1799-1837

Надежда Осиповна Пущкина

(Ганибал)

в чепце, в старинном одеянье, Она, духов молитвой уклоня, С усердием

перекрестит меня И шепотом рассказывать мне станет…

Отечественная война 1812 г.

нравственных падений и политических заблуждений. Но чуткая душа поэта нашла

в себе силы выбраться из этой нравственной трясины

от всех прочих, дает нам особенный национальный характер… В отличие

от западного – католического, составляющего «особое общество», т.е. как бы государство в государстве, наше духовенство жило неразрывно жизнью со своим народом, служа «посредником между ним и государем, как между человеком и Божеством… Мы обязаны монахам нашей историей, следственно, и просвещением.
…Духовенство пронесло и сохранило этот светоч сквозь мрачные годы татарского ига и тем помогло русскому народу сохранить свой национальный облик. …Россия спасла «христианское просвещение»- не только для себя, но и для Европы, защищая ее от варваров.
…Европа в отношении к России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна»…

своих беседовали с князьями и боярами в тяжелые времена искушений

и безнадежности.»

долг, завещанный от Бога Мне, грешному… …Да ведают потомки православных Земли родной минувшую

судьбу, Своих царей великих поминают За их труды, за славу, за добро- А за грехи, за темные деянья Спасителя смиренно умоляют…

перепутье мне явился. Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он. Отверзлись вещие

зеницы, Как у испуганной орлицы. Моих ушей коснулся он, И их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье…

специально стал изучать древнееврейский язык, чтобы читать Ветхий Завет в

подлиннике. У него возникла мысль перевести Книгу Иова. Незадолго до смерти Пушкин высказал свое отношение к Евангелию:

«Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено,
проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным
обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя
повторить ни единого выражения, которого не знали бы все
наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не
заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия
называется Евангелием, — и такова ее вечно новая прелесть, что
если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно
откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному
увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие.»

Николаем I.

хладных скал до пламенной Колхиды, От потрясенного Кремля До стен недвижного Китая, Стальной

щетиною сверкая, Не встанет русская земля?.. Так высылайте ж к нам, витии, Своих озлобленных сынов: Есть место им в полях России, Среди нечуждых им гробов».

судьбою тайной Ты на казнь осуждена Кто меня враждебной властью Из ничтожества воззвал,

Душу мне наполнил страстью, Ум сомненьем взволновал?... Цели нету предо мною: Сердце пусто, празден ум, И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум»

воли Бога тайной И на казнь осуждена. Сам я своенравной властью Зло из

темных бездн воззвал, Сам наполнил душу страстью, Ум сомненьем взволновал. Вспомнись мне, забвенный мною! Просияй сквозь сумрак дум! И созиждется Тобою Сердце чисто, светел ум! Митрополит Московский Филарет

изнеженные звуки Безумства, лени и страстей. Но и тогда струны лукавой Невольно звон

я прерывал, Когда твой голос величавый Меня внезапно поражал Я лил потоки слез нежданных И ранам совести моей Твоих речей благоуханных Отраден чистый был елей. И ныне с высоты духовной Мне руку простираешь ты, И силой кроткой и любовной Смиряешь буйные мечты. Твоим огнем душа палима Отвергла мрак земных сует И внемлет арфе Филарета В священном ужасе поэт.

В роду у Пушкина есть несколько святых…

сетей, всячески стремясь сбросить с себя бремя «забот суетного мира»,

но не мог. В этом была трагедия последних дней его жизни… Роковая, поспешная дуэль и была такой болезненной попыткой найти какой-нибудь выход из невыносимого положения…

глубоко поражен глубоким благоговением, с каким Пушкин исповедовался и приобщился

Святых Тайн. « Я стар, на что мне обманывать, - сказал он дочери Карамзина. – Вы можете мне не поверить. Но я скажу, что я самому себе желаю такого конца, какой он имел».

смотрел ему в лицо, - писал Жуковский. – Никогда на

этом лице я не видал ничего подобного… Это было не выражение ума, столь прежде свойственное этом лицу, это не было также и выражение поэтическое! нет! Какая-то глубокая, удивительная мысль на нем развивалась, что то похожее на видение, на какое-то полное, глубокое, удовольствованное знание…»

переулке…