Тема 4. ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА Лекция 4.1. Неолитическая революция и

хозяйства

- эпоха позднейшего каменного века, характеризующаяся:
широким распространением глиняной посуды;
использованием каменных

орудий изготовленных с помощью техник шлифования, пиления и сверления);
переходом к производящему хозяйству (появление земледелия и скотоводства).
 

добываемые охотой и собирательством продукты сразу или почти сразу распределялись

и потреблялись членами первобытных коллективов, то теперь, в условиях возросшей плотности населения и оскудевающей среды, люди были вынуждены создавать запасы «на черный день»:
- стремиться получить больше продуктов, чем это необходимо при немедленном потреблении;
принимать меры для их длительного хранения.
К концу каменного века возникли стимулы для производства избыточного продукта, а это привело к тому, что на смену экономике, ориентированной на «немедленное» потребление, пришла экономика, ориентированная на «отложенное» потребление

происходит только в неолите, причем массовое появление на древних поселениях

керамики как раз и служит главным археологическим критерием начала неолитического периода. На Ближнем Востоке неолит начался около 9 тыс. л. н., в других регионах памятники этой эпохи, как правило, на несколько тысячелетий моложе. Керамики не знали лишь относительно немногие общества, которые по другим признакам могут считаться неолитическими, и поэтому неолит иногда даже называют керамическим веком.

начали широко применять шлифование, пиление, сверление, в связи с чем

гораздо чаще, чем в предшествующее время, стали использоваться такие породы, как окремненный сланец, нефрит, обсидиан и т.д.

Израиля, Сирии, Турции. Зерна окультуренных пшеницы и ячменя были найдены

при раскопках донеолитических поселений, в слоях, возраст которых составляет от 9,5 до 10,5 тыс. лет, а возможно, и несколько больше. Приблизительно в то же время в горах Загроса (Север­ный Ирак, Юго-Западный Иран) были одомашнены коза и овца .
1А) отсюда производящее хозяйство распространяется вскоре на сопредельные территории: в Северную Африку, на Балканы, в Закавказье, Среднюю и Центральную Азию. Во всех этих регионах первые земледельческо-скотоводческие поселения появляются около 8-7 тыс. л. н. или немногим ранее. Здесь, как и на Ближнем Востоке, также возделываются пшеница, ячмень, горох, и разводятся овцы и козы, но к ним добавляются и различные местные растения и животные. Например, в Центральной Азии (Афганистан, Пакистан) стали культивировать финиковую пальму и хлопок, одомашнили зебу, а на юге Средней Азии (Туркмения) в пятом тыс. до н. э. был одомашнен верблюд. К 4-му тыс. до н. э., т.е. примерно 6 тыс. л. н., производящее хозяйство распространилось уже на большей части территории Европы, хотя на окраинах этого континента, преж­де всего на северо-востоке, охотничье-собирательский образ жизни сохранялся еще очень долго, вплоть до 1-го тысячелетия нашей эры.
1Б) Средиземноморский вторичный центр — Балканы, Греция, Италия и большая часть средиземноморского побережья. Испытал влияние Переднеазиатского центра около 6000 лет назад. Ячмень, свекла, овес, маслина, виноград и т.п.

северо-восточного Китая, переход к земледельческо-скотоводчекому образу жизни фиксируется в неолите,

начиная с 6-го тыс. до н. э. (источником мясной пищи служили собаки и свиньи, а единственным возделываемым злаком было просо). Рис, пшеница, козы, овцы, крупный рогатый скот были заим­ствованы позже, возможно, лишь в 4-м или 3-м тыс. до н. э., когда местное население стояло уже на пороге создания собственной государственности. Одомашнены абрикос, капуста, соя.
3) Юго-Восточная Азия (Южный Китай и сопредельные с ним районы Индии и Индокитая) - центр одомашнивания риса. В бассейне р. Янцзы древнейшие следы возделывания этой куль­туры имеют возраст от 8,5 до 6,5 тыс. л. н. Кроме того, уже в неолите, начиная, по крайней мере, с 4-го тыс. до н. э., на юге региона культивировались таро, ямс и, возможно, некоторые дру­гие растения (огурец, манго, апельсин).
4) Африка. Не исключено, что к началу 2-го тыс. до н. э. вдоль южной границы пустыни Сахара сформировался и самостоятельный африканский очаг становления производящей экономики, где независимо был одомашнен крупный рогатый скот, а также культивировались сор­го и просо. Более того, на основании результатов недавних генети­ческих исследований высказывается даже предположение, что процесс приручения дикого быка (Bos taurus) мог начаться в Африке в то же время, что и на Ближнем Востоке, а то и несколько раньше.

существовало в Америке.
5) Один из них находился в Центральной

Америке (мезоамериканский очаг, Мексика). В мезоамериканском ре­гионе первые признаки производящего хозяйства появились лишь немногим позже (если вообще позже) чем на Ближнем Востоке, но завершился процесс перехода к земледелию сравнительно позд­но - в 3-м или даже 2-м тыс. до н. э. Здесь были одомашнены маис, фасоль, тыква, различные плодовые деревья.
6) Другой находился в Южной Америке (Анды, Перу). Андскому очагу мир обязан своим знакомством с какао картофелем. Дикие предки последнего использовались в пищу уже первыми обитателями Юж­ной Америки около 12 тыс. л. н., но доместицирован картофель был, скорее всего, в 5-м - 3-м тыс. до н. э. Примерно в это же время в Андах были одомашнены лама и свинья.

неолитической революции неизмеримо увеличилась. Если от первых грубо оббитых камней

до первого жатвенного ножа с каменным же лезвием человечество шло как минимум 2,5 миллиона лет, то первый серп от спутников и компьютеров отделяет не более 15 тысячелетий.
Производящее хозяйство обеспечивает гораздо более высокую численность и плотность населения. Демографический взрыв - быстрое увеличение населения земледельческих районов.
Рост производства избыточного продукта, что явилось предпосылкой для изменения отношений распределения и собственности.
Быстрый рост населения, с одной стороны, и ставшее необходимым в новых условиях произ­водство избыточного продукта, с другой, привели, в конечном счете, к социальному расслоению внутри некогда эгалитарных первобытных коллективов и к разложению первобытного общества в целом, став важнейшей предпо­сылкой образования первых цивилизаций.
Переход от присваивающего хозяйства к производящему можно считать началом конца преистории и главным переломным моментом в развитии культуры и в истории человече­ства вообще

прямое следствие «открытия» земледелия и скотоводства, изобретения способов культи­вации съедобных

растений и разведения в неволе полезных животных. Классическим примером аккумулятивистского объяснения перехода к производящему хозяйству является следующее высказывание американского археолога Р. Брэйдвуда:
«Революция производства пищи (food-producing revolution) произошла как кульминация длительного процесса культурной дифференциации и специализации че­ловеческих сообществ. Около 8000 л. н. жители возвышеннос­тей в зоне Плодородного полумесяца настолько хорошо изучили их среду обитания, что они начали одомашнивать те растения и тех животных, которые они до того собирали и на которых охотились», а затем новый образ жизни распространился путем диффузии по всему миру.
ОДНАКО:
все необходимые знания уже есть у охотников и собирателей;
охотники и собиратели не спешат переходить к земледелию, пока присваивающее хозяйство позволяет сохранять привычные жизненные стандарты;
По сравнению с ранними земледельцами охотники и собиратели находятся во многих отношениях в выигрышном положении. Переход к производящей экономике не приводит к повышению жизненного уровня. Он лишь позволяет существовать на данной территории большему числу людей, чем это возможно при присваивающем хозяйстве.

столетия становление земледелия и особенно скотоводства часто рассматривали как побочный

результат развития религиозных представлений и требований обрядовой практики.
Высказывалась мысль, что главным стимулом одомашнивания животных было распространение обычая приносить их в жертву богам. Можно думать, что доместикация началась с использования животных в различных религиозных и иных ритуалах и приручения их в чисто развлекательных целях. Люди стали использовать зерно в религиозных обрядах за одно, а то и два тысячелетия до начала регулярного земледелия и практически одновременно с фиксируемым археологическим сбором дикорастущих злаков.

Гипотеза религиозной революции. Заключается в том, что причиной, побудившей людей к оседлому образу жизни, явилась новая религиозная идея, согласно которой возникла необходимость сохранять связь с умершими предками, что осуществлялось путем захоронения их останков под полами стационарных жилищ. Археологические источники показывают, что такая практика осуществлялась во всех очагах зарождения неолитической культуры.
 

отношениях
«Теория фиесты» - существует точка зрения, что этот процесс был

следствием начавшегося социального расслоения охотничье-собирательских коллективов и формирования так называемой «пре­стижной экономики», имеющей целью укрепление авторитета и по­пулярности отдельных личностей, борющихся за лидерство в сво­их группах. Предполагается, что эти люди стремились привлечь сторонников, устраивая богатые пиры и щедро раздавая подарки, а для того, чтобы иметь возможность делать это, они должны были производить как можно больше избыточного продукта

оазисов» Гордона Чайлда. Она привязывает экономические перемены к изменениям климата

в конце ледникового периода, которые сопровождались засухой и миграциями людей и животных в оазисы, где и происходило одомашнивание как животных, так и растений. Жизнь в оазисах заставляла человека бережней относиться к природным ресурсам, заботиться об них воспроизведении. Он стал воздерживаться от охоты на стельных самок и детенышей, затем -- подкармливать их во время засух. Нехватка мясной пищи побуждала жителя оазисов обратить больше внимания на собирание растительных продуктов, что в конце концов привело к одомашниванию (доместикации, как говорят ученые) растений -- злаковых и бобовых.
ОДНАКО:
- на переднем Востоке в XII - VIII тысячелетиях до Р.Х. климат существенно не менялся, таких оазисов не было.

и голоцена (современного межледниковья), примерно 10-12 тыс. л. н., застал

человечество в принципиально новой для него ситуации.
к этому времени весь земной шар был уже освоен и заселен (во всяком случае, все более или менее пригодные для жизни регионы).
интенсификация присваивающего хо­зяйства достигла максимально возможного уровня.
В очередной раз нарушенное в ряде регионов состояние экологического равновесия между человеком и средой его обитания уже не могло повсеместно быть восстанов­лено традиционным путем - путем миграций или совершенство­вания старых способов жизнеобеспечения. Из новой кризисной си­туации требовался и новый выход. Им стал переход к производящему хозяйству.

и голоцена (современного межледниковья), примерно 10-12 тыс. л. н., застал

человечество в принципиально новой для него ситуации.
к этому времени весь земной шар был уже освоен и заселен (во всяком случае, все более или менее пригодные для жизни регионы).
интенсификация присваивающего хо­зяйства достигла максимально возможного уровня.
В очередной раз нарушенное в ряде регионов состояние экологического равновесия между человеком и средой его обитания уже не могло повсеместно быть восстанов­лено традиционным путем - путем миграций или совершенство­вания старых способов жизнеобеспечения. Из новой кризисной си­туации требовался и новый выход. Им стал переход к производящему хозяйству.

неолита

мобильности населения упала,
углубление процессов трудовой специализации и становление

ремесла.
центральной становилась концепция вертикального родства,
совершенствовалась система власти,
основные черты религии стали определяться культом предков,
в системе ценностей главное место со временем заняли понятия, порожденные изменениями в отношениях собственности.

Этнографические источники.
Неолитические племена (как ранние земледельцы и земледельцы-скотоводы) не только известны по археологическим находкам, но и широко пред­ставлены этнологическими ана­логами в Юго-Восточной Азии, Африке, Океании, Северной и Южной Америке. Высшие охотники, рыболовы и собиратели, помимо того, до сравнительно недавнего времени имелись в Северной Сибири.
Материал по ним огромен, и трудности характеристики стадии позднепервобытной общины состоят главным образом в том, чтобы отделить подлинную первобытность от явлений, возникших под воздействием соседних классовых обществ.

мужским, так и женским занятием, причем на долю мужчин обычно

приходились наиболее тяжелые, а на долю женщин — наиболее кропотливые работы.
В высокоспециализированном присваивающем хозяйстве почти всегда мужчина был охотником и рыболовом, женщина — собирательницей.
Изготовление орудий труда, средств передвижения, предметов обихода по большей части считалось делом мужчин, и только в изготовлении керамики лидирующая роль чаще принадлежала женщинам.
Домашние работы, как доставка воды и топлива, приготовление пищи, уход за детьми, неизменно оставались за женщинами.
Разделение труда по возрасту заметнее всего сказывалось в том, что молодым мужчинам чаще доставались более трудные и опасные, пожилым — более сложные работы. Некоторые общинники, выделявшиеся своим опытом и умением, как бы специализировались в некоторых сферах деятельности, но эта специализация обычно еще не предполагала особых знаний, не передавалась по наследству и в принципе не освобождала от других работ.

тесной кооперации трудовых усилий. Все это способствовало более или менее

широкому сохранению коллективной собственности и уравнительного распределения. Однако, избыточный продукт становился регулярным, что не могло не повлечь за собой начавшуюся индивидуализацию собственности и расширение сферы трудового распределения.
Три важнейших изменения, связанных с собственностью, при переходе к земледельческо-скотоводческому хозяйству:
дифференциация собственности на созданную личным трудом (орудия, утварь, скот и пр.) и полученную от предков (земля). Такое разграничение стало реальным вскоре после того, как земля превратилась в важнейшее средство производства.
возникновение порядка наследования собственности, чего практически не отмечалось у низших охотников и собирателей.
третьим и завершающим этапом трансформации отношений собственности, который наступил позже двух вышеназванных, стало формирование семейной собственности. Все это произошло не сразу, а лишь на определенных этапах развития раннего производящего хозяйства.

раньше, составляла коллективная собственность на землю. Возделываемая земля и пастбища,

охотничьи, рыболовные и собирательские угодья в одних случаях прямо принадлежали общине, в других — рассматривались как принадлежащие племени, но были закреплены за входившими в них отдельными общинами.
Внутри общины земля, особенно часто обрабатываемая, являвшаяся уже не только предметом, но и продуктом труда, обычно передавалась во владение группам ближайших сородичей и в пользование отдельным сородичам. Земельная собственность не могла быть отчуждена: считалось, например, у папуасов Новой Гвинеи, что полученная от предков, она должна перейти к потомкам. Другие средства производства и предметы потребления, созданные собственным трудом, — скот, орудия, утварь и т. п. — со всей несомненностью были личной собственностью и могли отчуждаться. Но в то же время еще широко практиковалось свободное заимствование личных вещей сородичей, а после их смерти их движимое имуще­ство все чаще не уничтожалось, а наследовалось в пределах рода.

распределение только при экстремальных ситуациях охватывало всю общину, а в

обычных условиях замыкалось в более узких группах близких родственников по крови и браку. Но и такое распределение постепенно вытеснялось трудовым, при котором человек, получивший хороший урожай или приплод скота, преуспевший на охоте или в рыбной ловле, оставлял продукт себе или делился либо обменивался им только с теми, с кем хотел. Так, если у папуасов голодный мог самовольно взять несколько клубней ямса с огорода близкого родственника, известив о своей готовности отплатить тем же, то у кубео Южной Америки это считалось кражей и каралось.
С появлением производящего хозяйства появляется возможность накопления избыточного продукта. В отдельных ситуациях высшие охотники, рыболовы и собиратели могли иметь весьма значительные излишки пищи. Собиратели саго в некоторых районах Новой Гвинеи получали столь значительные урожаи диких растений, что считались одними из самых богатых папуасских групп и обгоняли многих местных земледельцев по уровню социального развития. Сходные примеры нетрудно найти и у других групп с развитым присваивающим хозяйством — калифорнийских индейцев, эскимосов, коряков, нивхов и пр.

обществе, система циркуляции избыточного продук­та на основе горизонтального обмена. Осуществлялась

в форме церемониального дарообмена, как особой формы дарения, превращающего прибавочный продукт в «престиж».
Дарообмен существовал как внутри общины, так и в особенности за ее пределами, связывая между собой значи­тельный круг общин, и совершался как коллективно, так и индиви­дуально. При этом дарить могли вещи, не только представлявшие хозяйственную ценность, но и, казалось бы, совершенно бесполезные.
Дарители или даритель приобретали общественный престиж, причем тем больший, чем щедрее был дар. В тоже время они ничего не теряли, так как действовал принцип эквивалентности дачи и отдачи — вза­имность, или реципрокальность. С помощью дарообмена упрочива­лись брачные и другие социальные связи, укреплялись мирные от­ношения, усиливался авторитет общин и их предводителей. По­следнему особенно способствовал дарообмен с «переплатой». С престижной экономикой было связано возникновение категории «богатство», практически неизвестной низшим охотникам и собирателям.
Можно говорить о появлении «ранжированного общества» - общества, где социальное неравенство выражается в существовании некоторого количества людей, обладающих относительно большими материальными накоплениями и авторитетом, но не могущими использовать свой повышенный социальный ранг для эксплуатации других людей и не имеющими власти над ними.

создавая необычайно высокую, невиданную ранее концентрацию обильных пищевых ресурсов на

небольшой площади, земледелие открывало широкие возможности для роста населения. Однако аналогичные возможности, хотя и в меньших масштабах, создавались и в рамках высокоэффективного присваивающего хозяй­ства, базировавшегося на богатых локальных ресурсах (рыба, съедоб­ные растения и т. д.). Даже по самым скромным палеодемографическим оценкам, прирост населения увеличился не менее чем в 100 раз. Такой огромный скачок (его даже называют первой «демографической революцией») явился результатом действия многих факторов, которые все больше давали о себе знать по мере развития позднепервобытной общины.
Новые виды хозяйственной деятельности позволяли повысить плотность населения. Этнологически установлено, что с переходом даже к примитивному земледелию размеры общин увеличивались и продолжали расти с упрочением земледельческой оседлости. Раннепервобытные общины обычно насчитывали до нескольких сотен, а в отдельных случаях даже до нескольких тысяч человек.

лимитировали рождаемость и детность. Соответственно несколько уменьшился межродовой интервал, более

редким стал инфантицид. В земледельческих и земледельческо-скотоводческих обществах впервые отмечено стремление к многодетности, что некоторые уче­ные связывают с возможностями использования в таких обществах детского труда. Лучшая обеспеченность пищевыми продуктами и появившаяся возможность искусственного вскармливания детей снизили детскую смертность. Реже стал практиковаться и геронтицид.
Таким образом, в целом, судя по этнографическим данным, демографическая ситуация у ранних земледельцев и скотоводов и высших охотников, рыболовов и собирателей несколько улучшилась. Однако среди новых тенденций отмечались не только положительные (рост средней продолжительности жизни, в частности женщин, рост рождаемости, сокращение интервала между родами и т. д.), но и отрицательные (более суровые, чем у охотников-собирателей голодовки, недостаток белковой пищи, рост роли эпидемиологического фактора, войн и т. д.).

холостяков, домами девушек, мужскими и женскими домами.
Наибольшее значение по-прежнему придавалось

мужским груп­пам, и наибольшее распространение имели мужские дома. Здесь уст­раивались собрания мужчин, велись многие работы, проходила об­рядовая жизнь, хранились предметы культа, принимались гости. Здесь же спали холостяки, а нередко и все мужчины. Женщины и не­инициированные подростки в мужской дом не допускались.
Женские дома встречались намного реже мужских, причем в большинстве случаев это были дома, где девушки спали под присмотром старших женщин. Там, где женских домов не было, обособление полов достигалось расположением мужского до­ма в центре селения, а домов женщин с детьми на его периферии. Там, где, как, например, у многих индейских племен Америки, не было и мужских домов, тот же результат достигался выделением в общинном доме мужской и женской половин, площадок и т. п.
Разобщение полов было не только пространственным. Очень час­то мужчины и женшины продолжали работать и принимать пищу врозь. Личная собственность их могла быть мужской и женской.

Восточной Африки к этому же времени относится институциализаиия возрастных групп.

Четко различались:
неинициированные дети и подростки,
инициированные юноши, получавшие право жениться,
молодые мужчины,
«зрелые люди»
старики лет за пятьдесят, составлявшие совет общины.
Юноши и молодые мужчины были основной рабочей си­лой. Они же составляли главную военную силу, так как только отличившись в бою могли перейти в следующую возрастную категорию.

Институциализованные возрастные группы женщин встречались ре­же и обычно насчитывали не больше трех ступеней:
девушки до первой беременности,
женщины, родившие хоть одного ребенка,
старухи.

были преимущественно женщины, в условиях патрилокального поселения — преимущественно мужчины.

В целом в позднепервобытной общине нормой оставалось равное участие и мужчин, и женщин в жизнеобеспечивающей экономике.
Нередко, особенно у мотыжных земледельцев с их выдающейся ролью жен­ского труда, складывалось так, что в хозяйстве (и не только домашнем) доминировала женщина. «Без женщин, — говорили ирокезы автору одной из миссионерских реляций, — мы вели бы жалкое су­ществование, так как в нашей стране именно женщины сеют, сажа­ют, взращивают зерно и овощи и готовят пищу для мужчин и детей».
В то же время развитие престижной экономики, полностью моно­полизированной мужчинами, начало создавать им особый престиж, и в общественной жизни доминировали не женщины, а мужчины. Поэтому в современной этнологии, видимо, правильно обращается внимание на то, что уже в позднепервобытной общине возникли предпосылки позднейшего господства мужской части общества.
На этой же стадии в связи с увеличением продолжительности жизни и общим усложнением социально-экономической деятель­ности четче обозначилось главенство старшей возрастной группы мужчин.

Как и раньше, он был легко расторжим по желанию любой

из сторон и сопровождался чертами групповых отношений.
У племен с ранним производящим хозяйством чаше практиковалась полигамия так как боль­шое значение женского труда в земледелии делало выгодным иметь нескольких жен.
Напротив, у племен высших охотников, рыболовов и собирателей большее распространение имела полиандрия, так как здесь основным добытчиком был мужчина.
Поскольку на первых порах совмещались обе формы хозяйства, местами полигиния сочеталась с полиандрией. Так, у ранних земле­дельцев ирокезов и гуронов в XVII в. мужчина мог иметь «добавоч­ных жен», а женщина — «добавочных мужей»; у гуронов.
По-прежнему широко сохранялась и нередко даже поощрялась свобода добрачных связей, так как девушка должна была доказать свою способность к деторождению.

связей между общинно-родовыми коллективами (и в целях этого расширения) кросскузенность

сперва перестала быть обязательной, а затем почти исчезла. Тем самым браки утратили свой обменный характер и потребовали возмещения за рабочую силу женшин.
Последнее поначалу принимало преимущественно форму отработки, впоследствии же, с развитием престижной экономики, — главным образом форму брачного выкупа. В связи с этим в брачном выборе стала возрастать роль близкой родни, помогавшей платить выкуп, и начала развиваться практика сговора о браке между несовершеннолетними, даже малолетними детьми. Бывало, что родственники договаривались о браке еще не родившихся детей (утроб­ный сговор) или младенцев (колыбельный, или люлечный, сговор).
Стала развиваться и свадебная обрядность. Если раньше мужчина и женщина просто объявляли о своем желании стать мужем и женой или как-нибудь иначе давали об этом знать, то теперь появился обычай оформлять их союз более или менее сложными церемониями. Центральное место в них занимал дарообмен между родней обеих сторон. Такой церемонией могло быть и обрядовое, или фиктивное, похищение невесты, реже жениха.

материально заботиться о своих детях, повлекло за собой, по мнению

одних ученых, появление, а по мнению других, укрепление парной семьи. Вопреки продолжавшемуся разобщению полов муж и жена все чаще вместе работали, у них стало появляться общее имущество. Отцы все чаще старались передать личное иму­щество своим детям. Словом, уже наблюдались какие-то зачатки превращения парной семьи в позднейшую малую, или моногамную.
Однако, совместное имущество супругов, за исключением жилища, чаще всего было невелико, намного уступая по размерам и значению их раз­дельному имуществу. На наследство мужчин претендовали не только их дети, но и их сородичи, и чаще всего именно они одер­живали верх. При матрилокальном поселении мужчина, переходя в группу жены, не порывал хозяйственных связей с собственной родней и работал как бы «на два дома». При патрилокальном поселе­нии женщине в какой-то мере приходилось делать то же. Такая двойственность была особенно заметна в многородовых общинах, где заключались внутриобщинные браки и ни один из супругов не менял места жительства.

общин. Это было вызвано в одних случаях воз­росшими потребностями в

кооперации труда, в других — хозяйст­венными и общественными интересами мужчин в условиях матрилокального брачного поселения. Ведь только при совместном поселении членов не менее чем двух родов мужчины могли сохра­нить непосредственные связи со своей родней.
В таких общинах не могли не возникать соперничество и даже враждебность между отдельными родами. Это вызывало к жизни различные институты внутриобщинной интеграции. Так, наряду с культовыми мужскими домами отдельных родов стали появляться мужские дома для общинных собраний. Устраивались совместные пиршества, появля­лись общие культы, чаще всего на основе культа древнейшего или крупнейшего из входивших в общину родов. На соседей-общинни­ков могли даже распространиться термины кровного родства, как это имело место, например, у многих племен североамериканских индейцев. Сплочению общин способствовала ставшая возможной в условиях их многородовой структуры эндогамия, характерная на этой стадии для большого числа обшин, в особенности крупных.

а нередко и в поддержании мирных отношений, установ­лении брачных контактов

способствовали завязыванию связей на межобщинном уровне. Возможности для этого предоставляло раз­витие престижной экономики, которая и сама стимулировала такие связи. Регулярный дарообмен между общинами сопровождался изобильными пиршествами, например знаменитыми «свиными праздниками» папуасов, которые резали для этого лучших, нередко специально выращенных свиней.
С усложнением родовой организации изменился сам характер родства: из горизонтального оно быстро превращалось в вертикаль­ное, или предковое. Определяющее значение приобрела генеалоги­чески прослеживаемая связь с отдаленным предком рода, ее линия и ее степень. Поэтому такое родство называют еще линейно-степен­ным. Оно могло матрилинейным или патрилинейным. Наиболее примитивным обществам ранних земледельцев-ско­товодов была свойственна преимущественно матрилинейность, более развитым — как матрилинейность, так и патрилинейность.

из них был линидж (группа близких родичей, четко прослеживавших между

собой родство).
Сегментарная организация еще больше усложнялась там, где роды продолжали группироваться в фратрии. Фратрии (а если их не было, то непосредственно роды) объединялись в племена, на этой стадии обозначившиеся четче, чем на предыдущей.
Типичный пример родоплеменной организации дает ис­следованная Л.Г. Морганом одна из групп индейцев-ирокезов.
Семейные группы (материнские семьи, образовывавшие домохозяйства — «овачиры») составляли здесь восемь родов (экзогамных коллекти­вов матрилинейных родственников, объединенных наследованием и взаимопомощью), те — две фратрии (объединением «братских» родов в противоположность «двоюродным» родам другой фратрии. Во внутриплеменной жизни роды одной фратрии всегда выступали солидарно, поддерживая друг друга в случае надобности против родов другой фратрии), а все вместе — племя сенека (было верховным собственником территории, носителем определенной культурно-бытовой общности, кругом эндогамных браков).

Все важные вопросы (обсуждение крупных хозяйственных предприятий, проступков, военных конфликтов

и т. п.) решались на собраниях общинников или сородичей под руководством их признанного главы.
Каждый уровень этой потестарнои иерархии обладал своей сферой компетенции. У ирокезов на советах домохозяйств решались их внутренние вопросы, на родовых советах — общеродовые вопросы хозяйственной, общественной и идеологической жизни, на советах племени — вопросы, связанные с взаимоотношениями родов и от­ношениями с другими племенами. Совет племени охранял высшие интересы соплеменников. Он утверждал родовых глав и мог смешать их даже вопреки желанию рода, улаживал межродовые конфликты, отправлял и принимал посольства, объявлял войну и координировал действия отдельных отрядов во время крупных военных походов, за­ключал мир и устанавливал межплеменные союзы. Поэтому, чтобы в промежутках между собрания­ми племя не лишалось общего руководства, у некоторых ирокезских племен одного из родовых глав выбирали верховным главой. Однако его полномочия были незначительны, а его решения подлежали по­следующему утверждению на совете племени.

пригодных и достойных. Важнейшими качествами руководителей считались хозяйственный опыт, трудолюбие,

организаторские спо­собности, красноречие, знание обычаев и обрядов, щедрость, неред­ко также воинское искусство или культовые знания.
В одних обществах, где функции главенства оставались неразделенными, от главы требовалось обладание если не всеми, то многими из этих качеств; в других, где принцип целесообразности повел к разграничению сфер руководства, обычный глава, военный предводитель, знахарь или колдун должны были обладать выдающимися способностями в своей специфической области.
В условиях многородовых общин было важно, чтобы руководитель общины принадлежал к наиболее многочисленной родовой группе, а в условиях разрастания и расселения общинно-родовых коллекти­вов определенные преимущества приобретали группы первопосе­ленцев.

что институт главенства стал испытывать воздействие также и имущественных факторов.

У ряда племен Меланезии, Юго-Вос­точной Азии, а в менее выраженной форме также Северной Америки и Африки появился особый вид лидеров — так называемые большие, или значительные, люди (бигмены).
Принципиальное отличие власти бигменов от власти вождей – это ненаследуемый характер их общественного статуса. Это были мужчины, выде­лявшиеся своим богатством и щедростью, выдвигавшими их на пер­вый план в условиях широкого развития престижной экономики. Бигмен стремился иметь побольше жен, чтобы они, а в какой-то ме­ре и их родственники на него работали. Бигмена не выбирали — он становился им благодаря своему высокому престижу, создававшему ему множество сторонников из числа сородичей и сообщников. Бы­ли бигмены помельче и покрупнее.
Чтобы стать настоящим круп­ным бигменом, надо было обладать не только богатством и щедростью, но и другими выдающимися способностями: силой, умом, умением организовать и убедить людей, разносторонними, в том числе магическими, знаниями. Положение бигмена нестабильно. Он постоянно находится под угрозой потери своих приверженцев. Он вынужден демонстрировать свой высокий статус, тратить значительные средства на организацию коллективных церемоний и пиров, раздавать своим соплеменникам подарки.

Меланезийцы острова Новая Ирландия знали и умели выращивать 10 разновидностей

ямса, 14 разновиднос­тей хлебного дерева, 52 разновидности банана, 220 разновидностей таро. По остеоло­гическим материалам установлено, что уже в европейском неолите практиковалось холощение самцов домашних животных. Согласно преобладающему мнению, это делалось для того, чтобы животные стали более послушными и безопасными как для человека, так и для других животных. Несомненно, очень скоро было установлено и то, что холощеные самцы быстрее набирают вес, а мясо их становится жирнее.

Развитие престижной экономики с ее подсчетом подарков и от­дарков стимулировало накопление арифметических знаний. В част­ности, известно, что некоторые папуасские племена именно при дарообмене пользовались бирками. Сходные примитивные счетные приспособления — кучки камней или связки соломы, шнуры с на­низанными на них раковинами или с узелками — известны у мно­гих других раннеземледельческих племен Меланезии, Америки и Африки.

Меланезийцы острова Новая Ирландия знали и умели выращивать 10 разновидностей

ямса, 14 разновиднос­тей хлебного дерева, 52 разновидности банана, 220 разновидностей таро. По остеоло­гическим материалам установлено, что уже в европейском неолите практиковалось холощение самцов домашних животных. Согласно преобладающему мнению, это делалось для того, чтобы животные стали более послушными и безопасными как для человека, так и для других животных. Несомненно, очень скоро было установлено и то, что холощеные самцы быстрее набирают вес, а мясо их становится жирнее.

Развитие престижной экономики с ее подсчетом подарков и от­дарков стимулировало накопление арифметических знаний. В част­ности, известно, что некоторые папуасские племена именно при дарообмене пользовались бирками. Сходные примитивные счетные приспособления — кучки камней или связки соломы, шнуры с на­низанными на них раковинами или с узелками — известны у мно­гих других раннеземледельческих племен Меланезии, Америки и Африки.

животных, именами которых они называются) просят разрешения переселиться в район

озер (в левом нижнем углу). Племена единодушны в своем желании (головы и сердца соединены линиями).

мысли витают над домом другого человека (2), хотя у него

жена (4) и двое детей (3) и хотя вокруг дома девушки бродит юноша (5), мысли которого над ее домом

себя этиологию не только людей, животного и растительного мира, простейших

общественных установлений, но и культурных растений, домашних животных, усложнившихся социальных институтов, нередко и мироздания в целом. В раннеземледельческих обществах получили распространение мифы о браке мужчины-Неба и женщины-Земли как начале всех начал.
Эволюционировала и усложнилась религия. Люди позднепервобытной общины все меньше отождествляли себя с природной средой, все больше осознавали свою зависимость от неведомых сверхъестественных сил. Эти силы виделись добрыми и злыми. Представления о дуалистическом раделении предметов и явлений природы вылились в представления о извечной борьбе доброго и злого начал. Добрым силам стали поклоняться как постоянным защитникам и покровителям семьи, рода, общины, племени; против­стоящие им злые силы старались умилостивить.
С возникновением земледелия стал зарождаться культ возделы­ваемых растений и тех сил природы, от которых зависело их произрастание, особенно Солнца, Земли, Дождя, самих растений. Подобным же образом воз­никал культ покровителей и развивалась специфически скотоводческая магическая практика.

себя этиологию не только людей, животного и растительного мира, простейших

общественных установлений, но и культурных растений, домашних животных, усложнившихся социальных институтов, нередко и мироздания в целом. В раннеземледельческих обществах получили распространение мифы о браке мужчины-Неба и женщины-Земли как начале всех начал.
Эволюционировала и усложнилась религия. Люди позднепервобытной общины все больше осознавали свою зависимость от неведомых сверхъестественных сил. Эти силы виделись добрыми и злыми. Представления о дуалистическом разделении предметов и явлений природы вылились в представления о борьбе доброго и злого начал. Добрым силам стали поклоняться как постоянным защитникам и покровителям семьи, рода, общины, племени; противстоящие им злые силы старались умилостивить.
С возникновением земледелия стал зарождаться культ возделы­ваемых растений и тех сил природы, от которых зависело их произрастание, особенно Солнца, Земли, Дождя, самих растений. Подобным же образом воз­никал культ покровителей и развивалась специфически скотоводческая магическая практика.
Проявление культа предков и предпосылки появления культа лидеров