Воробьев Константин Дмитриевич «Это мы, Господи!»

Прожил трудное детство, на себе испытав голод начала 1930-х. В

14 лет, чтобы спасти семью от голодной смерти, пошел работать в сельмаг, где платили хлебом. Окончив сельскую школу, недолго учился в сельхозтехникуме в Мичуринске. В 1935 работал в районной газете литературным сотрудником. В 1938 был призван в ряды Красной Армии, попал в армейскую газету "Призыв". После окончания военной службы работал сотрудником газеты Академии им. Фрунзе, откуда был направлен на учебу в Кремлевское пехотное училище. В 1941 рота кремлевских курсантов сразу попала на фронт, почти вся погибла под Клином (в 1963 напишет книгу «Убиты под Москвой»). Будучи раненым, попадает в плен (1941 - 43), дважды бежит. В 1943 - 44 был командиром партизанской группы в составе Литовского партизанского отряда "Кястутис". В 1956 вышел первый сборник рассказов "Подснежник". Жил в Вильнюсе. В своих произведениях говорил о самых тяжелых исторических моментах

но не по своей вине: повесть "Это мы, Господи!.." написана

в сорок третьем году, отдана в "Новый мир" в сорок шестом, а напечатана... в восемьдесят шестом. Лагерь военнопленных, жестокая обыденность существования людей, теряющих человеческий облик... Воробьев пережил этот ужас и нашел силы рассказать о нем. А вот поздняя дневниковая запись: "Я всегда свободно, по собственному желанию, уйду отсюда, и никто, никогда, ни за что не заставит меня уйти из жизни, если я того не захочу сам!"

мы пишем и пишем и не можем дописать».
В. Кондратьев
Иллюстрация художника

Б. Косульникова к повести К. Воробьёва «Это мы, господи!». 1988

били пленных. Только убивали!
Убивали за поднятый окурок на дороге.
Убивали, чтобы

стащить с мертвого шапку и валенки.
Убивали за голодное пошатывание в строю на этапе.
Убивали за стон от нестерпимой боли в ранах.
Убивали ради спортивного интереса, и стреляли не парами и пятерками, а большими этапными группами…»

загнали в лагерь раненую лошадь. И бросилась огромная толпа пленных

к несчастному животному. По образовавшейся гигантской куче людей вышки открыли пулеметный огонь. Может быть, первый раз за все время войны так красиво и экономно расходовали патроны фашисты. Ни одна…пуля не вывела посвист, уходя поверх голов пленных!»

Мемориал братских захоронений военнослужащих и мирных жителей, погибших в Ржеве.

сетью колючей проволоки. Это уже было образцово –показательное место убийства

пленных. В самой середине лагеря, как символ немецкого порядка, раскорячилась виселица».

фортами. С 1924 года IX форт использовался как Каунасская тюрьма.

Во времена нацистской оккупации 9 форт использовался как место массовых расстрелов людей. По минимальным подсчётам около 5000 людей были убиты. В 1944 году при отступлении из города оставшихся заключённых немцы перевезли в другие лагеря. С тех пор девятый форт известен как "форт Смерти".

32- метровый мемориал  возведен на месте Девятого форта

прихода в Каунас согнали в форт № 9 около тысячи

советских военнопленных и заставили их отрывать рвы на поле площадью больше пяти гектаров, у западной стены форта. В течение июля—августа 1941 года было отрыто 14 рвов, каждый шириной около трех метров, длиной свыше 200 метров и глубиной больше 2 метров. Все, кто попадал в форт № 9, в живых не оставались. Колоннами в несколько тысяч человек гитлеровцы гнали сюда женщин, детей, подростков, мужчин и стариков на расстрел и сжигание.
Согнанных на казнь и мучения советских граждан немцы раздевали догола в саду форта, затем партиями по 300 человек сгоняли в вырытые рвы и там расстреливали из автоматов и винтовок. Обреченных людей было так много, что они по нескольку часов стояли голыми на холоде в ожидании смерти».

Каунас-1944

лагеря
Каунасский лагерь

на месте фашистского лагеря смерти. В нём содержались советские военнопленные.

Под траурными плитами находится земля, собранная из 23 подобных концлагерей, действовавших на территории Латвии в годы немецкой оккупации. Первое, что предстаёт перед глазами — массивная ассиметричная бетонная стена, с узким вырезом входа. На ней надпись на латышском языке: «За этими воротами стонет земля». Это ворота жизни и смерти. Большое поле. На нём семь фигур, отлитых из грубого бетона. Каждая из фигур — аллегория, в которую авторы вложили образ мучеников лагеря. У каждой есть своё имя: «Несломленный», «Униженная», «Протест», «Клятва», «Rot Front», «Солидарность», «Мать». Звучит метроном, отбивающий ритм сердца. По краям поля на бетонных кубах выбиты надписи на русском и латышском языках: "Здесь людей казнили за то, что они были невиновны… Здесь людей казнили за то, что каждый из них был человеком и любил Родину."

горе и беды народа, трагедию его называет исторической неизбежностью —

он ничто, какими бы наградами ни ублажало бы его правительство. Придет время, и для всех это станет очевидным и понятным. Тогда, кроме позора, такого писателя ничего не ждет. Я не знаю, будут ли меня читать потом, но я знаю, что на мою могилу никто не плюнет.
Константин Воробьев