«Эгофутуризм» Игоря Северянина

философ Филиппо Маринетти, которому принад-лежат футуристические манифесты, воспе-вающие бунт

и дерзость. Европейский фу-туризм оказал влияние на русский. Русский футуризм имел много схожего с русским нигилизмом: в основу философии и у тех и у других положено не утверж-дение, а отрицание. Временем рождения русского футуризма считается 1910 г., когда вышел в свет 1-й футуристический сборник «Садок Судей» (авторы: Д.Бурлюк, В.Хлебников и В. Каменский). Футуризм выходил за рамки собственно литературы, был тесно связан с авангардными группировками художников 1910-х гг.

Возникновение течения

крайнее по эстетическому радикализму течение. Его представители

отрицали художественное и нравственное наследие. Выйдя на арену лите-ратурной борьбы, они заявили, что всё накопленное старой культурой нужно не обновлять, а унич-тожать. Первая декларация футуристов «Пощё-чина общественному вкусу» вышла в 1912 г. Молодые поэты (Д. Бурлюк, А. Кручёных, В. Маяковский, В. Хлебников) заявили о своём презрении к «здравому смыслу» и «хорошему вкусу», выразили ненависть к существовавшему до них языку и решили «сбросить Пушкина, Досто-евского и Толстого с Парохода Современности». Футуристы претендовали на вселенскую миссию: выдвинули программу рождения сверхискусства, способного преобразить мир.

Новое течение — поединок с культурой

Самый яркий эгофутурист — Игорь Северянин
(настоящие имя и фамилия

— Игорь Васильевич Лотарёв) выдвинул идею торжества личности (отсюда «самовозвеличивание», раздражавшее многих): Я, гений Игорь Северянин, / Своей победой упоён: / Я повсеградно оэкранен. / Я повсесердно утверждён!

г. в Петербурге. Отец его, Василий Петрович, - военный

инженер (выходец из "владимирских мещан"), дослужившийся до штабс-капитана, умер в 1904 г. сорока четырех лет. Мать происходила из известного дворянского рода Шен-шиных, к коим принадлежал и А.А. Фет (1820-1892), нити родства связывали её также со знаменитым историком Н.М. Карамзиным (1766-1826). Небезын-тересно, кстати, что по материнской линии Игорь Северянин находился в родственных отношениях с А.М. Коллонтай. В 1896 г. родители развелись, и будущий поэт уехал с отцом, вышедшим к тому времени в отставку, в Череповец; незадолго до смерти отца побывал с ним на Дальнем Востоке и в 1904 г. поселился у матери в Гатчине. Учился он всего ничего, закончил четыре класса Череповецкого реального училища. Стихи начал писать в 8 лет. Впервые опубликовался в журнале "Досуг и дело" за 1905 год: там под фамилией Игорь Лотарев было помещено стихотворение "Гибель Рюрика". Псевдоним появил-ся позднее.

второе имя, а не фамилию. Имя Игорь было

дано ему по святцам, в честь святого древне-русского князя Игоря Олеговича; приложение "Северянин" делало псевдоним близким к "царствен-ным» именам и означало место особенной любви. Но традиция писать «Северянин» как фами- лию закрепилась так же, как традиция толковать поэта одно-сторонне по его "экстазным" стихам.

(Злату), которая и вдохновляла будущего поэта.

Идет весна в сиреневой

накидке, В широкой шляпе бледно-голубой, И ландышей невидимые струйки Бубенчиками в воздухе звучат... Она, смеясь, мои щекочет нервы, Кокетничает мило и остро... Я к ней спешу, и золотою Златой Вдруг делается юная весна, Идущая в сиреневой накидке, В широкой шляпе бледно-голубой... Я беден был, и чем я был беднее, Тем больше мне хотелось жить...

Из автобиографического романа в стихах “Падучая стремнина”

и критики, и поэту пришлось из-дать (с 1904

по 1912 г.) более тридцати разных книжечек-брошюр за свой счёт, рассылая их на отзыв в редакции жур-налов и именитым людям («Зарницы мысли» (1908 г.), «Интуитивные краски» (1908 г.), «Колье принцессы» (1910 г.), «Электрические стихи» (1910 г.) и др.).

краски» (великого старца возмутили строки: «Вонзите штопор

в упру-гость пробки / И взоры женщин не будут робки») и обрушился на поэта с отповедью. «…С легкой руки Толс-того … меня стали бранить все, кому было не лень. Журналы стали охотно печатать мои стихи, уст-роители благотворительных вече-ров усиленно приглашали принять
в них – вечерах, а может быть, и в благотворителях – участие».

очаро-вывал необычным, ярким, новым — зву-ками, ощущениями, красками, ритмами. Он

превращал будничную жизнь в праздник, уводил в выдуманный мир роскоши и красоты, пускай «красивос-ти». В этом выдуманном мире живут короли и королевы, принцы и прин-цессы, пажи, феи. Здесь и современный быт: рестораны, концерты, клубы, гости-ные, загородные дачи, моторные ландо, бипланы, экспрессы, вуали, веера, ликё-ры... В этом мире скорость, красота, лю-бовь, молодость, роскошь, «высь сфер» — экзотическое, уникальное и в то же время современное.

было необыкновенно: и Се-верянин изобретал новые

жанры. Названия большинства — неологизмы: миньонет, синематограф, квад-рат квадратов, эгополонез, поэмет-та, ассосонет, эскиз, диссона, газэл-ла, медальон, ноктюрн, хабанера, романс. Обычно поэт указывал жанры своих стихов. Многие из них носят ха-рактер баллады: в них присутствует короткий, необычный, напряженный сюжет.

поэтом К. Олим-повым, сыном Фофанова, объявил

себя создателем новой поэтической школы — эгофутуризма. В «Прологе эгофутуризма» (1911) он ма-нифестировал: «Мы живы острым и мгновенным... и что ни слово, то сюрприз»; в его стихах самолюбова-ние и самовосхваление при- нимали гипертрофированные — на грани пародии и пош-лости — формы: «Я, гений Игорь Северянин, своей победой упоён».

А.Н. Чеботаревская, Ф. Сологуб, В. Баян, Б.Д. Богомолов и И. Северянин

старого.
Осмысленные неологизмы.
Смелые образы, эпитеты.
Борьба со «стереотипами».
Разнообразие метров.

(Где

здесь самолюбование, эпатаж и пошлость?!)

1911 г. Валерий Брюсов (1873- 1924), тогдашний поэтический

мэтр, на-писал ему дружеское письмо, одобрив брошюру "Электрические стихи". Другой мэтр символизма, Федор Сологуб (Федор Кузьмич Тетерников, 1863-1927), принял активное участие в составлении первого большого сборника Игоря Северянина "Громокипящий кубок" (1913), сопрово-див его восторженным предисловием и посвятив Игорю Северянину в 1912 г. триолет, начинавшийся строкой «Восхо-дит новая звезда». Затем Федор Со-логуб пригласил поэта в турне по Рос-сии, начав совместные выступления в Минске и завершив их в Кутаиси. Успех нарастал.

«Громо-кипящий кубок». Вскоре Игорь Севе-рянин отказывается от участия в каких

бы то ни было литературных объеди-нениях, предпочитая не делить ни с кем лавры. Следующие сборники «Златолира» (1914 г.), «Ананасы в шампанском», «Виктория Регия», «Поэзоантракт» (1915 г.) и др. Они не прибавили ничего нового в сложив-шийся облик салонно-будуарного по-эта, разочаровали серьезных читате-лей, возлагавших на Северянина на-дежды обновления стихотворного языка, но закрепили за ним репутацию «кумира гимназисток».

избирают «королем поэтов» (к досаде его со-перников — В.Маяковского,

К. Баль-монта). По этому поводу он напи-сал: «Я избран королём поэтов – да будет подданным светло!» Через несколько дней "король" уехал с семьей на отдых в эстонскую при-морскую деревню Тойла, а в 1920 г. Эстония отделилась от России. Игорь Северянин оказался в вынужденной
эмиграции.

И облегчить мне муки на Голгофе Придет в тоске одна

моя жена!

из стихотворения «Дороже всех…»

переводил эстонских поэтов: в 1919-1923 гг. выходят 9 новых книг,

в том числе «Соловей». С 1921 года поэт гастролирует и за пределами Эстонии (Берлин, Фин-ляндия, Германия, Латвия, Чехия). В 1922-1925 годах Северянин пишет в довольно редком жанре – автобио-графические романы в стихах: « Па-дучая стремнина», «Роса оранжевого часа» и «Колокола собора чувств»!

стихотворений. Зато в 1931 году вышел новый (без сомнения выдающийся)

сборник стихов «Классические розы», обобщающий опыт 1922-1930 гг. В 1930-1934 годах состоялось несколько гастролей по Европе, имевшие шумный успех, но издателей для книг найти не удавалось. Небольшой сборник стихов «Адриатика» (1932 г.) Северянин издал за свой счет и сам же пытался распространять его.

Стала жизнь совсем на смерть похожа: Всё тщета, всё тусклость, всё обман. Я спускаюсь к лодке, зябко ёжась, Чтобы кануть вместе с ней в туман...

А в 1940 поэт признается, что "издателей на настоящие стихи теперь нет. Нет на них и читателя. Я пишу стихи, не записывая их, и почти всегда забываю".

Таллинне и был по-хоронен там на Александро-Невском клад-бище. На памятнике

помещены его строки: