Павел Григорьевич Антокольский 1.07.1896 - 9.10.1978

в живые лица,
В загадочные действия людей,
Осмелься их весельем веселиться,
Их

горькими заботами владей.

маленькой избы,
И сказочных флуоресценций
Шатнулись на небе столбы.
Так

сосуществовали ночью
Домашний и небесный кров,
И мы увидели воочью
Соизмеримость двух миров,—
Родство и сходство их от века,
Ликующие в них самих,
Когда в сознанье человека
Всё проясняется на миг,
Когда вселенная влюбленно
И жадно смотрит нам в глаза
И наготою раскаленной
Притягивает нас гроза.
1975

адвоката. Главным увлечением детства было рисование акварелью и цветными карандашами.

В 1904 семья переехала в Москву, где в скором времени будущий поэт поступил в частную гимназию. В старших классах началось его увлечение поэзией, театром, декламацией. Он вел к тому же рукописный журнал. Окончив гимназию в 1914, через год он поступил на юридический факультет Московского университета, но ему не суждено было стать юристом. Его судьбу решили занятия в Студенческой драматической студии, которой руководил Е. Вахтангов. Он стал актером, затем - до середины 1930-х - режиссером в Театре им. Е. Вахтангова.
С началом революции служил в жилотделе Моссовета ради сохранения Студии, которая скоро превратилась в Театр Народа у Каменного моста. В 1918 странствовал с бригадой актеров по фронтовым дорогам Западного фронта, затем служил в разных московских театрах.

с В. Брюсовым, которому понравились стихи Антокольского, и он напечатал

их в альманахе "Художественное слово" (1921). Первая книга "Стихотворения" была издана в 1922. На протяжении 1920 - 30 опубликовал несколько поэтических сборников: "3апад"(1926), "Действующие лица" (1932), "Большие расстояния" (1936), "Пушкинский год" (1938) и др. В годы Отечественной войны Антокольский был корреспондентом фронтовых газет, руководил труппой фронтового театра. В 1943 была создана поэма "Сын", посвященная памяти сына, погибшего на фронте.
Творчество П. Антокольского наиболее полно представлено в книгах: "Мастерская" (1958), "Высокое напряжение" (1962), "Четвертое измерение" (1964), "Время" (1973), "Конец века" (1977) и др.
Антокольскому принадлежит несколько книг статей и воспоминаний: "Поэты и время" (1957), "Пути поэтов" (1965), "Сказки времени" (1971).
Антокольский известен и как прекрасный переводчик французской поэзии, а также поэтов Грузии, Азербайджана, Армении и др.
Прожил долгую жизнь, П. Антокольский скончался в 1978 в Москве.

ток, и поток, и токай... Он родился поэтом, и всегда, и

сейчас для него это самое главное. Сильнее напастей и бед, потерь и утрат. Он не играет в сильную личность, пророка или судью.
Он всегда весело играет словом. Он весь раскрывается в слове. Оно - его жизнь, его боль и радость. Но он не игрушка словесной стихии. Он мастер. Он умело управляет цепными реакциями поэтической речи. Он умеет и в самом эксперименте сохранить истинный накал чувств. Он все умеет в поэзии. Этого одного достаточно, чтобы назвать его учителем
ДАВИД САМОЙЛОВ

* * * Мне часто видится знакомый кабинет, Где спит История, не тронутая тленом, Где равнодушию на полках места нет, Где тень Вахтангова беседует с Верленом, Где говор родины, то нежен, то суров. Течет и пенится рекою своевольной, Где несмолкаемая музыка миров Всегда колышется над лампою настольной. Где, в неизвестное вперяя смелый взор, Над каждым замыслом волнуясь и гадая. Всегда готовая в любой ввязаться спор, Неутомимая и вечно молодая, Любые горести размалывая в прах, Не побежденная ни смертью, ни войною, С горящей трубочкой, зажатою в зубах, Сама Поэзия беседует со мною.
М.Л. Матусовский. 1947

версты и ели.
Путь далек. Ни проснуться, ни спать —

Даже после той подлой дуэли.

Вспоминает он Терек и Дон,
Ветер с Балтики, зной Черноморья,
Чей-то золотом шитый подол,
Буйный табор, чертог Черномора.

Вспоминает неконченый путь,
Слишком рано оборванный праздник.
Что бы ни было, что там ни будь.
Жизнь грозна, и прекрасна, и дразнит.

Так пируют во время чумы.
Так встречают, смеясь, командора.
Так мятеж пробуждает умы
Для разрыва с былым и раздора.
Это наши года. Это мы.

Пусть на площади, раньше мятежной,
Где расплющил змею истукан,
Тишь да гладь.Но не вихорь ли снежный
Поднимает свой пенный стакан?

И гудит этот сказочный топот
Оживает бездушная медь.
Жизнь прекрасна и смеет шуметь,
Смеет быть и чумой и потопом.
Заливает! Снесла берега,

белой наколке.
Но и эта нам быль дорога.

Так несутся

сквозь свищущий вихорь
Полосатые версты дорог.
И смеется та бестия тихо.
Но не сдастся безумный игрок!

Всё на карту! Наследье усадеб,
Вековое бессудье и грусть...
Пусть присутствует рядом иль сзади
Весь жандармский корпус в засаде,—
Всё на пулю, которую всадит
Кто в кого — неизвестно. И пусть...

Не смертельна горящая рана.
Не кончается жизнь. Погоди!
Не светает. Гляди: слишком рано.
Столько дела еще впереди.

Мчится дальше бессонная стужа.
Так постой, оглянись хоть на миг.
Он еще существует, он тут же,
В нашей памяти, в книгах самих.

Это жизнь, не застывшая бронзой,
Черновик, не вошедший в тома.
О, постой! Это юность сама.
Это в жизни прекрасной и грозной
Сила чувства и смелость ума.

лаком блестя, Школьный глобус гостит, как чужое дитя.
Он

стоит, на косую насаженный ось,
И летит сквозь пространство и время и сквозь Неоглядную даль, непроглядную тьму,
Почему я смотрю на него - не пойму.
Школьный глобус,- нехитрая, кажется, вещь.
Почему же он так одинок и зловещ?
Чтобы это понять, я широко раскрыл
Мои окна, как шесть серафических крыл.

хребты.
Различима еще и сверкает огнем
Вся Европа, бессонная ночью,

как днем,
Вся вмещенная в миг, воплощенная в миф,
Красотою своей мудрецов истомив,
Финикийская девочка дышит пока
И целует могучую морду быка,
Средиземным седым омываемая,
Обожаемая, не чужая - моя!
Школьный глобус! Он школьным пособием был,
Но прямое свое назначенье забыл.
И завыл, зарыдал на короткой волне,
Телеграфным столбом загудел в вышине:

самый черный злодей,
Рудокопы, министры, бойцы, скрипачи,
Гончары, космонавты,

поэты, врачи,
Повелители волн, властелины огня,
Мастера скоростей, пощадите меня!
1962