Кто в городе живет? Социальное измерение власти Городские проблемы: болезни,

и преступность
Модуль № 2
Составитель: доцент Пустовойт Ю.А.

систематическая целенаправленная работа по локализации инфекций до Джона Сноу, лондонского

хирурга ограничились карантином. Город просто закрывали, предоставив решение проблемы времени и судьбе, уготованной Господом. В 1854 г. Джон Сноу во время вспышки холеры стал картографировать очаги появления болезни. В эпицентре вспышки оказался один насосный колодец, из которого и пили воду заболевшие, за исключением пьяниц, сохранявших здоровье, так как алкоголь способен убивать распространяющиеся с водой бактерии. Колодец загрязнялся через расположенную рядом выгребную яму, содержавшую фекалии. Разумеется, он был заблокирован, эпидемия отступила, и было сделано потрясающее открытие, что в основе здравоохранения города должно быть снабжение чистой водой

что «свободный рынок» не тот путь, по которому следует идти

в этом случае. Бедняки, пьющие дешёвую плохую воду, заболевали, а далее эпидемия косила всех, не особо разбираясь в кредитоспособности заболевшего и своевременной уплаты им взносов в систему водоснабжения. Нью Йорк терял население, пока не перешел на общественную систему, и уровень смертности начал снижаться. К 1896 г. США создали 1700 систем водоснабжения, заметим, очень дорогих для городского бюджета, санитарный опыт начинает активно транслироваться. В частности, барон Осман при перестройке Парижа создает первую мощную канализационную систему.

с 18 века были все институциональные полномочия, о чем во

всех деталях нам поведал в своих трудах Мишель Фуко. «Hostis» в переводе с латинского «враг, чужой», и если в первом производном от этого слова «гостиница» внимание стало сосредотачиваться на уходе и содержании пришельцев, то во втором, «госпитале» – на изоляции и приведении в «нормальное» состояние. «Это странная эволюция – от постоялого двора для пилигримов к монастырю, от монастыря – к казарме, от казармы – к фабрике по ремонту людей. Но, заметьте, во всех случаях это место для содержания чужих. Свои не болеют. Свои – это здоровые». Современность вносит свои коррективы. Можно наблюдать, как больницы становятся частью общественного пространства. Стандарты современных госпиталей и клиник Сингапура, Швейцарии, Израиля, Германии, туда, куда едут лечиться богатые пациенты, подразумевают нахождение на их территории ресторанов, садов и бассейнов. В общем госпиталь выглядит так, как относятся в городе к чужим.

Именно привлекают, а не производят, бедняки стремятся в города не

потому, что сошли с ума, бросив некоторую бедную, но относительно сытую стабильность дома, а потому что интуитивно понимают, что возможности и шансы на успех – выше в круговороте городской жизни. «Города же – это динамичные водовороты, постоянно меняющиеся, приносящие одним состояния, а другим – страдания. Город может оказаться смертельно опасным, но он же дает шанс более богатой, здоровой и яркой жизни, которая складывается, благодаря связям со всей планетой,» – так формулирует перспективы движения вверх горожанина Э.Глейзер

боролась с сегрегацией, добивалась справедливости в решении жилищных вопросов и

запрета на дискриминацию на базе религиозных или расовых разграничений и добилась принятия закона в 1968 г. Но именно эта история хорошо иллюстрирует закон Роберта Мертона о непредвиденных последствиях благих начинаний и о побочных эффектах социальных инициатив.

мест вертикальной мобильности в места вечной нищеты. Стоимость жилья в

них ниже, преуспевающие афроамериканцы из них уезжают и не становятся лидерами местных сообществ, в местных школах падает уровень образования, среди семей увеличивается число матерей-одиночек. Опыт возникновения и подавления бунтов в Детройте, во время которых 43 человека убито, 1400 зданий сожжены, разграблено 1700 магазинов показал, что, если бунт возник, единственным эффективным способом его ограничения выступают карающие полицейские мероприятия. «Репрессии работают», но парадоксальность ситуации состоит в том, что городские бунты, являясь проклятием города, лежат в основе Нидерландской революции и независимости США.

выше, чем в сельской местности. Причем бичом города является уличная

преступность, когда бедные грабят бедных. Неудивительно, что полиция, появившаяся в 17 веке в самом густонаселенном городе Европы – Париже, одним из первых мероприятий сделала освещение улиц, превратив его в «город света».

например, у карманника в переполненном транспорте больше потенциальных жертв и

меньше возможность попасть в руки правоохранителей. Уровень преступности точно коррелирует с размерами города, но в одних городах местное сообщество способно самоорганизовываться и следить за порядком, в других – нет. Например, Рио и Мубай, бедные и густонаселенные районы, но в трущобах Рио – агрессивные банды, а в трущобах Мумбаи относительно безопасно

Нью-Йорк, с которым связана ситуация 70-х годов, когда город контролировался

уличными бандами, и прогулка по нему в вечернее время была равна опасному путешествию

по 2005 гг. число насильственных смертей (тенденция повторяется по другим

преступлениям) упало в нем с 22 до 6 на 100 тысяч жителей. Одни исследователи связывают с целенаправленной деятельностью мэра Рудольфа Джулиане, итальянца, республиканца, по происхождению из бедной и неблагополучной семьи. Взяв за основу «теорию разбитого окна», в основе которой идея, о том, что мелкие преступления, за которые человек не несет, наказание провоцируют крупные Джулиани стал двигаться в двух направлениях. Во-первых, все вагоны одного из опаснейших мест того Нью-Йорка – метро ежедневно чистили, мыли и закрашивали нарисованные диковатыми пассажирами граффити, во-вторых, в метро пускали только по билетам, обыскивая всех и арестовывая тех, при ком находили оружие или наркотики.

первую очередь, нарушителям дорожного движения, мелким хулиганам и попрошайкам, находя

любые формальные поводы. Картографировали территорию, локализовали очаги и рост преступности в каких-либо районах сразу означал повышенное внимание всех уровней власти. Преступникам стало неуютно и неудобно, кто-то сел в тюрьму, кто-то умер, кто-то стал обывателем с определенным бэкграундом, а город Нью-Йорк превратился в инвестиционно привлекательный и безопасный мегаполис… Красивая белая легенда. Есть, правда, более прагматичное и подтвержденное данными объяснение, предложенное Стивом Левиттом, что снижение уровня преступности связано с падением рождаемости как результатом легализации абортов. Потенциальные преступники просто не появились на свет, так как их матери, выходцы из неблагополучных семей избавились в больницах от отягчающего их личную и бурную жизнь потомства

и полиции имеют значение. В работах Гэри Бэккера утверждается, что

преступник действует вполне осознано и рационально, и преступность начинает падать тогда, когда увеличивается количество арестов и число обвинительных приговоров. Риск быть пойманным оценивается выше при росте числа полицейских, и, соответственно, эти затраты ложатся на горожан, но, возможно, что это и является платой за безопасность. Увеличение полиции на 10 % дает падение преступности на 5% показывает в своих исследованиях Стивен Левитт. Другой путь – изоляция преступников в местах лишения свободы, то есть борьба с преступлениями, сводится к тому, чтобы убрать преступников с улиц. Большая часть из отбывающих тюремный срок находится там за незначительные преступления, связанные с наркотиками, и сторонники такого «устрашающего» подхода утверждают, что в случае освобождения примерно 10% заключенных уровень преступности в ближайших районах вырастет на 4%

секунды
Убийства раз в 22 минуты
Грабежи раз в 7 минут

В среднем в городском поселении в России убивают порядка 7 человек на 100 тысяч населения, что само по себе довольно высокий показатель (для сравнения: в редкой европейской стране этот показатель превышает 2 человека, в США он равен 5,35, а в какой-нибудь суперблагополучной Японии — 0,28), а в деревне этот показатель равен 15 человек на 100 тыс. последние 25–30 лет Вся западная цивилизация, включая Россию, переживает то, что англоязычная криминогия называет great crime drop, то есть великое снижение преступности. Преступность действительно снижается, причем очень быстрыми темпами. Это можно видеть даже по какому-нибудь уровню убийств: даже чудовищные по мировым меркам 11–12 человек на 100 тысяч населения в среднем по Рос сии — это на самом деле не такой плохой показатель, если мы посмотрим на глубину, скажем, десяти лет назад, когда он был ближе к 20
Почему?
Декриминализация абортов (старение населения)
Рост благосостояния
Секьюритизация –усиление внешнего контроля

Клиффорд Шоу и Генри Маккей, решили разобраться, откуда же берется преступность в Чикаго.

Для этой цели они взяли данные местной судебной службы и попытались как-то их систематизировать.
Когда они это сделали, они обнаружили удивительную вещь. Они обнаружили, что преступность концентрируется в определенных, вполне конкретных точках города. Это не кажется странным само по себе, если не понимать, какая пред посылка была у Шоу и Маккея: они ожидали, что преступность будет привязана к вполне конкретным этническим группам и меньшинствам. И они ожидали, что преступность будет перемещаться вслед за перемещениями этих групп (как известно, в крупных американских городах, в Чикаго в частности, существуют зоны компактного проживания определенных этнических групп). Однако Шоу и Маккей, к своему удивлению, обнаружили, что преступность вслед за потенциальными преступниками не перемещается. Люди переезжают в другие места и перестают совершать преступления — а вот то место, которое они покинули, продолжает быть своеобразным магнитом для преступности. Туда могут приехать уже другие люди, представители других этнических групп, и они все равно будут совершать преступления — видимо, просто потому, что живут там.
Такие части города Шоу и Маккей назвали транзитными зонами. Идея транзитной зоны заключается в том, что это такое место, где люди живут не постоянно, они прибывают туда, некоторое время живут там, а потом уезжают в какое-то другое место. И поэтому эти люди подобное место не обживают. Они не образуют там плотных, надежных социальных связей, они не видят это место как свое собственное место, их дети не ходят там постоянно в школу, там нет церкви, которую они постоянно посещают. Они ничего не обустраивают там для того, чтобы их жизнь была комфортной. Они рассматривают это место как временное пристанище.

АРЗАМАС Курс № 70 Криминология: как изучают преступность и преступников 5 лекций 3 материала

и Маккея преступность все еще была неразрывно связана с мигрантами. Они видели

эту связь как само собой разумеющуюся — и так оно и оставалось на протяжении примерно всего ХХ века. Периодически эта теоретическая перспектива становилась более или менее популярной, однако последние исследования, в частности программная статья Стоуна, Месснера, МакГейра и Рафаловича в Criminoligy (это самый большой журнал в криминологии) довольно убедительно показывает отсутствие связей между миграцией и повышением уровня преступности. Более того, мы достаточно ясно видим, во всяком случае, на примере американских городов, что иммиграция как раз таки связана со снижением уровня преступности.
Теория рутинных действий В любом обществе и во все времена у вас есть достаточное количество людей, недовольных своим материальным положением и общим благосостоянием, но не все из них становятся преступниками. Как же происходит этот переход? Коэн и Фелсон пытаются понять, как мотивированный человек превращается в преступника. И для них это сочетание в одной точке трех элементов: это собственно мотивированный преступник, потенциальная жертва — то есть человек или предмет, который является способом удовлетворить потребность этого самого мотивированного преступника, — и, самое главное, отсутствие внешнего контроля, который способен помешать потенциальному преступнику удовлетворить свою потребность.

в американской социологии называется ресурсно-экономическая депривация. Депривация — это когда вам

чего-то не хватает. Она бывает абсолютной, а бывает относительной. Абсолютная депривация — это когда вы зарабатываете меньше определенного уровня и, соответственно, не можете покрыть какие-то свои базовые потребности. Относительная депривация — это когда вы сколько-то зарабатываете (может быть, много, может быть, мало, совершенно не важно), но вы знаете, что есть люди, которые зарабатывают существенно больше вас и могут существенно больше себе позволить. И вот вы глядите на этих людей и испытываете то, что называется относительной депривацией. Или классовым ресентиментом, если мы говорим в терминах марксистской социологии. Попросту говоря, вы испытываете раздражение из-за того, что кто-то может себе позволить больше,
чем вы. И, соответственно, чем больше разрыв между вами и вот этим другим гипотетическим человеком, тем большее раздражение вы испытываете.
Здесь теория напряжения и теория депривации как бы смыкаются, они говорят нам, что чем больше будет это расстояние или чем больше будет это напряжение, тем больше у вас будет людей, склонных к совершению преступлений.
Как это примерно предлагалось измерять? Во-первых, при помощи уровня дохода — совершенно очевидно; во-вторых, при помощи уровня неравенства (то есть разница между самыми бедными и богатыми — то, что называется в экономике индекс Джини). А также вещи, которые показывают включенность групп людей в активные общественные отношения. Это прежде всего брачность и разводимость, это политическое участие и активность религиозных институтов (это специфически американское измерение, но, наверное, для некоторых юрисдикций тоже применимое).
Про брачность и разводимость все более-менее понятно: она довольно-таки стабильно показывает связь между тем, насколько активно растет или падает преступность. Чем больше у вас людей, которые ни к кому не привязаны, тем больше они будут склонны к рискованному поведению, к поведению, которое не будет брать в расчет последствия для других людей. И тем больше они будут, соответственно, совершать преступлений.
А вот с неравенством доходов и бедностью все уже не так очевидно. Вообще говоря, среди криминологов всегда существовало две, если угодно, секты — секта свидетелей неравенства доходов и секта свидетелей бедности. Но однозначного ответа у нас пока, к сожалению, нет. 

(Neutralization and Drift Theory), ее раз­ра­ботали Дэвид Матца и Грешем Сайкс. По сути,

они говорят, что люди, кото­рые совершают преступления, вполне хорошо понимают, что делают что-то неправиль­ное, они понимают, что идут против собственного самоконтроля часто потенциальные преступники или люди, которые уже совершили преступление, как бы оправдывают для себя эти дей­ствия через то, что они действуют или во имя высшего блага, или в защиту интересов каких-то третьих лиц, для них важных: родственников, друзей и так далее. Соответственно, для Матца и Сайкса основным объяснением становится такое: раз уж мы приняли посылку о том, что люди становятся на путь пре­ступления довольно-таки рано в своей жизни и, соответственно, последующие события в его жизни, как правило, уже не так важны с точки зрения того, выбе­рет человек преступ­ное поведение или не выберет, — все упирается в само­кон­троль. И поэтому для них вычисление потенциального преступника сво­дится к вычислению человека, который импульсивен, нечувствителен к стра­даниям других людей, склонен к риску, ориентирован скорее на выполнение физиче­ских заданий, чем заданий умственных, и в целом обладает не слишком раз­ви­той речью. Существуют сотни исследований, которые проверяют эту теорию. И если это исследования, которые в статистике называются кросс-секционными, то есть исследования, которые замеряют ситуацию на опре­делен­ный момент времени, то они показывают довольно хороший результат. Но если посмотреть во вре­мен­ном разрезе и опрашивать одних и тех же людей в течение их жизни или какого-то отрезка их жизни, то теория Хирши и Готт­фред­сона начинает ломаться, потому что, несмотря на предпосылку о том, что весь само­контроль закладывается еще в глубоком детстве, люди с годами обычно начинают кон­тро­лировать себя все лучше. А иногда так получается, что они контролируют себя хуже. И как это предсказать, уже никто не знает.

мероприятий, связанных с развитием новых технологий контроля: картографирование, видеонаблюдения и

привлечения местных сообществ. Места концентрации преступлений хорошо известны, системы видеонаблюдения позволяют фиксировать все перемещения в районе (обычный лондонец 300 раз в день может быть запечатлён какой-либо камерой), местные жители в определенных условиях идут на контакт с полицией.

города является одним из наиболее криминализированных мест. Визуализация интенсивности преступлений

и данные о стоимости жилья послужили наглядным примером того, что безопасность не зависит от дороговизны квадратных метров. В центре города и районах с высокой стоимостью жилья лишь увеличивается социальное расслоение, что и приводит к преступлениям.

Интенсивность преступлений в Петербурге
Кадастровая стоимость квадратного метра жилья. Карта: Александр Карпов

http://maps.nyc.gov/crime/
Интенсивность преступлений в Лондоне. Карта: http://maps.met.police.uk/

совершается там, где преобладает транзитный трафик.
По данным МВД, уровень преступности

достигает пика с наступлением ночи. Самое опасное время — с 22:00 до 03:00, самое безопасное с — 7:00 до 10:00 утра. Интенсивность преступлений увеличивается постепенно, в течение дня.

безопасности приняли участие по 600 респондентов из каждого района.  По мнению

жителей, самыми безопасными являются Петроградский и Василеостровский районы, а самыми опасными — Кировский и Невский. 
Общее количество преступлений:
По относительным показателям (преступлений на 1000 жителей) наибольшее количество преступлений совершается в Адмиралтейском, Кронштадтском и Центральном районах.
По раскрываемости лидирует Кронштадтский район (остров Котлин), вероятно из-за небольшого размера территории и замкнутой социальной среды.

Адмиралтейском и Василеостровском районах. Меньше всего уличных преступлений (относительно населения) регистрируется

в Колпинском и Курортном районах.

средняя продолжительность жизни горожан была 29,77 г. (мужчины – 27,62,

женщины–32,24); сельское население – среднее 30,6 (мужчины – 29,66, женщины – 31,66). К 1980 гг. мы видим рост продолжительности жизни городского населения относительно сельского. В городе средняя – 68,09 (62,39 – у мужчин и 73,18 – у женщин), когда на селе средняя 66.02 (мужчины 59.3 , женщины 72,47). Рост (по РСФСР) начинается с 60-х гг., средние показатели особенно не меняются (в пределах 68), но увеличивается разрыв между мужчинами и женщинами).

1995 г. средняя продолжительность – 64 г., однако тенденции сохраняются,

городское население живет дольше, чем сельское, мужчины меньше, чем женщины. В 2009 г. показатели возвращаются к дореформенному уровню: среднее городское 69,38 (мужчины – 63,5, женщины – 75,13), сельское население – 66,72 (мужчины – 60,87, женщины – 73,38).
Среди сибирских регионов можно выделить (2015 г.) Новосибирскую область (70,86), Алтайский край (70,44), Омскую область (70, 41), Красноярский край (69,69), республику Бурятию (69,15), республику Хакассия (68,68), республику Алтай (68, 44), Кемеровскую область (68,31), Иркутскую область (67,37), Забайкальский край (67,34), республику Тыва (63,13).
Отметим, что все сибирские регионы не дотягивают до средней продолжительности жизни в России (71,29), и далеки от столицы (76,77), что разница между мужчинами и женщинами в среднем 11 – 10 лет, для сравнения, в Москве – 7

попали Иркутск, Красноярск, Новосибирск, Томск, Тюмень, Благовещенск, Хабаровск, Южно-Сахалинск, Мурманск,

Пенза, Пермь, Тула, Уфа, Ярославль Архангельск, Калининград, Краснодар и Екатеринбург.
Богатыми, но зависимыми названы Анадырь, Биробиджан, Магадан, Петропавловск-Камчатский, Якутск, Абакан, Горно-Алтайск, Кемерово, Кызыл, Салехард, Ханты-Мансийск и Челябинск, Белгород, Великий Новгород, Вологда, Грозный, Калуга, Киров, Нарьян-Мар, Ростов-на-Дону и Сыктывкар.
В третью группу бедных, но независимых вошли Барнаул, Омск, Улан-Удэ, Чита, Астрахань, Воронеж, Иваново, Казань, Кострома, Нижний Новгород, Псков, Владивосток.
И замкнули рейтинг бедные и зависимые города (заметим, нет ни одного сибирского), к которым эксперты причислили Курган, Брянск, Владикавказ, Владимир, Волгоград, Ижевск, Йошкар-Ола, Курск, Липецк, Орел, Саранск, Саратов, Тверь, Ульяновск, Чебоксары, Черкесск и Элисту

безопасных российских городов, по ощущениям их жителей. Итоги получились такими:

самым «страшным» для вечерних прогулок городом России оказался Волгоград с оценкой 5,7 баллов. Чуть лучше обстоят дела с безопасностью в городе Шахты Ростовской области, где безопасность оценили в 5,8 балла. При этом самым безопасным городом России был признан Грозный – его жители поставили своему городу среднюю оценку 9,1. А средний балл по России получился 6,8. Ровно на столько же оценили свою безопасность жители Москвы. В середнячках оказался и Санкт-Петербург с оценкой в 6,7 балла. Самые опасные города России: Волгоград - 5,72; Шахты (Ростовская обл.) - 5,83; Астрахань - 6,04; Новокузнецк - 6,05; Омск - 6,16; Чита - 6,17; Саратов - 6,18; Нижний Тагил (Свердловская обл.) - 6,19; Балашиха (Московская обл.) - 6,1; Пермь - 6,2