мной собственными средствами в опустошенную забвением прошлого совесть", говорит он в автобиографии, "все это пересказано в моих книгах, пересказано поспешно, как пришлось, но пересказано все, чем я жил лично. Таким образом, вся моя новая биография, после забвения старой, пересказана почти изо дня в день в моих книгах. Больше у меня в жизни личной не было и нет". Эти слова как нельзя точнее обрисовывают и отношение самого писателя к изображаемой им жизни: он - не посторонний; более или менее равнодушный наблюдатель проходящих мимо него явлений; он переживает их на самом себе, отзываясь на них всем своим существом, глубоко чувствуя своим отзывчивым сердцем весь трагизм захватывающих его положений, пробивающийся наружу нередко из-под комической внешности.
Повествуя о том, как новое общественное движение 60-х гг. отозвалось в низших слоях городского населения, куда постепенно стали проникать новые, неведомые ранее мысли, разъедающие прежний строй жизни и по-видимому прочно установившихся понятий, Успенский характеризует этот процесс названием "болезни совести" или стремления к "сущей правде".. Эта болезнь наблюдается им повсюду - и среди людей темных, инстинктивно порывающихся осмыслить свое существование, и среди "интеллигентных неплательщиков": всех гложет тот же "червяк", у всех "душа не на месте" и тревожно ищет равновесия, утраченной цельности. Всего сильнее и мучительнее болел сердцем сам писатель, чутко подмечавший и отражавший в своих произведениях это общее беспокойное состояние.

пор нет другого писателя, у которого это беспокойное искание "грядущего

града" сказалось бы с такой захватывающей искренностью и с такой глубокой скорбью. Вторая половина 70-х гг., когда Успенский возвратился в Россию из заграничной поездки, также оставившей свой след в том, что он называл своей "душевной родословной", характеризуется в нашей литературе развитием так называемого "народничества". Это было время, когда впервые получило ясную формулировку сознание "неоплатного долга" интеллигенции народу, послышались призывы "в деревню" и началось "хождение в народ", отразившееся в литературе, на первых же порах, расцветом "мужицкой" беллетристики. Это общее веяние той поры не могло не захватить и Успенского, в глазах которого мужик рисовался тогда "источником" искомой правды. Случай доставил Успенскому возможность стать с этим источником в непосредственные отношения: он приглашен был заведовать крестьянской ссудосберегательной кассой в одном из уездов Самарской губернии и, таким образом, мог проверить на опыте свои теоретические представления о деревне. Эта проверка, результатом которой явился ряд новых очерков деревенской жизни, произвела на самого Успенского крайне удручающее впечатление: она разрушила те кабинетные иллюзии, которым предавались народолюбцы, идеализировавшие мужика, как носителя всевозможных добродетелей. Деревенская жизнь повернулась к Успенскому своей оборотной стороной; он увидел в ней господствующее стремление - "жрать", которое разрушает все нравственные понятия, сводя всю жизнь к измышлению способов добычи денег и отдавая деревню во власть "кулакам".

для многих явился неожиданным, но едва ли не более всех

- для самого Успенского. "Я в течение полутора года не знал ни дня, ни ночи покоя, - писал он. - Тогда меня ругали за то, что я не люблю народ. Я писал о том, какая он свинья, потому что он действительно творил преподлейшие вещи..." С этим безотрадным выводом он не в состоянии был помириться. "Мне нужно было знать, - говорит он, - источник всей этой хитроумной механики народной жизни, о которой я не мог доискаться никакого простого слова и нигде. И вот, из шумной, полупьяной, развратной деревни забрался я в лес Новгородской губернии, в усадьбу, где жила только одна крестьянская семья. На моих глазах дикое место стало оживать под сохой пахаря, и вот, я тогда в первый раз в жизни увидел действительно одну подлинную, важную черту в основах жизни русского народа, именно - власть земли". Таким образом, поиски идеала в деревне привели Успенского к заключению, что "воля, свобода, легкое житье, обилие денег, то есть все то, что необходимо человеку для того, чтобы устроиться, мужику причиняет только крайнее расстройство, до того, что он делается вроде свиньи"; спасти его от этого расстройства может только "власть земли", то есть полная зависимость всего строя крестьянской жизни от ее основной цели - земледельческого труда, который дает мужику хлеб, но за то и создает для всей его деятельности строгие рамки.

очерки из народного быта. - Внешняя форма произведений Успенского отличается

недостаточностью литературной отделки: он не мог заботиться о слоге и художественности не только потому, что не имел времени этим заниматься, но в особенности потому, что это противоречило бы его нервной, страстной натуре, побуждавшей его как можно скорее передавать свои впечатления в том самом виде, как они ложились ему на душу. Он дает читателю обрывки, недосказанные рассказы, торопливо набросанные мысли, которые он и сам называет "черной работой литературы", в широкой мере примешивая к изображению типов и сцен из жизни публицистические рассуждения.
Самое выдающееся и самое ценное свойство Успенского - его безусловная и всегдашняя искренность.
Взгляды писателя на нравственное предназначение искусства нашли яркое отражение в очерке «Выпрямила» (1885). Произведения о народной жизни в последний период творчества — «Живые цифры» (1888), «Поездки к переселенцам» (1888—89) и др. Реалистический художественный метод Успенского характеризуется сочетанием кропотливого исследования, страстной публицистичности с яркой образностью, богатством речевых характеристик, мастерством диалога, тонким юмором.

сказал: «Венера Милосская несомненнее принципов восемьдесят девятого года». Что значит

это слово «несомненнее»? На самом деле все стоят на одной линии: и принципы, и Венера Милосская, и я, сельский учитель Тяпушкин. Вчера я ездил в губернский город и был удручен тем, что тамошнее общество совершенно не имеет никаких убеждений. Когда я ехал назад, поезд был остановлен на две минуты, чтобы посадить на него новобранцев. Меня поразила эта сцена, которая подчеркивала несчастье каждой семьи, лишенной сына. Дома я стал думать о прошлом и понял, что моя жизнь — череда неприятных воспоминаний. Во сне вдруг я почувствовал счастье, но, проснувшись, не мог понять, какое воспоминание стало тому причиной. И тут предо мной предстал образ Венеры Милосской из Лувра.
Двенадцать лет назад я был в Париже учителем детей Ивана Ивановича Полумракова. Меня считали нигилистом, но позволяли учить детей, потому как считали нигилистов не способными привить детям ничего плохого. В это время Париж отходил после войны и Коммуны. Мы сделали вывод, что основное различие России и Франции в том, что «их» человек остается человеком, даже поднося тарелки, а у нас лакейство — это черта. То же и с женщинами развязного поведения. Присутствовали мы и на судах, где со всеми коммунарами разделывались без сожаления, но и без фальши. В чиновничестве Версаля тоже нет фальши. В Лондоне мы тоже видели «правду», когда в ресторане подавали мясо без всяких изысков. В Гринвиче мы попробовали знаменитый обед — «маленькую рыбку», состоящий из рыбных блюд также без украшений. Мы видели ужасающую нищету и ослепляющее богатство, и все это только подчеркивало правдивость Лондона.

«правду» и на трупы коммунаров, олицетворявшие «правду» французскую, я утром пошел гулять в самом

ужасном расположении духа и набрел на Лувр. Там я остановился у Венеры Милосской. Раньше я был похож на скомканную перчатку, а теперь меня будто бы наполнили воздухом. С того дня я часто стал приходить в Лувр, но никак не мог понять, как же скульптура способна «выпрямить» человеческую душу. Теперь я по-другому смотрел на предыдущие выводы. Какое может быть человеческое достоинство у лакея? Прислуживать — это оскорбление человека в принципе. Это не «правда», это «неправда». Нет ничего естественного в каторжном труде. Человек этим изуродован. Я вспоминал стихи Фета «Венера Милосская». Фет не понял Венеры, воспевая в ней просто женскую красоту. Но скульптор не хотел демонстрировать красоту женского тела. Он не думал о поле, возрасте. Цель его была — выпрямлять скомканные души.
Я, Тяпушкин, рад, что произведение искусства поддерживает меня в моем стремлении работать для народа. Я не буду унижаться до той «правды», что увидел в Европе. Сохранить достоинство, будучи лакеем, банкиром, нищим, «кокоткой» — это все равно унизить себя до необходимости терпеть эти уродства.
Через четыре года я снова был в Париже, но не пошел смотреть на Венеру Милосскую, потому как душа моя снова скомкалась, и я не думал, что она выпрямится. А вот теперь здесь в глуши воспоминание о ней вернуло мне счастье. Я повешу себе ее фотографию, чтобы она меня ободряла. 

богатый помещик А. Шеншин, мать - Каролина Шарлотта Фет, приехавшая

из Германии. Родители не состояли в браке. Был записан сыном Шеншина, но когда ему было 14 лет, обнаружилась юридическая незаконность этой записи, что лишало его привилегий, дававшихся потомственным дворянам. Отныне он должен был носить фамилию Фет, богатый наследник внезапно превратился в "человека без имени" - безвестного иностранца сомнительного происхождения. Фет принял это как позор. Вернуть утраченное положение стало навязчивой идеей, определившей весь его жизненный путь.
Учился в пансионе профессора Погодина, историка, писателя, журналиста, в который поступил для подготовки в Московский университет. Окончил в 1844 словесное отделение философского факультета университета, где сдружился с А. Григорьевым, своим сверстником, товарищем по увлечению поэзией. "Благословение" на серьезную литературную работу Фету дал Гоголь, сказавший: "Это несомненное дарование". Первый сборник стихотворений Фета "Лирический Пантеон" вышел в 1840 и получил одобрение Белинского, что вдохновило его на дальнейшее творчество. Его стихи появились во многих изданиях.

солнца блеск колючий, Леса под шапками иль в инее седом Да речку

звонкую под темно-синим льдом. Как любят находить задумчивые взоры Завеянные рвы, навеянные горы, Былинки сонные среди нагих полей, Где холм причудливый, как некий мавзолей, Изваян полночью, - иль тучи вихрей дальных На белых берегах и полыньях зеркальных

Ради достижения своей цели - вернуть дворянское звание - в 1845 он покидает Москву и поступает на военную службу в один из провинциальных полков на юге. Продолжает писать стихи.
Печальная береза У моего окна, И прихотью мороза Разубрана она. Как гроздья винограда, Ветвей концы висят,- И радостен для взгляда Весь траурный наряд. Люблю игру денницы Я замечать на ней, И жаль мне, если птицы Стряхнут красу ветвей.

полку, получает возможность жить вблизи Петербурга.
В 1850 в журнале

"Современник", хозяином которого стал Н. Некрасов, публикуются стихотворения Фета, которые вызывают восхищение критиков всех направлений. Он был принят в среду известнейших писателей (Некрасов и Тургенев, Боткин и Дружинин и др.), благодаря литературным заработкам улучшил свое материальное положение, что дало ему возможность совершить путешествие по Европе. В 1857 в Париже он женился на дочери богатейшего чаеторговца и сестре своего почитателя В.Боткина - М.Боткиной.
Ночь светла, мороз сияет, Выходи - снежок хрустит; Пристяжная озябает И на месте не стоит. Сядем, полость застегну я, - Ночь светла и ровен путь. Ты ни слова, - замолчу я, И - пошел куда-нибудь!

энергично занимается литературным трудом, требуя от издателей "неслыханную цену" за

свои произведения. Трудный жизненный путь выработал в нем мрачный взгляд на жизнь и общество. Его сердце ожесточили удары судьбы, а его стремление компенсировать свои социальные удары делало его тяжелым в общении человеком. Фет почти перестает писать, становится настоящим помещиком, работая в своем имении; избирается мировым судьей в Воробьевке. Так продолжается почти 20 лет.
В конце 1870-х Фет с новой силой начинает писать стихи. Сборнику стихотворений шестидесятитрехлетний поэт дает название "Вечерние огни". (Более трехсот стихотворений входят в пять выпусков, четыре из которых выходят в свет в 1883, 1885, 1888, 1891. Пятый выпуск поэт подготовил, но не успел издать).
В 1888, в связи с "пятидесятилетием своей музы", Фету удалось добиться придворного звания камергера; день, в который это произошло, он посчитал днем, когда ему вернули фамилию "Шеншин", "одним из счастливейших дней своей жизни".
Умер А.Фет 21 ноября (3 декабря н.с.) 1892 в Москве.

1820 г. (точная дата неизвестна) - А. А. Фет родился

в усадьбе Новоселки Мценского уезда. Незаконный сын помещика Шеншина и Шарлотты Фет.
1834 - переезд в лифляндский город Верро, учеба в немецком частном пансионе. Перемена фамилии (с Шеншина на Фет).
1838 - учеба в Московском университете, знакомство с Аполлоном Григорьевым.
1840 - первый сборник стихов.
1843 - стихотворение "Посейдон", из-за ошибки наборщика фамилия Фёт заменена на Фет.
1843 - публикация в журнале "Отечественные записки" стихотворения "Я пришел к тебе с приветом...", которое явилось своего рода лирическим автопортретом и поэтической декларацией молодого поэта.
1844 - окончание Московского университета по словесному отделению.
1848 - поступление на военную службу в кавалерию.
1850 - выход сборника прежних стихов. 1853 - начало сотрудничества в журнале "Современник", знакомство с Тургеневым и Некрасовым.
1857 - женитьба на М. П. Боткиной.
1858 - отставка.
Начало 60-х гг. - А. А. Фет, разочаровавшись в профессиональной литературной деятельности, купил поместье и занялся сельским хозяйством.
60-е - 70-е гг. -переписка с Л. Н. Толстым.
1877 - покупка А. А. Фетом старинной усадьбы Воробьевки, которую Фет сделал "обителью поэзии", четыре сборника стихов под общим названием "Вечерние огни" (1883, 1885, 1888, 1891).
1886 - А. А. Фет избран членом Петербургской Академии наук.

змеи Через сугробы поползли. На небе ни клочка лазури, В степи все гладко,

все бело, Один лишь ворон против бури Крылами машет тяжело. И на душе не рассветает, В ней тот же холод, что кругом, Лениво дума засыпает Над умирающим трудом. А все надежда в сердце тлеет, Что, может быть, хоть невзначай, Опять душа помолодеет, Опять родной увидит край, Где бури пролетают мимо, Где дума страстная чиста, - И посвященным только зримо Цветет весна и красота.

У ОКНА
К окну приникнув головой,
Я поджидал с тоскою нежной,
Чтоб ты явилась - и с тобой
Помчаться по равнине снежной.
Но в блеск сокрылась ты лесов,
Под листья яркие банана,
За серебро пустынных мхов
И пыль жемчужную фонтана.
Я видел горный поворот,
Где снег стопой твоей встревожен.
Я рассмотрел хрустальный грот,
Куда мне доступ невозможен.
Вдруг ты вошла - я все узнал -
Смех на устах, в глазах угроза.
О, как все верно подсказал
Мне на стекле узор мороза!

духовных ценностях Нового Завета. После смерти отца Лесков вследствие материальной

нужды поступил в 1847 в орловскую палату уголовного суда, давшую ему обильный материал для будущих зарисовок. В 1849 перевелся в Киев, где его дядя проф. медицины С. П. Алферьев ввел его в просвещенный круг киевского общества. В качестве вольнослушателя Лесков посещал в Киевском университете лекции по агрономии, криминалистике, государственному праву, анатомии. В Киеве его пленили образцы древнерусской архитектуры и живописи. Лесков овладел украинским и польским языками. Он лично знал Т. Г. Шевченко, Марко Вовчок, А. А. Котляревского, ценил А. Мицкевича, В. Сырокомлю, Ю. Крашевского, в некоторой степени повлиявших на формирование его стиля.
Киевский период жизни дал Лескову материал для «Печерских антиков» (1883), «Последней встречи и последней разлуки с Шевченко» (1861) и др. В 1857 Лесков вышел в отставку и поступил на частную службу к своему родственнику со стороны матери, обрусевшему англичанин А. Я. Шкотту, управлявшему крупными поместьями. Исполняя его поручения, Лесков сопровождал большую партию крестьян-переселенцев из Орловской губ. по Оке и Волге в саратовские степи. Лесков навсегда запомнил картины распродажи крестьянского хозяйства, тяжелые сцены «навечной разлуки», бедствия самого путешествия на переселенческой барке. На эту тему позднее написан рассказ Лескова «Продукт природы» (1893). Письма-отчеты, которые Лесков посылал во время деловых разъездов, через Шкотта стали известны публицисту Ф. И. Селиванову, заслужили лестные отзывы литераторов и ученых. С 1860 Лесков начал печататься в столичных изданиях. В 1861 переехал в Петербург, всецело отдавшись литературной работе.

темы крестьянского расселения, социальной гигиены, искоренения пьянства. С горечью он

писал о «тяжелых отношениях, в которые у нас поставлен труд к капиталу, работник к хозяину», призывал к уважению «неотъемлемых прав человеческой свободы». В это же время Лесков сблизился с Артуром Бенни, о драматической жизни которого он впоследствии написал повесть «Загадочный человек», и с П. И. Мельниковым (Печерским), оказавшим на него литературное влияние.
С дифференциацией идейных групп в 60-е и с выступлением нигилистов Лесков примкнул к писателям, группировавшимся вокруг «Отечественных записок» и противостоявшим «Современнику» Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова.
Первыми художественными произведениями Лескова были крестьянские рассказы «Погасшее дело» (1862), «Язвительный» (1863) и др. Наиболее значителен в этом ряду «опыт крестьянского романа», как назвал сам писатель «Житие одной бабы» (1863), впоследствии переработанный и получивший название «Амур в лапоточках». Интерес Лескова к народному творчеству сказался на построении этой деревенской биографии, в которой звучат русские песни — святочные, свадебные, бытовые, любовные, «веселые-разудалые». Трагическая история безответной Насти, «песельницы», насильно выданной за немилого, бежавшей с возлюбленным, арестованной, поротой розгами в полиции, ставшей «бесноватой» и, наконец, замерзающей в лесу, развертывается в условиях патриархального семейного быта и жестокого произвола полицейских чиновников.

глухой, но не лишенный живописности быт уездной Руси. «Леди Макбет

Мценского уезда» (1865) — история страсти и преступления Катерины Измайловой. Лесков достиг в ней сильного драматизма и замечательной выпуклости в изображении героев. Ф. М. Достоевский высоко оценил этот рассказ, напечатав его в своем журнале «Эпоха».
Общественная позиция Лескова и его отношения с нигилистами в 60—70-е определились в результате опубликования антинигилистических романов «Некуда» (1864, под псевд. М. Стебницкий) и «На ножах» (1870—71).
Несколько ранее (1863) появился рассказ «Овцебык». Овцебык — прозвище семинариста-агитатора, отказавшегося от монашества ради пропаганды социализма. Погибая в глубокой тоске по оставленному духовному призванию, он приходит к убеждению, что по избранному им пути социалиста-реформатора идти некуда. Вывод этот лежит в основе романа «Некуда», в котором дана сатирическая галерея «новых» людей. Материалом для романа послужила реальная история девушки, поселившейся в «знаменской коммуне», устроенной В. А. Слепцовым. Полемика с нигилистами и особенно с Чернышевским содержится и в романе «Обойденные» (1865). Героиня его, подобно Вере Павловне из романа Чернышевского «Что делать?», руководит швейной мастерской, но не стремится организовать по-новому труд и быт девушек. Ее внутренняя жизнь сосредоточена на любви к молодому литератору Долинскому (автопортрет Лескова). Оба они затеряны в эпохе и обойдены общественным вниманием, направленным на нигилистов и «лженигилистов». Наиболее отчетливо памфлетная тенденция сказалась в романе Лескова «На ножах» — резком обличении нигилистов. После опубликования романа литеральные нигилисты начинают травлю Лескова.

Н. Толстым, и это оказывает на него как на художника

большое влияние. Роман «Соборяне» (1872) положил начало серии сказаний о народных праведниках («Несмертельный Голован», 1880, «Однодум», «Пугало», «Фигура»). Лесков изображал в них верных чад Русской церкви. Его герои были сильные духом люди из народа, борцы за справедливость. Таков в «Соборянах» протопоп Савелий Туберозов — бесстрашный борец с церковными чиновниками и столичными ревизорами. К нему близок и дьякон Ахилла Десницын, «стихийный исполин», у которого сердце «билось верно». Образу этому Лесков придавал особое значение, как выразителю подспудных национальных сил, могучих, но до времени скованных.
Широкой разработке этого же замысла посвящена повесть «Очарованный странник» (1873). Художественность натуры ее героя Ивана Флягина, беглого крепостного, знатока лошадей в иноческом подряснике, влечет его к скитаниям по Руси. Артистизм и страстность его необузданной натуры проявляются в поступках благородных и героических, а порой в жестокостях и диких запоях. В поисках красоты жизни он «всю жизнь погибал и никак не мог погибнуть».
Лесков написал и несколько повестей о художниках — «Чертовы куклы», «Островитяне», «Запечатленный ангел» (1873). Последняя — это как бы художественный трактат о старинной иконописи, мастерски развернутый на фоне рабочей жизни артели каменщиков-староверов. Устами простонародного живописца автор рассказывает о мастерах Палеха и Мстеры, о чудесном письме Андрея Рублева и Ушакова, о школах устюжских и вологодских, о росписях новгородской и киевской Софии.

«Левша (Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе)»

(1881). Сам писатель сообщал, что история стальной блохи выросла из народной пословицы, но выражает «гордость русских мастеров ружейного дела». «Сказ о косом Левше» — образец стилизации под лубок, под раешник.
Единственная пьеса Лескова «Расточитель» (1867) также выдержана в духе плакатного лубка, что придавало балаганную яркость трагической истории о стяжательстве.
Чертами подлинного мастерства отмечены и хроники Лескова из жизни XVIII в. — «Старые годы в селе Плодомасове» (1869) и «Захудалый род» (1874), в которых колорит эпохи передан тонким воспроизведением характерных типов и самобытных нравов. В сер. 70-х усиливается тяготение Лескова к жанру рассказа, иногда объединенного в циклы.
К жемчужинам русской литературы принадлежат «Тупейный художник», «Человек на часах», «На краю света», «Владычий суд». Особую группу составляют легенды на материале древнерусских житий и назидательных новелл. В этих сказаниях («О богоугодном дровоколе», «О Федоре-христианине и Абраме-жидовине», «Скоморох Памфалон», «Совестный Данила», «Прекрасная Аза», «Аскалонский злодей» и др.) художественная археология сочетается с нравственной философией. Лесков стремится соединить, по собственным словам, стиль Флобера-историка с манерой Толстого-моралиста.

черты юмора, а порой и острого сарказма часто приводили к

созданию разоблачительных произведений. Сатира Лескова претерпела за 40 лет значительную эволюцию. В 60-е она была обращена против нигилистов. В 70-х меняется не только содержание его сатиры, но и самый ее характер. Он сам определял свою позднюю иронию как «добрую», «незлобливую и снисходительную». Его юмор укладывается в рамки шутки, анекдота, иронического рассказа, близкого к шаржу. Иные из таких сатирических «мелочей» (как он сам их называл), сильные по началу повествования, получали в дальнейшем неожиданное искривление и не достигали намеченной цели. Таковы «Отборное зерно», «Бесстыдник», «Пустоплясы», «Уха без рыбы» и др., в которых изображение «калейдоскопической пестроты» и «сюрпризов» русской жизни затемняет направленность его иронии. Под конец жизни Лесков обращается к бичующей и гневной сатире. Он писал: «Мои последние произведения весьма жестоки: “Загон”, “Зимний день”, “Дама и фефела”… Эти вещи не нравятся публике за цинизм и прямоту. Да я и не хочу нравиться публике… Я хочу бичевать ее и мучить».
Из произведений 70-х к типу разящего памфлета близок рассказ «Железная воля» (1876), направленный против высокомерной ограниченности и тупого педантизма, враждебного живой жизни (повесть «Заячий ремиз» (1891—94)).

духовным затмением. В 1891 в 11—12-м номерах возглавляемого масонами журнала

«Вестник Европы» он опубликовал пасквиль на великого русского святого Иоанна Кронштадтского. В памфлете «Полунощники» он пытался очернить старца, выполняя заказ масонов «низвести с пьедестала народности “народного святого”», представляя его в виде аморального сектанта. Почему Лесков взялся за этот пасквиль, сейчас понять трудно. Возможно, сказались обида на то, что св. Иоанн Кронштадтский справедливо осудил др. пасквильное произведение Лескова «Мелочи архиерейской жизни», вышедшее в масонской газете «Новости» (1878). Есть сведения, что перед смертью Лесков глубоко сожалел о совершенном им поступке

Федор Михайлович (1821 - 1881),  русский писатель, член-корреспондент Петербургской АН

(1877).
1821, 30 октября (11 ноября) - Ф. М. Достоевский родился в семье врача московской Мариинской больницы для бедных.
1838-1843 -  учился в Петербургском военно-инженерном училище, окончив которое, поступил в чертежную инженерного департамента.
1844 -   вышел в отставку и занялся литературной деятельностью.
В повестях "Бедные люди" (1846), "Белые ночи" (1848), "Неточка Незванова" (1849, не окончена) и др. описал страдания "маленького" человека как трагедию социальную.
В повести "Двойник" (1846) дал психологический анализ расколотого сознания.
1847 - становится участником революционного кружка М. В. Петрашевского, увлекается идеями утопического социализма.
Участник кружка М. В. Петрашевского, Достоевский в 1849 был арестован и приговорен к смертной казни, замененной каторгой (1850-54) с последующей службой рядовым.
В 1859 возвратился в Санкт-Петербург. "Записки из Мертвого дома" (1861-1862) -- о трагических судьбах и достоинстве человека на каторге. Опубликовал повести - "Дядюшкин сон" (1859), "Село Степанчиково и его обитатели" (1859), романы "Униженные и оскорбленные" (1861) и "Записки из мертвого дома" (1861-62).
Вместе с братом М. М. Достоевским издавал "почвеннические" журналы “Время” (1861-1863) и "Эпоха" (1864-1865). В них были опубликованы очерки "Зимние заметки о летних впечатлениях" (1863) и повесть "Записки из подполья"(1864).

"Подросток" (1875), "Братья Карамазовы" (1879-1880) и др. -- философское осмысление

социального и духовного кризиса России, диалогическое столкновение самобытных личностей, страстные поиски общественной и человеческой гармонии, глубокий психологизм и трагизм.
Публицистический "Дневник писателя" (1873-1881).
Творчество Достоевского оказало мощное влияние на русскую и мировую литературу.
    «Я происходил из семейства русского и благочестивого»     Достоевский был вторым ребенком в большой семье (шестеро детей). Отец, сын униатского священника, врач московской Мариинской больницы для бедных (где и родился будущий писатель), в 1828 получил звание потомственного дворянина. Мать — из купеческой семьи, женщина религиозная, ежегодно возила детей в Троице-Сергиеву лавру, учила их читать по книге «Сто четыре священные истории Ветхого и Нового Завета» (в романе «Братья Карамазовы» воспоминания об этой книге включены в рассказ старца Зосимы о своем детстве).
В доме родителей читали вслух «Историю Государства Российского» Н. М. Карамзина, произведения Г. Р. Державина, В. А. Жуковского, А. С. Пушкина. С особым одушевлением Достоевский вспоминал в зрелые годы о знакомстве с Писанием: «Мы в семействе нашем знали Евангелие чуть не с первого детства». Ярким детским впечатлением писателя стала также ветхозаветная «Книга Иова».
    С 1832 семья ежегодно проводила лето в купленном отцом селе Даровое (Тульской губернии). Встречи и разговоры с мужиками навсегда отложились в памяти Достоевского и служили в дальнейшем творческим материалом (рассказ «Мужик Марей» из «Дневника писателя» за 1876).     

начали заниматься с приходившими в дом учителями, с 1833 обучались

в пансионе Н.И. Драшусова (Сушара), затем в пансионе Л.И. Чермака. Атмосфера учебных заведений и оторванность от семьи вызывали у Достоевского болезненную реакцию (ср. автобиографические черты героя романа «Подросток», переживающего глубокие нравственные потрясения в «пансионе Тушара»). Вместе с тем годы учебы отмечены пробудившейся страстью к чтению.
В 1837 умерла мать писателя, и вскоре отец отвез Достоевского с братом Михаилом в Петербург для продолжения образования. Больше писатель не встретился с отцом, скончавшимся в 1839 (по официальным сведениям, умер от апоплексического удара, по семейным преданиям, был убит крепостными). Отношение Достоевского к отцу, человеку мнительному и болезненно подозрительному, было двойственным.
    В Инженерном училище (1838-43)
    С января 1838 Достоевский учился в Главном инженерном училище (впоследствии всегда считал, что выбор учебного заведения был ошибочным).
Он страдал от военной атмосферы и муштры, от чуждых его интересам дисциплин и от одиночества. Достоевский держался, замкнуто, однако поражал товарищей начитанностью, вокруг него сложился литературный кружок.
В училище оформились первые литературные замыслы. В 1841 на вечере, устроенном братом Михаилом, Достоевский читал отрывки из своих драматических произведений, которые известны только по названиям — «Мария Стюарт» и «Борис Годунов», — рождающим ассоциации с именами Ф. Шиллера и А. С. Пушкина, по-видимому, самыми глубокими литературными увлечениями молодого Достоевского; зачитывался также Н.В. Гоголем, Э. Гофманом, В. Скоттом, Жорж Санд, В. Гюго. По окончании училища, прослужив меньше года в Петербургской инженерной команде, летом 1844 Достоевский уволился в чине поручика, решив полностью посвятить себя литературному творчеству.

О. де Бальзак: переводом его повести «Евгения Гранде» (1844, без

указания имени переводчика) писатель вступил на литературное поприще. Следовательно, ему не чужда была в те годы романтическая и сентименталистская стилистика, нравились драматичные коллизии, крупно выписанные характеры, остросюжетное повествование. В произведениях Жорж Санд, как вспоминал он в конце жизни, его «поразила... целомудренная, высочайшая чистота типов и идеалов и скромная прелесть строгого сдержанного тона рассказа».
    Триумфальный дебют     Зимой 1844 Достоевский задумал роман «Бедные люди», работу над которым он начал, по его словам, «вдруг», неожиданно, но отдался ей безраздельно. Еще в рукописи Д. В. Григорович, с которым он в то время делил квартиру, доставил роман Н. А. Некрасову, и они вместе, не отрываясь, ночь напролет читали «Бедных людей». Под утро они пришли к Достоевскому, чтобы выразить ему восхищение. Со словами «Новый Гоголь явился!» Некрасов передал рукопись В.Г. Белинскому, который сказал П.В.Анненкову: «... роман открывает такие тайны жизни и характеров на Руси, которые до него и не снились никому».
Роман был напечатан в 1846 в «Петербургском сборнике» Некрасова, вызвав шумные споры. Рецензенты, хотя и отмечали отдельные просчеты писателя, почувствовали громадное дарование, а Белинский прямо предрекал Достоевскому великое будущее. Первые критики справедливо заметили генетическую связь «Бедных людей» с гоголевской «Шинелью», имея в виду и образ главного героя полунищего чиновника Макара Девушкина, восходивший к героям Гоголя, и широкое воздействие гоголевской поэтики на Достоевского.

типов Достоевский опирался на традиции натуральной школы (обличительный пафос), однако

сам подчеркивал, что в романе сказалось и влияние пушкинского «Станционного смотрителя». Тема «маленького человека» и его трагедии нашла у Достоевского новые повороты, позволяющие уже в первом романе обнаружить важнейшие черты творческой манеры писателя: сосредоточенность на внутреннем мире героя в сочетании с анализом его социальной судьбы, способность передавать неуловимые нюансы состояния действующих лиц, принцип исповедального самораскрытия характеров (не случайно избрана форма «романа в письмах»), система двойников, «сопутствующих» главным героям.
В литературном кругу
Войдя в кружок Белинского (где познакомился с И. С. Тургеневым, В. Ф. Одоевским, И. И. Панаевым), Достоевский, по его позднейшему признанию, «страстно принял все учение» критика, включая его социалистические идеи.
В конце 1845 на вечере у Белинского он читал главы повести «Двойник» (1846), в которой впервые дал глубокий анализ расколотого сознания, предвещающий его великие романы. Повесть, сначала заинтересовавшая Белинского, в итоге его разочаровала, и вскоре наступило охлаждение в отношениях Достоевского с критиком, как и со всем его окружением, включая Некрасова и Тургенева, высмеивавших болезненную мнительность Достоевского.
Угнетающе действовала на писателя необходимость соглашаться почти на любую литературную поденщину. Все это мучительно переживалось Достоевским. Он стал «страдать раздражением всей нервной системы», появились первые симптомы эпилепсии, мучившей его всю жизнь.

Бекетовых (среди участников — А. Н. Плещеев, А. Н. и

В. Н. Майковы, Д. В. Григорович), в котором обсуждались не только литературные, но и социальные проблемы.
Весной 1847 Достоевский начал посещать «пятницы» М.В.Петрашевского, зимой 1848-49 — кружок поэта С.Ф.Дурова, состоявший также в основном из петрашевцев.
На собраниях, носивших политический характер, затрагивались проблемы освобождения крестьян, реформы суда и цензуры, читались трактаты французских социалистов, статьи А. И. Герцена, запрещенное тогда письмо Белинского к Гоголю, вынашивались планы распространения литографированной литературы.
В 1848 вошел в особое тайное общество, организованное наиболее радикальным петрашевцем Н.А.Спешневым (имевшим значительное влияние на Достоевского); общество ставило своей целью «произвести переворот в России».
Достоевский, однако, испытывал некоторые сомнения: по воспоминаниям А.П.Милюкова, он «читал социальных писателей, но относился к ним критически».
Под утро 23 апреля 1849 в числе других петрашевцев писатель был арестован и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости.

крепости, где Достоевский держался мужественно и даже написал рассказ «Маленький

герой» (напечатан в 1857), он был признан виновным «в умысле на ниспровержение... государственного порядка» и первоначально приговорен к расстрелу, замененному уже на эшафоте, после «ужасных, безмерно страшных минут ожидания смерти», 4 годами каторги с лишением «всех прав состояния» и последующей сдачей в солдаты.
Каторгу отбывал в Омской крепости, среди уголовных преступников («это было страдание невыразимое, бесконечное... всякая минута тяготела как камень у меня на душе»).
Пережитые душевные потрясения, тоска и одиночество, «суд над собой», «строгий пересмотр прежней жизни», сложная гамма чувств от отчаяния до веры в скорое осуществление высокого призвания, — весь этот душевный опыт острожных лет стал биографической основой «Записок из Мертвого дома» (1860-62), трагической исповедальной книги, поразившей уже современников мужеством и силой духа писателя. Отдельной темой «Записок» оказался глубокий сословный разрыв дворянина с простонародьем. Хотя Аполлон Григорьев преувеличивал в духе собственных убеждений, когда писал, что Достоевский «достиг страдательным п с и х о л о г и ч е с к и м процессом до того, что в «Мертвом доме» слился совсем с народом», однако шаг к такому сближению — через сознание общности судьбы — был сделан.
Сразу после освобождения Достоевский писал брату о вынесенных из Сибири «народных типах» и знании «черного, горемычного быта» — опыте, которого «на целые томы достанет».
В «Записках» отражен наметившийся на каторге переворот в сознании писателя, который он характеризовал позднее как «возврат к народному корню, к узнанию русской души, к признанию духа народного». Достоевскому ясно представилась утопичность революционных идей, с которыми он в дальнейшем остро полемизировал.

Семипалатинске, в 1855 произведен в унтер-офицеры, в 1856 в прапорщики.

В следующем году ему было возвращено дворянство и право печататься. Тогда же он женился на М. Д. Исаевой, принимавшей еще до брака горячее участие в его судьбе.
В Сибири Достоевский написал повести «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково и его обитатели» (обе напечатаны в 1859). Центральный герой последней, Фома Фомич Опискин, ничтожный приживальщик с притязаниями тирана, лицедей, ханжа, маниакальный себялюбец и утонченный садист, как психологический тип стал важным открытием, предвещавшим многих героев зрелого творчества.
В повестях намечены и основные черты знаменитых романов-трагедий Достоевского: театрализация действия, скандальное и, одновременно, трагическое развитие событий, усложненный психологический рисунок. Современники остались равнодушными к «Селу Степанчиково...», интерес к повести возник значительно позднее, когда Н.М.Михайловский в статье «Жестокий талант» дал глубокий анализ образа Опискина, тенденциозно отождествляя его, однако, с самим писателем. Много споров вокруг «Села Степанчиково...» связано с предположением Ю.Н.Тынянова о том, что в монологах Опискина пародируются «Выбранные места из переписки с друзьями» Н. В. Гоголя.

получил разрешение жить в Твери.
В конце года он переехал

в Петербург и совместно с братом Михаилом стал издавать журналы «Время», затем «Эпоха», сочетая огромную редакторскую работу с авторской: писал публицистические и литературно-критические статьи, полемические заметки, художественные произведения.
При ближайшем участии Н.Н.Страхова и А.А.Григорьева, в ходе полемики и с радикальной, и с охранительной журналистикой, на страницах обоих журналов развивались «почвеннические» идеи, генетически связанные со славянофильством, но пронизанные пафосом примирения западников и славянофилов, поисками национального варианта развития и оптимального сочетания начал «цивилизации» и народности, — синтеза, выраставшего из «всеотзывчивости», «всечеловечности» русского народа, его способности к «примирительному взгляду на чужое».
Статьи Достоевского, в особенности «Зимние заметки о летних впечатлениях» (1863), написанные по следам первой заграничной поездки 1862 (Германия, Франция, Швейцария, Италия, Англия), представляют собой критику западноевропейских институтов и страстно выраженную веру в особое призвание России, в возможность преобразования русского общества на братских христианских основаниях: «русская идея... будет синтезом всех тех идей, которые... развивает Европа в отдельных своих национальностях».

страницах журнала «Время», стремясь укрепить его репутацию, Достоевский печатал свой

роман «Униженные и оскорбленные», само название которого воспринималось критикой 19 в. как символ всего творчества писателя и даже шире — как символ «истинно гуманистического» пафоса русской литературы (Н.А. обролюбов в статье «Забитые люди»). Насыщенный автобиографическими аллюзиями и обращенный к основным мотивам творчества 1840-х гг., роман написан уже в новой манере, близкой к поздним произведениям: в нем ослаблен социальный аспект трагедии «униженных» и углублен психологический анализ. Обилие мелодраматических эффектов и исключительных ситуаций, нагнетение таинственности, хаотичность композиции побуждали критиков разных поколений низко оценивать роман.
Однако в следующих произведениях Достоевскому удалось те же черты поэтики поднять на трагедийную высоту: внешняя неудача подготовила взлеты ближайших лет, в частности, напечатанную вскоре в «Эпохе» повесть «Записки из подполья», которую В.В.Розанов считал «краеугольным камнем в литературной деятельности» Достоевского; исповедь подпольного парадоксалиста, человека трагически разорванного сознания, его споры с воображаемым оппонентом, так же как и нравственная победа героини, противостоящей болезненному индивидуализму «антигероя», — все это нашло развитие в последующих романах, лишь после появления которых повесть получила высокую оценку и глубокое истолкование в критике.

поездку за границу, где познакомился с А.П.Сусловой (страстным увлечением писателя

в 1860-е гг.); их сложные отношения, а также азартная игра в рулетку в Баден-Бадене дали материал для романа «Игрок» (1866).
В 1864 умерла жена Достоевского и, хотя они не были счастливы в браке, он тяжело пережил потерю. Вслед за ней внезапно скончался брат Михаил. Достоевский взял на себя все долги по изданию журнала «Эпоха», однако вскоре прекратил его из-за падения подписки и заключил невыгодный договор на издание своего собрания сочинений, обязавшись к определенному сроку написать новый роман.
Он еще раз побывал за границей
лето 1866 провел в Москве и на подмосковной даче, все это время, работая над романом «Преступление и наказание», предназначенным для журнала «Русский вестник» М.Н.Каткова (в дальнейшем все наиболее значительные его романы печатались в этом журнале).
Параллельно Достоевскому пришлось работать над вторым романом («Игрок»), который он диктовал стенографистке А.Г.Сниткиной, которая не просто помогала писателю, но и психологически поддерживала его в сложной ситуации. После окончания романа (зима 1867) Достоевский на ней женился и, по воспоминаниям Н.Н.Страхова, «новая женитьба скоро доставила ему в полной мере то семейное счастье, которого он так желал».

и наказание» (1865-66)
Круг основных идей романа писатель вынашивал долгое

время, возможно, в самом туманном виде, — еще с каторги. Работа над ним шла с увлечением и душевным подъемом, несмотря на материальную нужду. Генетически связанный с неосуществленным замыслом «Пьяненькие», новый роман Достоевского подводил итог творчеству 1840-50-х гг., продолжая центральные темы тех лет.
Социальные мотивы получили в нем углубленное философское звучание, неотделимое от нравственной драмы Раскольникова, «убийцы-теоретика», современного Наполеона, который, по словам писателя, «кончает тем, что п р и н у ж д е н сам на себя донести... чтобы, хотя погибнуть в каторге, но примкнуть опять к людям...».
Крах индивидуалистической идеи Раскольникова, его попытки стать «властелином судьбы», подняться над «тварью дрожащею» и одновременно осчастливить человечество, спасти обездоленных — философский ответ Достоевского на революционные настроения 1860-х гг. Сделав «убийцу и блудницу» главными героями романа и вынеся внутреннюю драму Раскольникова на улицы Петербурга, Достоевский поместил обыденную жизнь в обстановку символических совпадений, надрывных исповедей и мучительных сновидений, напряженных философских диспутов-дуэлей, превращая нарисованный с топографической точностью Петербург в символический образ призрачного города.
Обилие персонажей, система героев-двойников, широкий охват событий, чередование гротесковых сцен с трагическими, парадоксалистски заостренная постановка моральных проблем, поглощенность героев идеей, обилие «голосов» (различных точек зрения, скрепленных единством авторской позиции) — все эти особенности романа, традиционно считающегося лучшим произведением Достоевского, стали основными чертами поэтики зрелого писателя. Хотя радикальная критика истолковала «Преступление и наказание» как произведение тенденциозное, роман имел огромный успех.

видел в «изображении положительно прекрасного человека». Идеальный герой князь Мышкин,

«Князь-Христос», «пастырь добрый», олицетворяющий собой прощение и милосердие, с его теорией «практического христианства», не выдерживает столкновения с ненавистью, злобой, грехом и погружается в безумие. Его гибель — приговор миру. Однако, по замечанию Достоевского, «где только он ни п р и к о с н у л с я — везде он оставил неисследимую черту».
Следующий роман «Бесы» (1871-72)
создан под впечатлением от террористической деятельности С.Г.Нечаева и организованного им тайного общества «Народная расправа», но идеологическое пространство романа много шире: Достоевский осмыслял и декабристов, и П.Я.Чаадаева, и либеральное движение 1840-х гг., и шестидесятничество, интерпретируя революционное «бесовство» в философско-психологическом ключе и вступая с ним в спор самой художественной тканью романа — развитием сюжета как череды катастроф, трагическим движением судеб героев, апокалипсическим отсветом, «брошенным» на события. Современники прочитали «Бесов» как рядовой антинигилистический роман, пройдя мимо его пророческой глубины и трагедийного смысла.

сознание которого формируется в «безобразном» мире, в обстановке «всеобщего разложения»

и «случайного семейства». Тема распада семейных связей нашла продолжение в итоговом романе Достоевского — «Братья Карамазовы» (1879-80), задуманном как изображение «нашей интеллигентской России» и вместе с тем как роман-житие главного героя Алеши Карамазова. Проблема «отцов и детей» («детская» тема получила обостренно-трагедийное и вместе с тем оптимистическое звучание в романе, особенно в книге «Мальчики»), а также конфликт бунтарского безбожия и веры, проходящей через «горнило сомнений», достигли здесь апогея и предопределили центральную антитезу романа: противопоставление гармонии всеобщего братства, основанного на взаимной любви (старец Зосима, Алеша, мальчики), мучительному безверию, сомнениям в Боге и «мире Божьем» (эти мотивы достигают кульминации в «поэме» Ивана Карамазова о Великом инквизиторе).
«Пятикнижье»
Романы зрелого Достоевского — это целое мироздание, пронизанное катастрофическим мироощущением его творца. Обитатели этого мира, люди расколотого сознания, теоретики, «придавленные» идеей и оторванные от «почвы», при всей их неотделимости от российского пространства, с течением времени, в особенности в 20 веке, стали восприниматься как символы кризисного состояния мировой цивилизации.

«Гражданин», где не ограничился редакторской работой, решив печатать собственные публицистические,

мемуарные, литературно-критические очерки, фельетоны, рассказы. Эта пестрота «искупалась» единством интонации и взглядов автора, ведущего постоянный диалог с читателем. Так начал создаваться «Дневник писателя», которому Достоевский посвятил в последние годы много сил, превратив его в отчет о впечатлениях от важнейших явлений общественной и политической жизни и изложив на его страницах свои политические, религиозные, эстетические убеждения.
(вел «Дневник» с перерывами до конца жизни).
В обществе Достоевский приобрел высокий нравственный авторитет, воспринимался как проповедник и учитель. Апогеем его прижизненной славы стала речь на открытии памятника Пушкину в Москве (1880), где он говорил о «всечеловечности» как высшем выражении русского идеала, о «русском скитальце», которому необходимо «всемирное счастье». Эта речь, вызвавшая огромный общественный резонанс, оказалась завещанием Достоевского. Полный творческих планов, собираясь писать вторую часть «Братьев Карамазовых» и издавать «Дневник писателя», в январе 1881 Достоевский внезапно скончался.