Тема родины в лирике А Ахматовой

Евгения Игоревна

и друга,
И таинственный песенный дар –

Так молюсь за твоей литургией
После

стольких томительных дней,
Чтобы туча над тёмной Россией
Стала облаком в славе лучей.
1915 г.

Литургия – церковная служба у православных, совершаемая утром или в первой половина дня.

русские войска были разгромлены в Восточной Пруссии и в Галиции,

немцы захватил часть Прибалтики и Украины. Положение России становилось угрожающим. Многие именно в этот год поняли серьезность начавшейся войны.
В «Молитве» впервые в поэзии Ахматовой с такой силой сказалась боль и переживания поэтессы за судьбу России. Читатели слышали уже голос не просто поэта-лирика, но поэта гражданина и публициста.

связь с Россией ощущалась особенно резко в самые тяжелые времена.

Трагическая судьба России пережита Ахматовой вместе с ней, она разделила участь своей родины. Книги «Белая стая» (1917), «Подорожник» (1921) обращены к драмам общественной жизни – войне, революции. Ахматова не может принять революцию, но столь же невозможно для неё оставить родину.

край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда»…
Я кровь от рук твоих

отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид.

Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух
1917 г.

Как характеризуется в стихотворении революционная Россия?
Каким образом выражена нравственная позиция автора?

окровавленный и покрытый «черным стыдом», «болью поражений и обид». Авторская

позиция проявляется в готовности к худшему, невозможности поступить по-другому, поэтому «равнодушно и спокойно» герой отстраняется от «речи недостойной». Остаться – значит непременно принять и поражения, и обиды, и кровь, и скорбь.

Для нее не было выбора- уехать или остаться. Она считает

бегство предательством.

Не с теми я , кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключенный, как больной.
Темна твоя дорога , странник,
Полынью пахнет хлеб чужой.
А здесь, в глухом чаду пожара
Остаток юности губя,
Мы ни единого удара
Не отклонили от себя.
И знаем, что в оценке поздней
Оправдан будет каждый час…
Но в мире нет людей бесслёзней.
Надменнее и проще нас.
1922 г.

г. по чудовищно несправедливому обвинению в причастности к контрреволюционному заговору

был расстрелян Н.Гумилев. Их жизненные пути к этому времени разошлись, но из сердца ее он никогда не был вычеркнут : слишком многое связывало их.
О смерти Гумилева Ахматова, по собственному свидетельству, узнала из газет. Вдовий плач, скорбь о безвременно и безвинно загубленном человеке отливается в стихотворении «Заплаканная осень, как вдова».

слова,
Она рыдать не перестанет.
И будет так, пока тишайший снег
Не

сжалится над скорбной и усталой…
Забвенье боли и забвенье нег –
За это жизнь отдать немало.

насыщенные высокой патетикой и мужеством.
КЛЯТВА.

И та, что сегодня прощается

с милым, -
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!

1946 г. партийного идеолога Жданова и последовавшим за докладом постановлением

ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» была объявлена далекой от народа, глубоко чуждой ему. Ахматова мужественно восприняла эту разнузданную акцию и с достоинством пережила её.
И только в годы «оттепели», с середины 50-х годов, вновь зазвучал голос Ахматовой на страницах периодики и в последних изданных при её жизни сборниках стихов.

при обращении к теме родины иными, все более значительными становятся

масштабы размышлений поэта.
Доказательство тому стихотворение «Родная земля».
Любовь к ней проверяется всей жизнью, но и смерть – убеждена Ахматова – не способна оборвать связь между человеком и родной для него землей.

навзрыд не сочиняем,
Наш горький сон она не бередит,
Не кажется

обетованным раем.
Не делаем ее в душе своей
Предметом купли и продажи,
Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,
О ней не вспоминаем даже.
Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах.
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чем не замешанный прах.
Но ложимся в нее и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно – своею.