Философская эволюция Ницше

Реккен на границе Пруссии и Силезии. После окончания гимназии поступил

в престижную профессиональную школу около Наумбурга — закрытое учебное заведение для детей из аристократических семей. Там он написал свое первое сочинение — «О музыке», которое сразу же позволило ему выдвинуться в число лучших учеников. Далее он продолжает образование в Боннском и Лейпцигском университетах. После окончания университета ему предлагают должность профессора классической философии Базельского университета. Вскоре молодому ученому присудили степень доктора философии без предварительной защиты диссертации, на основании только журнальных статей. Во время Франко-прусской войны 1870—1871 гг. Ницше добился, чтобы его отправили на фронт в качестве санитара, но почти сразу же после прибытия заболел и оказался в госпитале. Так и не оправившемуся от болезни Ницше приходится оставить преподавательскую деятельность.

осознать, что на протяжении истории органического мира ни один вид

(включая наш собственный) не оставался неизменным. Всеобъемлющее изменение пришло на смену вечной неподвижности. Пойдя дальше Дарвина, немецкий мыслитель предложил концепцию динамичной природы, в которой учитывались как философские, так и теологические последствия признания истинности факта биологической эволюции. Научные исследования камней, ископаемых и артефактов послужило эмпирическим доказательством в пользу огромного возраста нашей планеты, изменчивости жизненных форм и огромной древности нашего собственного вида.

человеческих обществ и их культур, бросали вызов любой устоявшейся точке

зрения. Ницше согласился с наиболее противоречивым производным теории Дарвина: человечество эволюционировало от отдаленных обезьяноподобных предков совершенно естественным путем, посредством случайных и необходимых процессов ( у индивидов в меняющейся среде появляются случайные изменения, на них действует неизбежный естественный отбор). Даже психическая деятельность человека, включая любовь и разум, была приобретена за миллионы лет эволюционного восхождения от ранних форм приматов. Эволюция является для Ницше правильным объяснением органической истории, но это выливается в катастрофическое видение материального мира.

научной космологии, так и для философской антропологии: Бог больше не

нужен для объяснения существования нашей вселенной или происхождения современных видов от доисторических животных. Ницше вообще считал, что дарвиновская эволюция означает крах всех традиционных верований и ценностей, поскольку материальный мир потерял как объективную значимость, так и духовную цель. Отсюда непосредственно вытекает, доказывал он, что никакой постоянной или определенной морали быть не может. Более того, философ считал, что верования и ценности являются человеческими по своему происхождению, развитию и целям; что многие из них подавляют критическое мышление и художественное творчество. Прямым результатом эмпирической теории органической эволюции Дарвина была потребность в абсолютно новом философском понимании мира.

природы, видов, верований, идей и ценностей. Более того, он считал

чепухой мысль, что науке об эволюции можно научить как религии ( поскольку процесс эволюции не предполагает ничего стабильного, вечного или духовного). Его смелое заявление «Бог умер!» означало смену старомодной фидеистической теологии на новую атеистическую философию. Если наш вид произошел от ископаемых обезьяноподобных форм, то почему за ним не может последовать еще более высокая форма жизни? Разве человеческий вид наших дней не превзошел обезьяну? Согласно Ницше, наш биологический вид до сих пор является смыслом и целью планеты, поскольку он – вектор, указывающий направление эволюции от обезьяны прошлого к сверхчеловеку будущего.

существо будущего, будет настолько же превосходить интеллектуально современного человека, насколько

сейчас наш вид биологически превосходит низших червей! Для Ницше, эстетического эволюциониста и скульптора воображения, грядущий сверхчеловек подобен идеальному образу, скрытому в грубом камне. Высекая это высшее существо, философ руководствовался его смутным образом, оставаясь безразличным к разрушению, проистекающему из его напряженного творчества.